рассказывают будто в моей родной деревни в годы войны жила одна женщина. родители ее умерли когда она была еще совсем юной девой, остальных родственников ее расстреляли. но соседи сироту не бросили. присматривали. а ребенок очень смышленым оказался и жизнелюбивым. так она и выросла. а когда пришла пора замуж выходить - случилась война, и все женихи отправились на фронт. печально, конечно, но кому же в ту пору было легко? во время войны все оставшиеся еще больше сплотились друг с другом. делали все сообща, без внимания и еды ни кого не оставляли. да только как не грейся от тепла дружбы, все равно озноб прошибает. так и нашей деве уж давно пришло время любить, а любить то и некого. вскоре у нее в привычку вошло жаловаться на свою женскую тоску. хоть бы говорит у меня кошечка была, так бы кошечку любила, да только не было во всей деревни ни одной кошки. хоть бы говорит тогда птичка какая была, я бы птичку любила. поймали ей птичку. но в клетке она держать долго не смогла. день поиграла и выпустила. а любовь в ее груди с каждым днем все больше и больше. она уже по домам ходила и за стариками ухаживала, и руки им целовала, но успокоения так и не находила. пока однажды любовь ее не материализовалась в нечто. это нечто было не осязаемо и не видимо другим людям. с тех пор затаилась дева в своем дворе. с людьми стала встречаться реже. в гости и вовсе перестала ходить, а потом и сама ни кого не пускала, потому что говорить о ней плохо стали. лишь одна соседка ходила до ее калитки каждый день. придет, постучит. в окне шторка отодвинется, а от туда глаза дикие из глазниц черных как сверкнут. так продолжалось не которое время, пока однажды на стук никто не отозвался. взломали всеми силами ворота. зашли к ней в избу, а там было черным черно, и грязно. дева на кровати лежала иссушенная вся и закоченелая.