Дзинь-дзинь.
Вся страна больна синдромом островного города, провоняла рыбой, пропахла дымом и жалостью.
В бочки закатано масло и дешевые духи для веселой неживой материи, для дешевых мультсериалов. 
Благородные феминные шлюхи с тонкими руками улыбаются и дарят. Что им еще остается?
Дешевые гуманные феи скачут. Что им еще остается?
Жесткие однозначные укутываются в свинцовые одеялки, замотаны шарфами из колючей проволоки, моргающие в покере выдают - ты блефуешь, до свидания. Косточки. Что им еще остается?

Детский сад червей спит.
Опиумные курильницы с раскосыми глазами, с лунными ликами, с детской умелой неумелостью.

Жри виноград и трахай баб. И будешь спасен и возродишься, держи виноград, держи баб. 
Темные ночи, Ваше Благородие, засранцев полно, лики-лики, один-два-три-десять-пятьдесят. Ну а что?
И так всегда. 

Подотремся бумагой глянцевой, а в борделях поклеили новые обои, а  в головах посеяли рожь, посадили ветер, нарисовали даль. 

Харю бьют за любовь к Родине, за кулаки воли, за примеры справедливости, хуярят по дворцам. Оставляют волосы.
Харю бьют.
Хари. 
Харекришнахарерама. Харе-харе!

Деревенский пиздец в центре Земли. 
Полетают господа на дирижаблях, уебутся. 
Огород помидоров, папайи и винограда. В любой ситуации надо улыбаться и жрать виноград. Так велел Иисус. 

БАЛАГАН И ФЕСТИВАЛЬ.

ВСЕ ЭТО - КАРНАВАЛ. Дядя МихалМихалыч без ноги.
Карнавал по сценарию.