Отвезите меня в Х-р насильно, окуните, помолите, да святых там нет. А в другом приятнее, смерть, как приятно, что я говорю с тобой на одном языке. Они стремятся туда, они знают свет, тот свет, у них есть окошечко. Когда тело встает в 4 утра и выглядывает в окошко, на противоположности оно видит хотя бы одно такое же - закон кошечки.  

А вдруг она откроется, и я тоже увижу? Я так хотел бы, чтобы я умел верить, но как верить в такие бездарные дни - нам, потерянным между сердцем и Солнцем, нам, брошенным там, где погасли огни.

А пойдемте-ка волосы мыть - воду лить - краску смывать. А с краской волосы. А с волосами жизнь. А с жизнью белое. А с белым черное. А с черным себя. Я проснулся, а ума нет. Когда ты делаешь что-то, ума нет. 

Вытащи дробовик - мы пойдем с тобой просто ходить, просто важный вид, дробовик и ничего более, просто лысые головы, просто маленькие перчатки кожаные, просто веселья три ведра. Мы возьмем мешок - будем собирать страх и слезы прохожих. Мы - это я и я, больше никого не надо, больше ничего не стоит. Просто те, которые идут в  Д в е р ь,  веруют, просто те, которые к Каабе обращены, веруют, просто те, что похотливые-прожорливые да анекдотов столетние сугробы оставляют, веруют. 

Ваша вера хуйня, это вы сами, сказал бы дядя Людвиг Андреас, а кое-кто поддакнул бы и сплясал, да только зачем это.Это все блядово по дяде Людвигу, да только второй ступени нихуя нет. Или не по дяде Людвигу, кого это ебет, ведь мы идем по трупам, головам себя же, мы сеем и пожинаем серый цвет, ампулы с мочой Шивы и 10 тонн ничегоничегомызашьемзаклеимнонихуяже. 
А Волги-матушки нет уж более. А ничего уж нет. И нечему сотрясаться. Да и на хуй это надо - пойдем-ка лучше чай из спитых обгрызенных башмаков пить, в плешивых невинноубиенных ворсинках купаться, смотреть на магию ту самую непобедимую-силы отбирающую, выть на Луну, думать о внеземном да бояться заглянуть туда, а оно рукой подать-как.

Ветер и Луна, все время одно и то же,
Хочется сделать шаг.

А летят ууууткииии.
Какие мы все однообразные.

А девочки натужно пляшут. А где-то там вдали - светлые хаты. А здесь - магия та-самая. Ебать,как все резиново. Меня спасет дядя, ничего, шторымагия. Или самое последнее - золотые кудри.

Кролики-кролики - синий мех. Ваше время вышло, ща кишки на стол вывернет дядя патриарх, а какие-то прохожие люди даже не посмотрят.   А будет ламбада, свечи, пироги, животу услада, награда хомякам. Ах,как тухлосладко ничего не знать. Бежать некуда, надо только идти и смотреть. А легкая наркомания спасает в пределах нормального давления, а тяжелой у нас давно не было. 

Будет так, как внутри. Слова - на костер.
Я Н Е Т Е Р П Л Ю С Л О В
Спасибо тому, кто верилпел про Волгу-матушку-реку, про сотрясаемость и замечательные слова.
Но кагью твое - вещая хуйня.
Это говорю тебе я - 10 тонн анаши в сале мамонта, 80 кг Освенцимской грусти, еврейской совести и чисто нордической жалости, 19 развратных шлюх и один маленький мальчик.
Смешно это - смотреть назад, вперед и по сторонам.

Розы завяли, глина, кто-то дунул на них.
А ты истинно в душе радуешься-ждал.
А ты боишься.
А ты - ни туда, ни сюда.
А вы все, пошли на хуй.
Гусиные лапки скрипят на зубах, какие-то хуевые привычки да косички вокруг.
Аааа, я буду пытаться замаскировать себя ветками да спать.
Аааа, они  будут пытаться.
Аааа, я не буду ни хуя делать.
Мойтвой маленький мирок, индикатором которого служит ЗАЯЦВОЛОЧАЩИЙШЛЮХ, ахахаха. 

Во имя Джа вообще.