Вот ведь какие дела творятся - мои герои начали жить своей собственной жизнью. Похоже, им нет никакого дела до участи, которую уготовила им я. И характеры их все меньше и меньше напоминают те грубые шаблоны, срисованные с их прототипов и сформированные из нескольких кусков характеров разных людей и меня самой. Так что, накоси-выкуси - теперь я и сама заинтригована их поведением. Не ровен час, как они смогут найти лазейку и изменить свою судьбу - и сюжет сделает неожиданный для меня самой поворот.
Как же так получается, неужели я ничего не планирую и сама не знаю, чем все закончится? Ну почему же, планирую. Только вот писать по плану - скучно. Напоминает какой-нибудь дурацкий реферат - а я пишу о жизни. В конце концов, давно запланированное событие нередко вызыает творческий ступор: знаешь, что вот сейчас ты должна написать про то-то, а настроение не соответствует. В результате получается нелепый, бессвязный переход, неумело маскирующий швы между событиями, и сухое, как по пунктам, фактологическое описание происходящего. Но этот путь не для меня - чтобы писать дальше, я не составляю схем и не обдумываю будущее героев в общественном транспорте. Я просто сажусь и пишу, предоставляя героям самим решать, что сказать и сделать. Получается, конечно, несколько неожиданно, но что-то определенно нравится мне в этом способе.
Вероятно это все страшно нелепо - и эта дурацкая рукопись, с которой я сижу ночами, и такое серьезное к ней отношение. Но что-то, вопреки здравому смыслу, подталкивает меня вовсе не оттачивать художественную форму произведения или хотя бы сделать его более-менее читаемым. Мне все равно, будет ли оно прочитано или нет - сейчас я ученый в своей лаборатории. Я наблюдаю другую жизнь, кипящюю в пробирке на моем столе. И я боюсь предположить, что было бы, не будь этой самой пробирки - если бы я осталась наедине сама с собой, со своей, давно сломанной под корень, а не с чужой, полной самых разнообразных ее проявлений, жизнью. Из живых мне некого благодарить за помощь и сочувствие, за участие в моей судьбе - все это время, пока ведется работа над повестью, я нахожусь едва ли не в большей изоляции, чем зимой - ни разу не зазвонил телефон, не ойкнул мессенджер. Но теперь мне есть кому сказать спасибо - чудаковатому гению Афанасию, пессимистичному Александру, наивной, но храброй Лизе и хитрой, умудренной опытом Галине Яковлевне. Они - мои единственные друзья, и я из-за всех сил пытаюсь наладить с ними именно диалог, не делая их безвольными марионетками в своих руках.