Он вернулся. Или я вернулась.. Не с покаянием, не с цветами - с привычной наглой ухмылкой, как будто и не было этих лет молчания, этой ломки, этой попытки отмыться от наших решений. Как будто он просто вышел покурить, а теперь вернулся - и давай, продолжай, я готов.

Двадцать четыре года. Я уже почти человек. Почти. Живу с другим, строю из себя уцелевшую. Но так получается, что он приходит на день рождения нашего старого позабытого друга и смотрит на меня так, словно только вчера провожал взглядом до автобуса. Старая песня заиграла в крови, забытая мелодия саморазрушения. Но я на это не поведусь.

Мы начали с малого. С Новых годов и дней рождений. С безопасного, дистанционного общения, который то он, то я и инсценировали. Потом - концерт его группы. Он на сцене, я в зале. Он бог, я - паства. Привела с собой друга - живого щита, кота в мешке, которым можно прикрыться от самой себя: «Смотри, я не одна, я не для него, мы просто послушаем музыку».

Познакомил меня со своей новой. С первой женой он уже успел развестись. Игра продолжилась. Теперь я была в роли «друга семьи». Одобряющей, понимающей. Смотрящей, как он играет в счастливую семью с той, кого не надо спасать. Самая изощренная форма издевательства опять при мне.

Потом пошли звонки. Редко, но метко. Он травил байки, а я слушала. Я болтала ни о чем, а он смеялся. Так прошло пару лет.

И вот он - звонок. Приглашение на пьянку. Я к тому времени сама вышла из шестилетних о ношений и повеселится мне точно надо. Я согласилась. Почему нет? Мертвецы не боятся смерти.

А потом - его родительская квартира. Братья. Алкоголь. И та самая прогулка за добавкой. Ночь, фонари, наша пьяная ностальгия по тем временам, когда мы были просто вдвоем, а не двумя. Он сказал, что хочет меня поцеловать. Я сделала слабую попытку отбиться словами «ты пьян». Он припер меня к стене. Это был не порыв. Это был холодный, трезвый выбор. И понеслась. Снова.

Это был секс. Это был наркотик. Прямо в сердце. Глоток не свежего воздуха, а чистого азота, который выжигает всё внутри, но дает секундную эйфорию небытия. Я сделала вид, что всё окей. Мы снова стали «друзьями», которые случайно потрахались. Идеальный формат для двух садомазохистов, которые выросли и предпочитают длительную, вялотекущую пытку быстрым экзекуциям.

Затем - новый виток. Он разводился.. И снова решил вспомнить обо мне - на этот раз не за дозой, а за полноценным курсом лечения. Я переехала к нему. На несколько месяцев мне показалось, что карма, наконец, дала сбой. Что мы, как в дурном романе, прошли через всё и стали теми, кем должны были стать. Что вот она, долгожданная любовь. Настоящая, неистовая, избитая.

Это была наивысшая точка нашего совместного бреда. Кайф был не в нем, а в самой идее - мы смогли. Я смогла. Мы победили. Мы. Он мой.

Но, чуть позже, потом он начал искать. Сначала украдкой, потом всё наглее. Новую пассию. Новую жизнь. Новую жертву для своего театра. И нашел.

Падение было не просто в ту же яму. Это было падение в ту же яму, но на дне которой кто-то налил свежего дерьма. Та самая ночь, когда я, валялась в кустах, а скорая, сделав укол, вызвало мне такси к нему. Домой, как я им сказала. К его дому. Потому что даже в отключке мой внутренний компас был сломан и указывал только на него.

Я приползла. Уснула в коридоре, снимая ботинки. А он нашел меня и… дальше все как в тумане. Скорее всего я что-то сказала, что держала глубоко в себе и он начал орать. Орать на полуживую и почти в отключке, которая приползла к его порогу умирать. Потому что, он опять выбрал не меня. Вывел на лестничную клетку и оставил там реветь в пижаме. Это был финальный, беспощадный диагноз. Его последний подарок мне.

Я бросила пить после этого. Не потому что захотела жить. Потому что поняла - алкоголь меня убьет. Что я не хочу жить так. Я сказала ему, что мне очень жаль, что я готова больше никогда в жизни не пить, что бы такого не повторилось. На что он холодно сказал: «Я знал, на что шел». До сих пор не знаю.. что он знал и на что шел.

Теперь у него будет ребенок. Последний гвоздь в крышку нашего гроба. Моя больная фантазия всегда цеплялась за мысль: «пока нет детей — всё возможно». Теперь и эта лавочка закрылась.

Он тянется ко мне, потому что я - его личный Ад. Место, где он может быть собой - гнилым, подлым, настоящим. Я его не осуждаю, я его принимаю, такими какой он есть. А потом он возвращается в свой Рай - к милым, слабым и глуповатым женщинам, которые дарят ему иллюзию нормальности.

Я надеюсь, он нашел свое счастье. Надеюсь, что его счастье - это не бегство от себя. И пожалуйста, пусть наши пути больше никогда не пересекутся.