Видимо мне нужно было бы пойти в терапию.. Или ещё что-то, но дальше это история про то, как боль ищет знакомые формы. Как я, не выбравшись из одной ямы, добровольно спустилась в другую. Это по то, как абьюз становится домом, а унижение — языком любви.

После первой зависимости нужна была вторая. Это одно из самых важных правил самоуничтожения. Чтобы заткнуть дыру, оставшуюся от первой. Легким движением руки я нашла его.

Казалось, это шанс. Новый человек. Не мальчик, а мужчина. С работой, машиной, проблемами, жизнью, мнением. Он был женат, но «несчастен». Классика. Я была его спасательным кругом, его чистым листом, его шансом начать все с начала. Я была глотком свежего воздуха.

Он быстро развелся. Жена, по его словам, обобрала его до нитки. Это была моя новая роль, моя новая игла: «Я исправлю его. Я сделаю его счастливым». Мы завели двух кошек. Я их обожала. Но в итоге они стали единственными живыми существами в той квартире, которые не смотрели на меня с претензией.

Совместная жизнь шла и медленно, но верно пошла под откос.

Все началось с малого. Пьяные истерики. «Ты где была?», «На кого ты так посмотрела?». Потом - оскорбления. Потом - первая пощечина. А потом и не первая.

Шесть лет. Две тысячи сто девяносто дней. Я прожила в этом аду две тысячи сто девяносто дней.

Со стороны это выглядело бы как дешевая мелодрама. «Просто уйди», — говорили мне все, кто знал или мельком, что-то заметил. Да я и сама себе это говорила. Но а как де кошки? За столько лет мы расставались несколько раз. Но потом он звонил. Голос, полный слез и раскаяния: «Я изменюсь. Я брошу пить. Ты только вернись. Без тебя я пропаду». И я верила. А ещё я так не хотела, что бы у меня ОПЯТЬ не получилось.

Это был танец двух калек. Он пил, орал, бил. Я терпела, уходила, возвращалась. Мы идеально подходили друг другу. Он искал ту, кто будет терпеть. Я искала того, кого нужно терпеть.

Я стала намного меньше выпивать. Чтобы контролировать ситуацию. Чтобы быть «трезвой сиделкой». Я трезво наблюдала, как он разваливается на части, и думала, что могу его собрать.

А потом он нашел себе новую сиделку. Мою старую подругу. Случайно оказался в гостях. И… начал встречаться с ней. Буквально через несколько дней, после нашей очередной ссоры и расставания.
Они поженились. У них ребенок. Они живут вместе уже лет пять.

Опыт? Нет. Это не опыт. Это шесть лет, вычеркнутых из жизни. Шесть лет, которые я потратила на то, чтобы быть тренировочной грушей для мужчины, который на мне учился быть нормальным для другой женщины.

Я была черновым вариантом. Пробником. Я много в него вложила. Многому научила.
Я стала для него точкой отчета, уроком, который он усвоил. А он для меня - так и остался потраченным временем.

Прошлый год подарил мне редкую возможность - посмотреть на свой собственный гештальт вживую.

Мы встретились на дне рождения. Я не пью уже три года. Та самая, что подобрала его. Они косились на меня весь вечер, как на привидение, как на неудобную правду, пришедшую на праздник жизни.

Я делала вид, что их нет. Они делали вид, что меня нет. Идеальный расклад.

Но алкоголь - великий развязыватель языков и разрушитель стен. Когда они собрались уходить, я вышла на улицу, подышать, избежать ненужных взглядов. Но судьба, эта старая сука, всегда любила пошутить надо мной.

Он нашел меня. Пьяный, конечно. И начал свой монолог. Тот самый, который он, видимо, носил в себе все эти годы, может даже надеясь на нашу случайную встречу.

Он изменился. Расплылся. Постарел. Стал… обычным, просто немолодым мужиком с пузом и глупой серьгой в ухе.

Он говорил час. Может, больше. Два мотива, как заезженная пластинка: «спасибо» и «извини». Он признал, что я была во многом права. Что он «применил это на практике» - вот так, он описал свое преображение из монстра в семьянина на моих костях.
Я молчала. Смотрела на него и думала: «И ради этого я потратила шесть лет? Чтобы этот человек с пивным животом стоял передо мной и рассказывал, что дети это не счастье, это тяжело и он себе не принадлежит».
Он делал это не для меня. Он делал это для успокоения своей совести. Чтобы поставить жирную точку в своей версии истории, где он - грешник, вставший на путь исправления. Мне этот спектакль был не нужен. Я отыграла свою роль шесть лет назад и давно ушла со сцены.

Он извинялся за побои, за унижения, за пустые обещания. А я в этот момент ловила себя на мысли, что не чувствую ничего. Ни злости, ни обиды, ни боли. Пустота. Как после урагана, который вынес всю мебель, стены и потолок, оставив только голый, выметенный до скрипа пол.
Для меня этот разговор был как моральное насилие, но как обычно я молча перенесла этот акт.

Я не скучаю по нему. Я не скучаю по той, кем я была с ним. Этот разговор лишь подтвердил простую вещь: я была для него черновиком, на котором он учился быть человеком, чтобы потом переписать все набело с другой.

Но! Я рада. Я рада, что они ушли из моей жизни. А я осталась с собой. С той, что выжила. Которая больше не пьет. Которая смотрит в глаза своим призракам и… надеюсь, что такого в моей жизни больше не будет.
Может мне нужно было потерять шесть лет, трех кошек и парочку гнилых людей, что бы понять, что себя нужно любить, ценить и оберегать.