В начале декабря встал вопрос встречи Нового года. Шарел приглашал поехать вместе с ним и Наташей в Карпаты. Но вдруг ко мне зачастил мой бывший студент и помощник Александр Мороз (см. фото http://h.ua/story/72535/) и начал интересоваться, где я встречаю Новый год. Каждый свой визит он завершал словами: «Я лично – в общежитии! Давайте с нами!» Мне виделась – хотелось видеть – некая тайная цель в его расспросах. Я рассматривал такой интерес со стороны Оксаниного одногруппника символически: мне хорошо помнилось, как он всегда искренне восхищался девушкой, и эти его излияния предназначались именно для меня. Из-за систематичности подобных высказываний у меня сложилось впечатление, что говорит он это преднамеренно, исходя из благородных и высоких целей.

Поэтому я невольно видел в его настойчивых приглашениях некий подтекст, который в очередной раз дарил мне надежду: «Наверное, Мороз решил применить радикальные методы. Он организовал вечеринку, в том числе и для того, чтобы мы с Оксаной встретились и в новогоднюю ночь наладили отношения…»

Поэтому я всячески тянул с окончательным ответом Кролу: очень хотелось в Карпаты, но дела сердечные были важнее. Вскоре я принял окончательное решение – Новый год буду встречать в общежитии...

* * *
В один из заключительных дней года Мороз был у меня: мы оговаривали детали новогоднего празднества, он должен был зайти за мной после обеда, 31-го. Вдруг раздался стук в дверь. Открываю: Крол. «Лицо голландской национальности» настойчиво попросило меня взять документ и отнести вахтёру, ибо внизу осталась ждать «Наташья». Шарел с придыханием повторял, пока я рылся в поисках аспирантского удостоверения:

– Быстрей! Быстрей! – его голландская прыть и вдруг пробившийся азарт заставляли думать, что внизу смирённо ожидает Её Величество королева Нидерландов Беатрикс II…

Вскоре Шарел извлёк плитку шоколада, бутылку шампанского и обратился ко мне с напыщенной речью, намеренно окрашенной им в панегирические тона:

– Олег Фёдорович! Я вас поздравляю! Отныне вы – официальный сотрудник Объединённого европейского проекта за номером 10491-98!

Произнося окончание фразы, он подглядывал в какую-то бумажку (см. фото http://h.ua/story/72535/).
Я не знал, радоваться или печалиться: наконец-то пробил мой звёздный час! Вот оно, событие, ради которого стоило... – дальше следовали проблемы давние и свежие, большие и не очень, как решённые, так и нерешённые…

Шарел снова предложил встречать Новый год вместе в Карпатах: ситуация весьма располагала к строительству совместных планов. Планов для… четверых!.. – в турне ехала Лена, «подруга и однокурсница» Наташи Бодровой…

Я вежливо, но твёрдо отказался, так как решил: отмечать праздник буду в общежитии – только здесь у меня появится шанс. Шанс в новый год быть вместе с дорогим человеком…

* * *

РЕКОНСТРУКЦИЯ

Нейролингвистическое программирование (НЛП) – методика изменения сознания. Нейро- – означает отношение к мышлению, к процессам, протекающим в нервной системе и формирующим поведение, а также к нейрологическим процессам в сфере восприятия – зрения, слуха, тактильных ощущений, вкуса и обоняния. Лингвистический – означает использование языковых моделей. Программирование – указывает на способ коррекции и организации мышления объекта. Предполагает использование вербальных формул для моделирования в сознании действительности с заранее заданными параметрами.

(Большой толковый психологический словарь)

Офицер СБУ удобнее устроился в кресле. Он приехал на дачу заблаговременно. Теперь можно было расслабиться и настроиться на работу. Аппаратура была отлажена, оставалось привести в соответствующее состояние и себя: процедура предполагала способность чувствовать партнёра. Вернее, партнёршу…

Офицер потянулся в кресле. Он умел быть профессионально нежным, и высоко ценил своё умение. «Вот ведь как! А мог оказаться в лагерях Мордовии, куда сам отправил не одного клиента». Он ни о чём не жалел: та, самая первая, положившая начало его невероятной карьере, по всем параметрам была с приставкой «супер». После неё «так много всяких и невсяких было», и по службе, и вне службы, но та, «рискованная и преступная», до сих пор будоражила воображение, возбуждала…

Сейчас начнутся «практические занятия». Это был предлог, которым обычно завлекали девушку, будущего агента, на конспиративную дачу. Оставалось лишь придумать «упражнение для развития воображения». Для начала пусть представит… Ну-у… Езда на мотоцикле… Сойдёт… «Ты чувствуешь, как ветер развевает волосы, холодит тело… Ты в переполненном трамвае. Всюду тела, тела, тела… Прижимаются…» – он снова потянулся. Надо выбрать основную модель, чтоб потом – никаких шансов. Впрочем, он и так знал, что шансов избежать «процедуры» – никаких. Но что же ей предложить для решающего «тестирования»? Пляж? «И солнечные лучи, словно ласковые руки?..» Эта модель применялась слишком часто, стала неинтересной.

«Тогда, может, утреннее пробуждение? Ты слышишь стук дождевых капель о стекло… Горячий поток от вентилятора, направленный…» Нет… Тоже неинтересно…

Лучше душ. «Горячие и жаркие… как дыхание партнёра, струи… омывают твоё тело… Приятная теплота… разливается… разливается по всем членам… Ты чувствуешь… как горячая волна… медленно опускается… по телу… и концентрируется…»

Офицер потянулся и почувствовал, что привычно возбуждается.

«Да, как хорошо всё получилось…» На закате советской империи он стал вхож в одно семейство, и главным мотивом, привлёкшим его туда, была дочь хозяев. Девятиклассница имела ангельское личико, обрамлённое белокурыми волосами и умопомрачительную фигуру с классическими пропорциями. Ради неё можно было рискнуть…

Он теперь ни о чём не жалел, хотя был на волосок от гибели. Родители девушки проведали о первом специфическом опыте дочери. Скандал, служебное расследование, дело. Перед ним реально замаячили сибирские просторы. Лишь распад СССР спас его. Стало не до него, о нём забыли. Но забыли не все: на самом высоком уровне решили использовать его «одну, но пламенную страсть» по прямому назначению, во благо родины, так стремительно уменьшившейся в размерах. В начале 1990-х уже проводились первые эксперименты в свежеобразованной СБУ по использованию новой, недавно изобретённой психологической методики.

Вначале, когда процедура была ещё неотработанной, в великом деле «гарантирования поведения» возникали осложнения, особенно на стадии предъявления «объекту» специфической продукции, то есть результатов съёмок. Проблемой, и весьма серьёзной, стали реакции девушек на просмотры, когда они начинали смотреть и слушать «жёсткую эротику», а потом вдруг в главной героине узнавали… самоё себя…

«Продукцию» предъявляли уже другие сотрудники. Они рассказывали, как в первые секунды «прозрения» от животного ужаса у новоиспечённых «порнозвёзд» расширялись зрачки, их начинала бить крупная дрожь, перехватывало дыхание, многие впадали в прострацию. Затем «героиня», несколько осмыслив услышанное и увиденное, начинала биться в истерике. Бывали случаи, когда девица падала в обморок, и её потом приходилось откачивать.

Некоторые впадали в прострацию надолго, и эти случаи были самыми тяжёлыми: «прострационно» замолчавшие могли затем совершить абсолютно непредсказуемые поступки. Одна такая «видеозвезда» предприняла попытку броситься под трамвай. Другая пыталась отравиться – вовремя откачали. Ещё одна просто объявила голодовку, не пила и не ела дня четыре, исхудала, как узник концлагеря… Пришлось помучиться…

После психологической реабилитации девушки выпускались в мир вполне работоспособными и готовыми начать с чистого листа свои трудовые, научные, политические, правоохранительные и семейные биографии. Они становились чистыми и незапятнанными, как новорожденные младенцы – благо, существует медицинская операция, позволяющая начать с чистого листа и сексуальную жизнь.

Кто знает, куда забросит девушку оперативная судьба… Может, женой молодого и перспективного иностранца станет… Или под крышу какого-либо отечественного ведомства выполнять миссию… Нам нужны гарантии… Мы имеем дело лишь с гарантированным поведением…

Послышался скрип половицы, шум весьма неуверенных шагов, металлический писк дверных петель. И лишь после продолжительной паузы офицер услышал за спиной уже знакомое по записям несмелое «Здравствуйте…»

* * *

31 декабря я проснулся в некотором волнении, в предвкушении радикальных событий, которые сегодня изменят мою жизнь самым коренным и действенным образом. Хмурое и пасмурное январское утро внушало невиданный оптимизм и надежду: день только начинался. День, который – я знал! – принесёт мне освобождение и долгожданную встречу. Мне казалось, что сейчас я – я один! – могу сквозь километровую толщу мрачных снеговых туч созерцать небесную лазурь и золотой диск солнца, только что поднявшийся над горизонтом. Он освящал и благословлял начинающийся день и душевные чаяния живущих на земле людей…

В это утро мой мысленный взор, подобно мощному лазеру, вспарывал окутавшую планету мощную оболочку депрессивных состояний, негативных эмоций, нездоровой кармы, разочарований, отчаянья, зла и несбывшихся надежд. Я не находил себе места: слишком медленно тянулись минуты до желанной встречи. Чтобы как-то убить время, начал придумывать себе разные задания: помыл посуду, сделал уборку, расставил по местам свой небогатый общежитский скарб.

Мороза не было…

Попробовал что-то читать, но типографские значки никак не складывались в осмысленные единицы информации, в значения слов и смыслы высказываний. Разморозил холодильник, убрал в санузле. Ещё раз переставил предметы у себя в комнате: пусть новый, счастливый период жизни хоть частично символизирует нехитрая перестановка…

Мороз всё не приходил…

Я принял душ, побрился, приготовил пакет со спиртным и конфетами, – взнос в общий котёл того стола, за которым мне предстоит встретить новый – в самом замечательном смысле этого слова! – год. Я знал: это будет самая желанная компания из возможных…

Ожидая своего студента, никуда не выходил, отчаянно боясь разминуться с ним. На улице постепенно начали сгущаться сумерки, на душе становилось как-то неуютно, тревожно, свет медленно мерк, и это астрономическое явление каким-то мистическим образом стало трансформироваться в состояние моего сознания.

Незаметно для себя я начал затравленно расхаживать по комнате из угла в угол. Делать я уже ничего не мог. Наконец, обессиленный, улёгся на диван и уставился в потолок.

Мороз всё не шёл…

В этот момент по телевизору начали показ замечательно подходившего к моей ситуации фильма «Бедная Саша». По сюжету картины ночным пустынным городом мчался огромный внедорожник, и бешеная езда сопровождалась специфической песней, слова которой



Я приду к тебе на помощь,

Я с тобой, пока ты дышишь.

Было так всегда, ты помнишь, –

Будет так всегда, ты слышишь!



и периодические модуляции мелодии наполняли душу каким-то зловещим чувством прощания, расставания, разрыва, невосполнимой утраты, гибели чего-то желанного, дорогого. Исполнительница проговаривала слова речитативом, в талантливо написанной мелодии слышалась угроза лирическому герою, какая-то тоска, грусть, безысходность – словом, беда. Это настроение невольно передавалось моему сознанию, на душе стало невыносимо тоскливо. А за пределами общежития периодически раздавались радостные возгласы гуляющих компаний, и это лишь подчёркивало и оттеняло подтачивающую сознание тоску. Слова песни о помощи в преддверии Нового года навевали ностальгию по прошлому, какой-то сплин, сентиментально-расслабленное настроение. Вдруг на меня нахлынул острейший приступ одиночества.

Быстро оделся, спустился вниз. Было уже около десяти. В общежитии не было видно и слышно ни единого человека. Я набрался смелости, подошёл к вахтёру: в глубине души я очень боялся, что ответ на вопрос, который собирался задать, будет положительным…

Вахтёром в новогоднюю ночь была женщина интеллигентного вида, лет шестидесяти, следившая за своей внешностью, красившая волосы и носившая очки. Я попросил у неё журнал регистрации посетителей, мотивируя просьбу тем, что жду человека, который мне нужен по важному делу – «денежному», намекнул я. А должник упорно не идёт ко мне, хотя часто, «как я слышал», бывает на другой стороне общежития. Я, конечно же, имел в виду вдруг появившегося у меня соперника. История, рассказанная вахтёру, была типичной, поэтому она не заподозрила ничего и спокойно дала мне журнал.

Я стоял у окошка вахтенной комнаты и листал внушительный фолиант. Было невыносимо стыдно, казалось, десятки пар глаз наблюдают за мной из самых потайных и укромных углов, какие-то невидимые существа следят за мной – демоны, бесы, джины, домовые, кобольды и гномы, которыми просто кишело в этот вечер родное общежитие. И каждый наблюдающий знает: я пал так низко, что дошёл до слежения за соперником. Кожа моя, казалось, горела по всей поверхности, подскочило давление, стучало в висках.

В последний день старого года чрево нашего общежития проглотило, а затем выплюнуло особенно много гостей. Я затуманенным взглядом просматривал журнал – фамилия за фамилией. По мере продвижения к концу списка отлегало от сердца, на душе становилось всё светлей, всё радостней: искомой фамилии нигде не было!

И тут я дошёл до последней фамилии в списке. «Нет-нет! Не может быть! Не может…» Мне не верилось, и я перечитал ещё раз. Витиеватые линии букв, оставленные шариковой ручкой, подобно ленточному червю-паразиту, сегмент за сегментом вползали в воспалённое сознание. Да… Это была та самая фамилия…

Почему-то померк свет. Я несколько секунд смотрел перед собой ничего не видя. Затем запинающимся голосом, больше мимикой и жестами, спросил вахтёра о последнем посетителе: дескать, его-то я и ищу. Женщина ответила, что тот прошёл на восьмой этаж, пробыл там около часа и затем ушёл с девушкой.

Тьма сгустилась снова. Я понял: все надежды рухнули. Все приготовления ни к чему, все жертвы тщетны, все ожидания напрасны, все перспективы исчезли, всё, что имело смысл и значение, – лишилось их в мгновение.

Ничего не видя перед собой и никого уже не дожидаясь – ни здесь, в общежитии, ни в жизни вообще, я быстро накинул пальто и вышел в ночь. Позвонил давней подруге Наташе Рудой. Никто не снял трубку. Зато Нещеретный был дома и тут же пригласил встречать Новый год…

* * *