Спустя некоторое время я возвращался из предварительных касс, успешно приобретя билет. Погружённый в себя, не спеша проследовал до невзрачного перекрёстка, за которым бурлила городская жизнь. Транспортная развязка была Т-образной, и мне предстояло пересечь верхнюю перекладину этой замечательной буквы. По мере приближения я исподволь отметил, что на перекрёстке уже стоит под парами, ожидая разрешительного сигнала светофора, новенький фиолетовый «Фольксваген» с одетым с иголочки милицейским прапорщиком за рулём. Я должен был пересечь левое плечо импровизированных весов Фемиды. Мой маршрут совпадал с курсом движения милицейского авто, а на проезжей части левого рычага буквы «Т» даже пересекался с ним. «Перпендикулярным» авто замигал зелёный, и милиционер стал медленно въезжать на перекрёсток, по обыкновению несколько игнорируя нормы правил дорожного движения.
Как-то нехотя и вскользь я отметил про себя, что светлый отечественный автомобиль, появившийся вдруг в перспективе левого рычага перекрёстка, как-то уж слишком быстро увеличивается в размерах, разрастаясь, как фантастические обитатели кошмарных снов алкоголика необъяснимо увеличиваются в размерах, дабы пожрать субъекта сновидения.
Повинуясь какому-то неосознанному импульсу, я замер, хотя зелёный для меня горел уже давно, и так же давно, пропуская меня, на перекрёстке встала машина милиционера. По какому-то побуждению, похожему на интуицию, я не стал пересекать проезжую часть, а остановился в полушаге от кромки тротуара, прикрытый сбоку «Фольксвагеном», полностью перекрывавшим траекторию движения стремительно приближавшегося ВАЗа.
Это меня и спасло. При повороте направо преступный автомобиль сумел лишь достаточно сильно ударить меня своей правой задней дверью. В самое последнее мгновение я успел лишь отметить: водитель заколебался по поводу неведомо чего, и это его колебание ярко выразилось в том, что, повинуясь двум взаимоисключающим импульсам, он трижды за долю секунды покрутил рулём в соответствии с молниеносно меняющимися планами. Шокированный, я и в этот раз остался цел и почти невредим. Лишь как-то нехотя посмотрел вослед ревущему мотором авто, отмечая про себя, что в нём находится классический экипаж из трёх человек, какими комплектуются машины спецслужб, и что двое молодых людей из этого «экипажа», развернувшись на 180 градусов, оглядываются назад и что-то оживлённо обсуждают. Как сквозь сон я слышал причитания случайного прохожего, что, дескать, житья не стало от этих водителей с купленными правами. Что надо незамедлительно обратиться в милицию. Я так и сделал.
Но мне уже было известно по «пожарному» опыту: обращения ни к чему не приведут. Так и случилось: три мои заявления остались без ответа. Позже мне всё же дали ответ в ГАИ — устный. Заглянув в желтоватую учётную карточку, старший лейтенант сообщил, что ВАЗ госномер 005-52 зарегистрирован в 1996 году. При том, что пятизначные номера были введены лишь в 1998-м…

* * *

Однажды по уже установившейся традиции мы собрались с однокурсниками по юрфаку, документ об окончании которого я так и не получил. Моими однокашниками в основном являлись сотрудники силовых ведомств: милиции, прокуратуры, налоговой, таможни, Министерства обороны. Получив второе образование, большинство из них теперь занимали ведущие позиции в своих подразделениях. Когда «дошло веселие до точки», собравшимися было затеяно нечто наподобие опроса по поводу того, кто чего достиг со дня окончания вуза. Мне ничего не оставалось, как поведать об операции СБУ. Среди присутствующих был один странный человек, полковник, то ли военный разведчик, то ли контрразведчик. Вскоре Алексей Кравченко отозвал меня в сторону:
— Не ты первый открыл Америку молдавскому президенту! За месяцев восемь до тебя группа американских разведчиков сообщила ему то же самое… Как говорят у нас на факультете разведки…
— На каком-каком факультете? — переспросил я.
— Как на каком?! На нашем, на одесском, каком же ещё…
Алексей рассказал, что в Одесском институте сухопутных войск с 1998 года существует разведывательный факультет, готовящий армейских разведчиков.
Когда алкогольные пары, подобно марксистскому учению, овладели нашим коллективным бессознательным настолько, что стали «материальной силой», и полковники с полковницами пошли вовсю отплясывать, я стал танцевать с одной и той же девушкой из другого, общего зала, пришедшей в кафе отдохнуть. Когда зелёный змий уже несколько ослабил социальные тормоза, мне в голову пришла дерзкая мысль, которая может придти на ум только нетрезвому: я решил испытать на партнёрше какой-нибудь приём из арсенала NLP, с которым я познакомился с лёгкой руки «Наташьи» Крол-Добровой. Двигаясь с партнёршей в танце, я решил попробовать — «а вдруг в этом и вправду что-то есть…» — применить что-нибудь из НЛП и посмотреть: это чьи-то досужие фантазии или же мощное и грозное оружие проникновения в чужое сознание. Это был мой первый опыт, и я не очень верил в успех.
Но я успел произнести лишь четыре-пять фраз, прежде чем увидел, понял, почувствовал: метод работает! Работает, да ещё как! Моя спутница вдруг «поплыла», её реакции были просто ошеломляющими. Я даже не успел завершить полный цикл «заклинаний», а моя партнёрша вдруг прильнула ко мне совсем не по-дружески, и я ощутил тепло её тела, ощутил мелкую дрожь, волнами пробегавшую сверху вниз. Она уже дышала тяжело и глубоко, как-то пунктирно и прерывисто, это было трансовое дыхание. Моему удивлению не было предела, и я с интересом заглянул девушке в лицо: его почему-то покрывала мертвенная бледность с проступившим нездоровым румянцем на щеках.
Партнёрша пребывала в полузабытьи, прикрыв глаза и унесясь куда-то далеко-далеко, в реальность, почерпнутую мной из какого-то пособия по НЛП и воспроизведённую в её сознании только что. Мне показалось, что дрожь, бившая женщину, усилилась, обретя более широкую амплитуду. Странные звуки вдруг стали вырываться из её уст, и это привело меня в сильнейшее волнение: «Так, значит, это всё — не пустые слова!» Девушку уже можно было «брать», вопрос был только в моём желании! Всего лишь пять минут назад, накануне танца «с элементами НЛП», она демонстрировала мне фото своей семьи, с гордостью описывая, насколько у неё замечательный муж…
Музыка оборвалась неожиданно, вдруг…
Моя спутница, словно пробудившись от резкого толчка, тряхнула головой, прогоняя наваждение, беспамятство, сон. Прогоняя видение, вопреки законам повседневного опыта вдруг помрачившее её абсолютно ясный до сих пор рассудок. Избавляясь от миража, только что созданного мною по законам нейролингвистического программирования. Наваждения, в котором ей была уготована определённая и весьма специфическая роль…
Девушка опрометью бросилась прочь от меня, как от какого-то омерзительного насекомого, будто за несколько минут до этого у нас и не было дружеской беседы и увлечённого общения. Я успел заметить, каким ужасом были наполнены её глаза, вдруг потемневшие от страха и отчаяния. Отчаяния от собственной беспомощности и абсолютной неспособности сопротивляться. Девушка подбежала к раздевалке, схватила в охапку вещи и, не одеваясь, быстро выбежала, хотя ещё минуту назад уходить не собиралась…
После всего произошедшего я чувствовал себя гадко и отвратительно. Мне было противно оттого, что несколько мгновений назад я прикоснулся к вещи, которую «они» использовали и в моей личной ситуации. Теперь я знал: именно так наводится транс — состояние, в котором устоять перед недвусмысленным предложением (по высказыванию одного из авторов НЛП) «уже нет никаких шансов». Любое сопротивление, любая «железобетонность» уже совершенно бесполезны…

* * *
продолжение следует