«Случилась эта история в далёкие, далёкие времена. Родилась на свет Совесть. Родилась она в ночной тиши, когда всё живое думает. Думает речка, сверкая в лунном свете, думает небо, усыпанное звёздами, думает травинка, замерши в ночной мгле. Куколка думает, с какими бы пестрыми разводами сотворить ей бабочку. Растения думают о своих прекрасных соцветиях, птицы — о песнях, а звёзды — о будущем. Потому так и тихо ночью. Днём всё шумит и живёт, а ночью всё молчит и думает. Вот в такую-то тихую ночь, когда всё живое думало, и родилась Совесть. Она была прекрасна. В глубине её больших, красивых глаз отражался огонь далёких звёзд. Лунный свет окрасил её лик своим сиянием. А ночь укутала в свои таинственные покровы.
И пошла Совесть к людям. Жилось ей среди них наполовину хорошо, наполовину плохо. И жила она как ночная птица. Ведь днём никто с ней не хотел даже разговаривать. К кому не подойдёт — всяк отмахивается от неё руками и ногами, мол: «Дел невпроворот, кругом работа кипит, время ли с тобой ещё разговаривать!» Но зато ночью, она беспрепятственно заходила и в богатые и в бедные дома. Тихонько дотрагивалась до спящего и тот просыпался. Увидев её, спрашивал:
— Что тебе надо, Совесть?
А она тихонько говорила.
— А что ты сегодня сделал?
— Я? Да ничего такого я не делал…
— А ты подумай.
— А… Ну разве что…
И пока он вспоминал, Совесть уходила к другому. А проснувшейся человек уже не мог заснуть до утра и всё размышлял о том, что он делал днём. И многое, чего он не хотел слышать в шуме дня, слышалось многократным эхом в ночной тишине. И так приходила Совесть к каждому до тех пор, пока на всех людей не напала бессонница.
И решили люди спросить совета у самого премудрого в их провинции Ли-Хан-Дзу, не знает ли он средства от бессонницы. Люди звали Ли-Хан-Дзу премудрым, потому что думали раз у него больше всех денег, больше всех земель, больше всех домов, значит, у него больше всех ума! Но не знали они, что тот, кого они звали «премудрым» ещё больше других страдал от той же болезни бессонницы и не знал, как от неё избавиться. Ведь все кругом были ему должны. И всю жизнь эти люди только и делали, что отрабатывали ему долг. Так мудрый Ли-Хан-Дзу устроил свою жизнь. Как мудрый человек Ли-Хан-Дзу, к примеру, знал, что надо делать, когда кто-нибудь из должников крал у него и попадался. Ли-Хан-Дзу по своей мудрости колотил его, да так усердно, чтобы другим было неповадно. Днём у Ли-Хан-Дзу это выходило очень мудро, так как другие, видя это наказание, боялись его. Но по ночам Ли-Хан-Дзу сам боялся, и за жизнь свою, и за своё богатство. И потому по ночам ему приходили совсем иные мысли, чем днём: «А почему бедняк ворует? Потому что ему есть нечего и зарабатывать на еду некогда. Ведь он весь день только и делает, что мне долг отрабатывает». Ли-Хан-Дзу даже спорил с Совестью, оправдывая свои поступки: «Выходит, меня обворовали, я же и не прав?!» Однако хоть и оправдывался, а заснуть всё равно не мог. И до того его довели эти бессонные ночи, что однажды Ли-Хан-Дзу не вытерпел и, несмотря на свою мудрость, объявил:
— Верну я им все их деньги, все их земли, все их дома!
Но тут уже родня мудрого Ли-Хан-Дзу, услышав это, подняла страшнейший шум и вой, крича людям:
— Это от бессонных ночей на мудрого человека такое безумие напало! А всё «она» виновата — Совесть!
Испугались богатые:
— Если уж на мудрейшего безумие напало, то что же с нами будет?
Испугались и бедные:
— А у нас-то всего меньше всех, значит, и ума меньше. Если на мудрейшего от бессонных ночей безумие нападает, что же с нашим умишкой будет?
Богатые же, видя страх бедных, держали совет меж собой:
— Видите, как Совесть бедных людей пугает. Надо нам хоть за бедных вступиться и от Совести отделаться!
И стали думать, как бы им это дельце провернуть, но ничего придумать не могли. И решили они снарядить посольство к самому мудрейшему во всём Китае А-Пу-О, жившему тогда в Нанкине. Был он такой мудрый и учёный, что за советом к нему приходили правители со всего Китая. Снарядили посольство. Принесли ему щедрые дары, до земли много раз поклонились и изложили свою просьбу, мол, помоги от бессонницы избавиться, которую нам Совесть творит. Выслушал А-Пу-О про такое «народное горе», улыбнулся и сказал:
— Да, можно сделать так, что Совесть даже не будет иметь права к вам приходить! Где же тёмному человеку знать, что он должен делать, чего не должен? Так давайте сочиним законы. Напишем на свитках, что человек должен делать, а чего нет. Мандарины же будут учить законы наизусть. А прочие пусть у них спрашивают: чего можно, чего нельзя. Но вначале, конечно, пусть платят им: ведь не даром же мандарины будут мозги себе законами набивать! А когда Совесть придёт и спросит тёмного человека: «Что ты сегодня делал?», тот ответит: «А то, что полагается делать, что в свитках написано». И все будут спокойно спать.
Обрадовались этому решенью все. И в первую очередь мандарины. Ведь всё-таки легче в книжных значках ковыряться, чем землю обрабатывать. И прочие обрадовались. Ведь им лучше мандарину заплатить, чтобы днём с ним минутку поговорить, чем по ночам с Совестью по душам общаться. И принялись писать законы, что человек должен делать, а чего нет. И написали, а мудрого А-Пу-О за такой ценный совет сделали верховнейшим из мандаринов, дабы он своей мудростью помогал умным людям жить спокойно от Совести.
И зажили люди по законам мандаринов и верховнейшего А-Пу-О. Нужно что сделать, или спор какой зайдёт, идут люди к мандарину и щедро оплатив ему ответ, спрашивают:
— Разворачивай свитки. Кто из нас по ним выходит прав?
Теперь только самые последние бедняки страдали бессонницей, так как у них даже мандарину за совет нечем было заплатить. А прочие, как только ночью к ним приходила Совесть, говорили:
— Что ты ко мне пристала! Я по законам поступал! Как в свитках написано! Я не сам!
Отворачивался от неё на другой бок и засыпал.
Даже премудрый Ли-Хан-Дзу, который больше всех от бессонницы страдал, теперь только посмеивался, когда к нему ночью Совесть приходила:
— Ну, здравствуй, красавица! Что теперь скажешь?
А Совесть говорила, глядя на него своими глазами, в которых мерцали звёзды:
— Что же ты, хотел имущество бедным вернуть, а не возвращаешь?!
— А имею ли я на это право?! — насмехался над ней Ли-Хан-Дзу. — Ведь что в свитках написано? «Имущество каждого принадлежит ему и его потомству». Как же я буду чужое имущество расточать, если моё потомство на раздачу не согласно? Выходит я вор, так как у них краду, или сумасшедший, потому что у себя ворую. А в законе сказано: «Вора и сумасшедшего сажать на цепь». Потому оставь меня в покое. Да и тебе советую спать, а не шататься!
Повернулся к ней спиной и сладко заснул.
И повсюду, куда не приходила Совесть, она слышала одно и то же:
— Почём мы знаем?! Как мандарины говорят, так мы и делаем. У них пойди и спрашивай! Мы — по закону.
Пошла Совесть по мандаринам и спрашивает у них:
— Почему меня никто слушать не хочет?
А они смеются в ответ:
— Разве можно, чтобы люди тебя слушались и поступали так, как ты советуешь? А законы на что? Ведь тут для всех тушью на жёлтой бумаге написано! Великая вещь! Недаром А-Пу-О за то, что это выдумал, верховнейшим из мандаринов числится.
Пошла тогда Совесть к верховнейшему мандарину, самому мудрейшему во всём Китае А-Пу-О. Дотронулась до него слегка и стала. Проснулся А-Пу-О, вскочил, увидев Совесть и закричал с перепугу:
— Как ты смеешь ночью без спроса в чужой дом являться? Что в законе написано? «Кто является ночью тайком в чужой дом, того считать за вора и сажать его в тюрьму»!
— Да не воровать я пришла у тебя! — отвечала она. — Я Совесть!
— А по закону ты развратная женщина! Там ясно сказано: «Если женщина является ночью к постороннему мужчине, считать её развратной женщиной и сажать в тюрьму!» Значит, если ты не воровка, то развратница!
— Да какая я развратница?! — удивилась она. — Я Совесть!
Но А-Пу-О вскипел ещё больше от гнева.
— Ах, ты, значит, не развратница и не воровка, а просто не хочешь исполнять законов? В таком случае и на это есть закон: «Кто не хочет исполнять законов, считать того беззаконником и сажать в тюрьму». Эй, слуги! Заколотить эту женщину в колодки и посадить за решетку на веки вечные, как развратницу, подозреваемую в воровстве и уличенную в явном неповиновении законам.
Схватили Советь слуги А-Пу-О, надели на неё колодки и заперли в темнице. С тех пор она уже ни к кому больше не является и никого не беспокоит. Так что даже совсем про неё забыли. Разве что редко когда какой-нибудь человек, недовольный мандаринами, крикнет:
— Совести у вас нету!
Так ему сейчас же бумагу покажут, что Совесть под замком сидит, да ещё ответят:
— Значит, есть, если мы её под замком держим!
И человек смолкает, смотрит на бумажку мандаринов, исписанную чернилами, и видит, что действительно они правы! И живут с тех пор люди без Совести по законам мандаринов и верховнейшего А-Пу-О. А тяжко ли кому от этого или сладко каждый решает сам, когда наступает ночь и всё живое начинает думать».