Максим был из тех людей, чьи слова я невольно запоминаю.

Печать какой-то внутренней боли, одиночества, ранимости сделала нашего Максима Максимом.

Художник, переваривающий в себе десятки и сотни смыслов, он пришел к нам в "доктор Клоун", будучи одним из самых старших. При этом он как никто любил нас всех, всегда как ребенок был рад помощи, звонку.

В моей голове его картина "Мы знаем", от которой той осенью у меня мурашки побежали по спине, насколько это было в точку и устрашало.

Я и спросила Макса о ней, он сказал ,что это было страшное время, время откровений.

Еще Максу принадлежат слова про нас , про клоунов, что все мы "небесные браться и сестры".

Отъезд становится еще невыносимее от этой открывшейся раны.

Макс, спи спокойно.