Первое, что поражает, когда начинаешь читать — это язык. Причем не скажу, что приятно поражает.Бросала,вновь начинала читать.Складывается такое впечатление, что читаешь транслитерированный текст на иностранном языке.
Но потом отчасти лексика упрощается, отчасти привыкаешь и начинаешь местами даже ловить кайф и вспоминать, что вот это и это ты где-то уже слышал.
[309x480]

Если о соответствии историческим источникам я еще могу как-то судить, то об аутентичности лексики — нет вообще, увы. У манси известны жертвоприношения животных: собак, например. Приносились ли человеческие жертвы...?
Даже нашла такую критику "Иванов не просто обращается с источниками вольно. В погоне за эффектностью он полностью игнорирует источники. Хороший пример – образ епископа Великопермского. Православие чтит священномученика Питирима: милости сокровище, архиереев украшение. Русская история помнит образованного, интеллигентного политического диссидента, оказавшегося в Югре не по своей воле, но нашедшего там непочатый край труда. В романе Питирим – сексуально озабоченный пьянчужка (по созвучию Питирим-пить?), абсолютный профан, неуч, трус и вор, стакнувшийся с уголовниками. Последний крик этого горе-пастыря – с модным сладострастием отчаяния «Проклинаю-у!» Согласно Питиримову житию, написанному, кстати, по горячим следам, старец сказал: Лучше мне единому умрети, вам же всем жити. Разницу ощущаете?"
Текст романа в целом — очень плотный, и складывается, как много слоев кружев. Москва, северные народы, судьбы отдельных людей, языческая мистика, распространение православия, войны ради выгоды и войны ради свободы, картины тайги и много крови. В основном картины получаются очень мрачными и жестокими, но это интересно и необычно.
У Иванова удивительно ловко вышло сочетать не сочетаемое — с одной стороны, текст во многом про политику — про захват территорий, построение городов (да какие там города, в общем, так, остроги), про «битвы» (в которых участвует с каждой стороны человек по сто), про насаждение православия. Но с другой стороны, все это остается не то чтобы за скобками, но на заднем плане — как некая неизбежная данность любой жизни. А сама жизнь героев проходит в текущих событиях, от ерундовых до больших и страшных.
А еще удивительную сторону романа составляет языческая мистика — ведьмы, послушные волки и медведи, княжеская жена-ламия, герои, которые не могут умереть, пока не исполнят своего предназначения. Причем мистика очень органично вплетается в текст — примерно на том же уровне, на котором вплетается в него и христианство со всякими святыми и чудотворцами. Вроде бы все об этом говорят, а кое-кто даже и наблюдал, но на деле всегда остается ощущение, что герой на самом деле спит или бредит, и все это ему мерещится. Ламия оборачивается обычной женщиной, пусть и привлекательной, страшный языческий хан — обычным противником, которого можно победить. И хотя события текста все равно развиваются так, будто магия в них действительно присутствовала, здравый смысл упорно твердит, что это морок. Издержки мифологической картины мира. А с другой стороны, такая именно картина делает роман красивее и ярче — более небезнадежным, что ли.
Не думаю, что "Сердце Пармы" стоит рассматривать с точки зрения исторической достоверности. Одни вогулы-смертники на боевых тонконогих лосях чего стоят. Нет, у Иванова историческая реальность плотно обрастает фэнтезийными элементами, которые, хочешь не хочешь, так и выпирают на первый план, но образы получились самобытные, яркие, запоминающиеся,героям сопереживаешь.Пожалуй прочту "Золото Бунта" еще.Унес меня Алексей Иванов за Камень, завлек в вогульские болота, затерял в нехоженых лесах, околдовал на капищах, что высятся по берегам Вишеры да Колвы, где солнце косматое встает над Мертвой Пармой, Балбанкаром и Чердынью, и годы проплывают как журавлиные клинья, и вечно нерушима воля земли и предков...А если серьезно, то постмодернизм уже давно должен был приучить читателей к любым литературным гибридам))