| |
— Жан...
— Что “Жан”? Кстати, воспеваемые тобой жемчужины вовсе не радуют раковину. Жемчужина — это болезнь, попытка моллюска защититься от попавшей внутрь песчинки!
— Сочинительство — тоже болезнь, — тихо ответил Антуан. — Попытка души защититься от попавшей внутрь боли.
Жан вдруг замолчал. А потом сказал, совсем уж другим тоном:
— Ладно... прости меня, друг. Прости старого дурака. Мне очень грустно, что когда мы уйдем, а ждать этого уже недолго, все твои истории уйдут вместе с нами. Истории про ночные полеты, про осажденные города, про войны в воздухе и мир на земле...
— Кому они нужны, эти глупые истории... — прошептал Антуан так тихо, что я едва расслышал.
— Моллюск не может судить, кому нужен его жемчуг.
(Сергей Лукьяненко БЛИЗИТСЯ УТРО)
|
Невыносимо и блаженно
Черты твои воспоминать,
И думать, как же совершенна,
И восхищаться, и страдать,
И тосковать, желая встречи,
Желая вновь тебя узрить
Желая вновь услышать речи,
Вновь за руку с тобой идти...
...
И, вырвав сердце, стать на месте,
И не страдать и не любить,
И каждый день, что были вместе
Желать забыть, страшась забыть
to be...