Она резко открыла глаза и уставилась в потолок. По щекам нескончаемым потоком бежали слезы, а карие глаза в полумраке казались черными. Она никак не могла понять, что же происходит, мысли путались, а сердце сжималось от невыносимой боли. За окном царствовала холодная равнодушная луна, а в комнате было холодно и пахло розами.Она свернулась комочком под теплым одеялом, стараясь прогнать странное ощущение страха.Где-то за окном тоскливо взвыла собака, жалуясь луне на свою горькую судьбу. Ветер свободно бродил по комнате, холодный ноябрьский воздух пробирал до костей. А она лежала и размышляла, кто же мог открыть окно, сил, чтобы его закрыть она в себе не находила. Страх перед чем-то неизвестным сковал её, подчинил и заставил прятаться под одеялом и тихо глотать слезы. Она ненавидела себя, презирала за свою глупую беспочвенную слабость. Неожиданно дверь в комнату скрипнула и приоткрылась, луч света из коридора больно резанул по глазам. Она села на кровати, прикрыв лицо ладошкой и пытаясь понять, кто побеспокоил её. Больше всего удивляла та мысль, что дверь, как собственно говоря и окно были предусмотрительно заперты перед тем, как она легла спать.
"Возможно, я схожу с ума,"- с горечью подумала девушка, разглядывая силуэт, который застыл в дверном проходе и снова чувствуя всё тот же ужас, из-за которого тело отказывалось ей подчиняться. У нее даже не хватало храбрости, чтобы задать элементарный вопрос "Кто здесь?"

Дверь захлопнулась так же неожиданно, как и открылась. И буквально в тот же момент чья-то рука резко схватила её за запястье. Она сдавленно вскрикнула и попыталась освободить руку. Ночной гость не выказывал никакой попытки объяснить, что он черт возьми делает. Рука схватившая её была маленькой и изящной, но металлическая хватка отнюдь не соответствовала этой характеристике. Она боролась молча, страх уступил место злости. В конце концов ей пришла странная мысль, что, если она не прекратит, то назавтра обнаружит на своей руке внушительные синяки. Незнакомец сидел на краешке её кровати, спиной к окну и она не видела его лица, лишь смутный образ и все тот же запах роз, преследовавший её повсюду.
Как только она перестала сопротивляться и застыла, покорная, но не побежденная, хватка ослабла и мягкие тонкие пальцы заскользили вверх по её руке, мягко коснулись плеча. Теперь она поняла кто он, её неизвестный гость, страх ушел оканчательно, но злость осталась.

- Ты напугал меня, незачем было так врываться, - её голос звучал обиженно, хотя где-то в глубине души она была рада его приходу.
- Я не мог уснуть,- его голос как всегда был похож на песню, мелодичный с тенью странной мучительной грусти. - Но, если хочешь я уйду...
Она мягко коснулась пальчиками его шеи и все так же мягко, но более настойчиво, заставила его прилечь. Как же красиво блестели его белокурые волосы в свете полной луны, они были похожи на серебро, живое, переливающееся цветами звезд. Он закрыл глаза, на детском личике застыла печальная улыбка, такими наверное бывают ангелы...Красный шелк на постели оттенял белизну его кожи. И вновь её охватило странное желание, которое было быстро подавлено холодным разумом.
- Тебя накажут, если узнают, что ты приходил ко мне, - она осторожно накрыла его одеялом, скорее для того, чтобы уберечь себя от соблазна смотреть на его полуобнаженное тело, чем из страха, что он замерзнет. - Но я рада, что ты пришел...Я выведу тебя на рассвете, никто ничего не заметит...
Он лишь благодарно улыбнулся, его рука, скользнув под одеялом, обвила её талию и притянула поближе к горячему телу. Она не сопротивлялась, позволив обнять себя и лишь когда белокурая голова этого земного ангела упокоилась на её груди, она ощутила смутные подозрения, что возможно совершила ошибку, когда позволила ему остаться.
- У тебя так быстро бьёться сердце, что я почти не слышу ударов, - его тихий голос раздавался словно во сне.
Он перебирал её длинные локоны, цвета потемневшего золота, которые в лунном свете казались почти черными, по сравнению с его собственными.
- Поцелуй меня, - все так же тихо попросил он. - Завтра я уеду...мы очень долго не будем видеться, слишком долго...
Как же ей хотелось исполнить его просьбу и коснуться этих мягких губ, утонуть в том странном тонком аромате роз, который исходил от его тела и который кажеться ощущала она одна. Но, слава ангелам, её разум все ещё успешно контролировал её чувства.
- Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, - она сама удивилась той холодности и отрешённости, которые прозвучали в её голосе.
Он вздохнул, так тяжело и безнадежно, будто последний раз воздух посетил его лёгкие.
- Какая же ты жестокая, ты совсем меня не любишь...
Она промолчала, чувствуя горечь слез на губах. Зачем было мучить его и говорить, что она любит, вопреки голосу разума, вопреки всему, что живет лишь им одним, что лишь рядом с ним она живет, а без него всего лишь существует?...Зачем, если скоро это перестанет быть важным? Она не хотела заставлять его страдать, пусть это останеться лишь её болью..
Они ещё долго лежали молча. Она смотрела в потолок, застывшим, безжизненным взглядом и чувствовала, что теряет те последние ниточки, что связывали её с жизнью. А он...он лишь судорожно сжимал её в своих объятиях, словно ребенок, доверчиво прижимался к ней. Его дыхание становилось все более спокойным,а сердцебиение все более размеренным, а она лежала и проклинала этот мир, который день за днем отнимал у нее самое дорогое...
Она так и не уснула этой ночью, наблюдая за ним цепким жадным взглядом, словно путник в пустыне, который глотает последние капли живительной влаги и знает, что впереди тысячи киллометров песков и никакой надежды, что он еще раз ощутит воду на своих губах. Он мирно спал, не выпуская её из своих объятий и на губах его блуждала беспечная улыбка. Она осторожно касалась мягких белокурых волос, гладила нежную кожу, проводила пальчиками по его красивым алым губам и сердце обливалось кровью, нашептывая жуткие слова "Больше никогда, всё кончено..."
Когда первые лучи солнца робко заглянули в окно, она разбудила его и как обещала осторожно вывела из комнаты. Они не обмолвились ни одним словом, словно всё уже было сказано. Он лишь мягко коснулся губами её щеки и исчез за дверью. Она вернулась в постель, опустевшую после его ухода, но всё ещё сохранившую теплоту его тела и тонкий нежный цветочный аромат. Провалившись в беспокойный сон она вновь видела его образ, целовала его губы, слушала его голос...А когда проснулась то как всегда обнаружила кровь на подушке и мрачно порадовалась, что купила ярко-алое постельное бельё, на нем практически не было видно пятен.
Они встретились за завтраком и холодно поздоровались. Она села напротив и стала лениво ковырять содержимое тарелки. Вскоре к ним присоединились и родители и вновь начался мучительный разговор о его сегоднешнем отъезде. Он уезжал за границу, в далекую Францию на целый год, совершенствовать свои языковые навыки. Он не хотел ехать и она это знала и благодарила небеса за то, что мать по её просьбе выдала это за собственную идею. Его убедили поехать и сказали, что год это не так уж долго. А она, выловив его после этого в коридоре тихо шепнула, что будет писать, а через год они снова будут вместе. Она врала, врала для его же счастья, она давно продумала этот план, ей необходимо было, чтобы он уехал и в то же время как же мучительно больно было его отпускать!


К трём часам к дому подъехала машина и началась погрузка вещей. Она до этого времени сидела в своей комнате и дорисовывала картину, над которой трудилась уже несколько месяцев. В дверь постучали и в проёме появилось до боли знакомое лицо. Она поспешно закрыла холст и встала, стирая с рук пятна краски.
- Уже пора? - спросила она, чувствуя как предательски дрогнул её голос.
Он кивнул и, прикрыв за собой дверь, подошёл ближе. Его рука скользнула по её щеке. Она отстранилась.
- Такое впечатление, что я совершаю какой-то грех, - его голубые глаза блеснули неприятным огоньком, а в голосе послышались саркастические нотки.
Она так яростно замотала головой, что заколка, сдерживающая на затылке копну золотистых кудрей упала на пол и волосы заструились по плечам, окутывая её почти до талии.
- Нельзя... - её голос был хриплым, а карие глаза потемнели.
Он остановился и скрестил руки на груди. Солнце пробивающееся сквозь занавески играло на её волосах, заставляя отдельные пряди вспыхивать золотым сиянием.
- Это глупо, - он злился, но она оставалась равнодушной. - Ты же знаешь, что это всё бред, глупые суеверия. Я уезжаю на год, а ты даже не хочешь меня проводить?
- Так будет лучше, - произнесла она фразу, которую в последнее время повторяла про себя словно молитву.
Он пожал плечами и окинул комнату раздраженным взглядом.
- Имею я право хотя бы обнять тебя? - поинтересовался он, впившись в нее взглядом.
Этот взгляд пронзал её насквозь.
- Лучше не надо...- прошептала она, на этот раз не в силах сдержать того беспомощного отчаяния, которое поселилось в её душе. На глаза наворачивались слёзы, но она их мужественно сдерживала.
Теперь он не просто злился, он был в ярости. С силой зарядив ногой по столу, он в два шага оказался рядом с ней и схватил её за плечи.Она отвернулась, не в состоянии прямо взглянуть ему в глаза.
- Неужели брат, который на целый год уезжает черт знает куда не может обнять свою сестру? - вкрадчиво поинтересовался он, ему явно стоило больших усилий не повышать голос.
Она вздрогнула, будто он её ударил. И лишь только хотела дать ответ, как из-за двери послышался голос матери, она искала его. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, она выскользнула из его рук.
- Я буду писать и ждать тебя, - сказала она и отвернувшись к окну добавила: Так как должна сестра ждать своего брата...
Секунда молчания, а затем сдавленный стон и громкое хлопанье двери.


Она сидела на подоконнике и наблюдала, как вся семья вышла из дома и направилась к машине, она зараннее предупредила всех, что не сможет поехать в аеропорт. Он подошел к машине и прежде чем исчезнуть в ней, поднял взгляд на окна второго этажа. Она резко задвинула штору и встала с подоконника. Как только машина тронулась и отъхала на достаточное расстояние от дома, она упала на колени и закричала, пронзительно, словно от острой боли. Закрыв лицо руками, она ещё долго лежала на полу и встала только когда боль в сердце стала настолько мучительной, что терпеть её просто не было сил. На её руках была кровь, она текла из носа, заливая всё лицо мерзкой солоноватой субстанцией. Одной рукой держась за сердце, другой она нашарила на столе таблетки и проглотила несколько штук, после чего шатаясь добрела до кровати и упала на мягкое шелковое одеяло, кровавый цвет которого сейчас вызывал тошноту. Нащупав на тумбочке одну из фотографий она поднесла её поближе к лицу. На фотографии были изображены хрупкая темноволосая женщина и высокий светловолосый мужчина, глядевшие друг на друга с видом молодоженов, рядом стояли двое детей - девочка лет восьми на вид с двумя косичками и недовольством, проскальзывающим в каждой черточке её крошечного лица и мальчик немного помладше и поменьше ростом с белыми, почти бесцветными волосами и задумчивыми глазами, на его губах блуждала таинственная улыбка, словно он видел что-то недоступное остальным.
Ей отчетливо вспомнился тот день, когда мать показала ей этого маленького мальчика и сказала: "Смотри, котёнок, это твой младший братик!" Она очевидно надеялась на бурю восторга по этому поводу, но дочь взглянула сначала на мать, потом на голубоглазое создание, которое она обнимала и, плюнув себе под ноги, прокричала: "Он мне не брат, я его ненавижу и тебя я тоже ненавижу, лучше бы ты умерла!" Она до сих пор помнила остекленевшие глаза матери и то как резко получила внушительную пощечину, которую конечно же заслужила, правда тогда она совсем так не думала. После этого она заперлась в комнате и не выходила оттуда несколько недель, еду приносила их домработница, добрая женщина, которая была для девочки настоящим другом и тем человеком, который мягко заставил её выйти на свежий воздух и принять тот факт, что её жизнь в корне изменилась с этого момента.
А теперь я сделаю небольшое отступление, чтобы успокоить впечатлительного читателя, который вероятно представил, что история моя пойдёт о кровосмешении и прочих не особо приятных аспектах подобной любви. На самом деле всё обстоит немного по-другому. Они не были родными братом и сестрой и стали ими лишь под влиянием обстоятельств, которые свели её мать с его отцом, когда ей было восемь, а ему шесть. Её родной отец бросил семью едва она родилась и все эти годы она привыкла к тому, что мать просто души в ней не чаяла, исполняла любые капризы своей маленькой дочурки. Поэтому перспектива, что отныне она должна будет делить мать с кем-то ещё и к тому же в доме появиться ещё один ребёнок её не особо радовала. Его она сразу восприняла как врага номер один. Их познакомили за месяц до свадьбы родителей, на которую она кстати категорически отказалась идти. Отчим, который всеми силами старался расположить к себе падчерицу терпел неудачу за неудачей, с годами их отношения немного смягчились, но отцом она его так никогда и не назвала. Он привёл своего сына к ним в дом и познакомил с ней в надежде, что дети подружаться. Она стояла и смотрела на мальчика, молча с той жгучей неприязнью на которую способны обиженные дети, а он улыбался своей странной улыбкой. Он был таким красивым, таким милым, таким похожим на тех прекрасных сияющих херувимчиков, которые были нарисованы на стенах её комнаты, что она возненавидела его ещё больше. Он не пытался с ней заговорить, а просто улыбался. После свадьбы он и его отец переехали в их большой дом и все, начиная от матери и заканчивая домработницей, которая была ещё и по совместительству няней, полюбили маленького прелестного мальчика с удивительно ясными голубыми глазами и нежным ангельским голоском. Он чудесно пел и все собирались в гостинной, чтобы послушать его, а она сидела наверху, закрыв дверь в спальню на щеколду и плакала, ей казалось, что её предали. Мать пыталась вернуть тёплые отношения с дочерью, но в конце концов оставила её в покое.
Так продолжалось несколько месяцев, до тех пор пока мальчика, её так называемого брата не отдали в школу, в её школу, и им пришлось вместе преодолевать несколько улиц, чтобы добраться до этого храма науки. Он шагал рядом, стараясь не отставать, с неизменной улыбкой. Обычно он молчал, хотя иногда начинал болтать о всякой чепухе или просто мурлыкал какую-нибудь песню. Она шла молча и изнывала от желания его ударить. Все считали его милым, обворожительным и она вынуждена была постоянно выслушивать что-то вроде: "Ах какой прелестный малыш!" Сама она тоже была хорошеньким ребенком, со своими сияющими золотыми волосами, большими миндальными глазками, розовыми щечками и маленькими пухлыми губками, но характер у нее был далеко не покладистый, скорее дерзкий, задиристый, этакий маленький хулиган в юбке.
Ей приходилось провожать его в школу и из школы. Несколько раз она бросала его после школы и убегала гулять с друзьями, но он ни разу не пожаловался родителям и стойко молчал, если она шкодничала в доме, а потом спихивала вину на него. Этот факт раздражал её больше всего, ей казалось, что он пытаеться втереться к ней в доверие.
Однажды она возвращалась со школы, сбежав от своего маленького братца и наслаждаясь свободой. Неожиданно она увидела как мальчишки избивают палками бродячую собаку и смеються, когда она воет от боли. Недолго думая, она вихрем полетела на мальчишек и накинулась на одного из них. Завязалась драка, она нанесла кучу сокрушающих ударов и укусов своему противнику, но мальчишек было четверо, а она одна, так что ей хорошо досталось, но она явно не собиралась сдаваться. Когда один из них свалил её на землю и принялся бить палкой на него налетел какой-то маленький белобрысый комочек и стал яростно крича молотить его. Она поднялась на ноги и занялась остальными, вскоре четверо противников позорно сбежали с места боя.
Она с хмурым видом стирала кровь с губы и смотрела на мальчика, который отбросив палку лучезарно улыбался.
- Зачем ты влез? - мрачно поинтересовалась девочка, глядя на него сверху вниз.
- Они били девченку, а так нельзя, тем более, что она моя сестра, - бесхитростно ответил он, пожал плечами и, достав из кармана платок, подал ей.
Она хотела огрызнуться и сказать, что она не его сестра, но неожиданно передумала и взяла платок. С этого дня началась их негласная дружба, хотя конечно прошло ещё достаточно времени после того, как их отношения стали действительно дружескими. Родители были в восторге, отношения в семье заметно потеплели, брат и сестра отныне не разлучались и всё делали вместе. Иногда они часами просиживали в её комнате, она рисовала свои первые картины, которые показывала только ему, а он пел, специально для неё.
Так проходили годы. Они росли и вот уже ей исполнилось семнадцать, она окончила школу и готовилась уехать в другой город, поступать в университет. Он конечно знал, что когда-нибудь это случиться, но, когда на следующий день после выпускного она сообщила ему об этом, то впервые в жизни увидела слёзы в его глазах.
- Это же не так уж далеко,- она попыталась его успокоить. - Я буду приезжать на выходные через каждые две недели. А через два года ты приедишь ко мне и мы будем учиться вместе, в одном университете.
Он кивнул и, смахнув слёзы, принялся изучать свои руки. Она тоже не хотела расставаться с ним, ведь отныне он был неотъемлемой частью её жизни, её лучшим другом, её братом. Ей захотелось утешить его и, поддавшись не свойственной её характеру нежности, она обняла его. Он ответил на объятие, притянув её к себе, так, что она слышала частые удары его сердца. Неожиданно его рука скользнула к её лицу и коснулась щеки, она удивлённо подняла голову и столкнулась взглядом с его глазами, которые смотрели на неё со странным выражением. Её сердце забилось чаще, а его рука скользила по её лицу, мягко касаясь её кожи. Нужно было отстраниться, прекратить это, но она не могла, её будто парализовало. Словно загипнотизированная она смотрела на него, немного приоткрыв в изумлении алые губы. Вдруг он запустил руку в её волосы и нагнувшись впился в её губы таким порывистым страстным поцелуем, что сердце замерло в груди, а ноги подкосились. Они упали на кровать, он тяжело дыша принялся целовать её лицо, шею, спускаясь всё ниже и осторожно растёгивая её блузку. Она не могла двигаться и будто впала в оцепенение, её телом владела сладкая мучительна боль. Взглянув поверх его плеча, она увидела как солнце озарило землю красными лучами и исчезло за горизонтом. Это было последнее, что она заметила перед тем, как снова погрузилась в полубессознательное состояние.
Его руки и губы блуждали по её полуобнаженному телу, когда неожиданно открылась дверь. Он вздрогнул и, моментально среагировав, прикрыл её одеялом. На пороге стоял его отец, его лицо было таким бледным,что своей белизной могло поспорить с белоснежной стеной.
Он встал с кровати и подошел к отцу. Она свернулась клубочком под одеялом и молила небеса о том, чтобы стать невидимой. Последовали крики, невобразимое количество оскорблений, которые сыпались с губ отца и сына, а она тихо плакала и умоляла не говорить матери.
Мать так и осталась в неведении, но отныне за ними пристально следили и не давали оставаться вдвоём, свободно общаться они могли только при помощи интернэта. Он злился и крушил всё, что попадалось под руку. Она считала, что всё правильно и пыталась объяснить, что так нельзя. А он всё твердил, что можно, что они не родные брат и сестра, что он любит её и только её. Ему было пятнадцать и она списывала всё на гормоны, сама не замечая, как всё больше вспоминает о его поцелуях и как тревожно начинает биться её сердце при его появлении...
Она уехала учиться, стараясь выкинуть из головы белокурого мальчика с прекрасными голубыми глазами. Он звонил ей каждый день и бесконечно радовался, когда она приезжала домой, но больше не пытался возвращаться к теме любви, за что она была ему очень благодарна.
Прошло полгода. Она сидела в общежитие и писала доклад по истории. Зазвонил телефон. Она подняла трубку и услышала взволнованный голос матери. Она просила её приехать, была сказана лишь одна фраза, но этого хватило, чтобы она вскочила со стула и с ужасом уставилась в пространство.
"Приезжай скорее, я уже позвонила в деканат и всё объяснила...твой брат попал под машину и..."
Она покачнулась и выронила телефон, по губам стекала теплая ярко-алая кровь. Мир перед глазами перевернулся и принялся расплываться.
Очнулась она уже в больнице. Мать сидела рядом, плакала и беседовала с врачом. Она не стала открывать глаз, лишь прислушивалась к словам.
- Это я виновата, - не прекращала рыдать женщина. - Я сказала ей, что её брат попал под машину, но с ним всё впорядке, только перелом ноги и всё...её нельзя было волновать...
- Не вините себя, - мягко сказал врач. - Хотя девочке действительно нужен покой, ей не так уж много осталось...
Мать застонала и схватила дочь за руку.
- Я думала, что болезнь уже позади, мы же всё перепробовали,сделали операцию, я думала, что она вылечилась...Последние два года у неё совершенно ничего не болело...
- Такое бывает, просто небольшое затишье перед обострением. Болезнь прогрессирует и это уже не остановить. Хотя, если исключить нагрузки и малейшее волнение,регулярно принимать препараты то возможно можно продлить...
- Сколько ей осталось? - голос матери звучал неестественно.
- Год, может меньше...
Мать впала в истерику и вскоре врач при помощи двух медсестер вывел её из палаты. А она лежала с закрытыми глазами и обдумывала только что услышанное, смысл странных слов ещё не совсем дошёл до её затуманенного сознания.
Вскоре она вернулась домой, категорически запретив матери говорить о её болезни. Она не хотела провести последние дни жизни среди мрачных людей, во взгляде которых будет читаться тот же самый вопрос, который её мать задала врачу.
Враз постаревшая мать сказала всем, что университет(который кстати был частным) закрываеться и, что возможно на следущий год она поступит в другой, а пока придёться посидеть дома. Это никого не удивило, частные университеты часто лишали лицензий и закрывали, никто не задавал ненужных вопросов.
В какой-то степени она счастлива была вернуться домой. Пару недель она не разлучалась со своим названным братом. Он был на больничном и забавно хвастался своей ногой в белоснежном гипсе, который она, по его просьбе, расписала красками. Когда он был в школе она втайне от него рисовала его портрет, решив сделать его своим последним подарком. У неё был сильный характер, поэтому вместо того, чтобы впадать в депрессию, она полностью занимала своё свободное время, занимала так, чтобы оставить после себя не просто холодный мраморный камень с годами жизни и смерти. Она рисовала, полностью отдаваясь этому занятию, фотографировала, носясь с фотоапаратом по окрестностям и из этих фотографий сделала выставку в интернете, тут же получив кучу отзывов, она писала стихи, вписывая их в маленькую тетрадь в кожаной обложке и предупредив мать, чтобы их опубликовали как только она...Нет, она не думала о смерти, она отгоняла эти мысли и тщательно скрывала от всех свои приступы, скурпулезно глотая прописанные препараты.
Но он всё равно начинал догадываться, что с ней что-то происходит. Однажды, когда они гуляли, она упала в обморок и списала всё на солнечный удар, несколько раз он видел, что у неё идет кровь, она утверждала, что у неё слабые сосуды, она села на странную диету, отказавшись от любимых продуктов и с улыбкой говорила, что бережёт фигуру, она часто без причины бледнела и хваталась рукой за горло, будто задыхалась, тут же сбегая в свою комнату и после рассказывая странные истории о том, что к ней явилась муза и принесла идею новой картины, она называла это "приступы творчества" и весело смеялась, весело, но притворно и он это чувствовал...Вот тогда у неё и появилась мысль отправить его подальше, она не хотела причинять ему боль,не хотела чтобы он видел её слабой, умирающей в муках, она хотела, чтобы он запомнил её такую как сейчас - весёлую, красивую, здоровую...Это было больно, но необходимо.
"Он уехал...больше никогда, больше никогда..." - она всхлипнула и отвернулась к стене.
Она не предполагала, что это будет настолько больно, боль моральная смешивалась с болью физической. Ей хотелось умереть прямо сейчас, жизнь потеряла смысл, жизнь покинула это тело вместе с белокурым ангелом...
Она встала с постели и добрела до закрытого синим покрывалом холста, смахнув его, она уставилась на картину. Ветер ерошил светлые волосы, солнце отражалось в голубых глазах...Она упала на колени, сжав руки в отчаянном жесте.
"Хватит! Не хочу больше, не могу..."
Преодолевая боль, она встала и подошла к столу, оторвала кусочек бумаги и неровным дрожащим почерком написала:
"Простите меня, но я так больше не могу."
Рядом стояла маленькая бутылочка лекарств. Её познания в медицине были не очень-то обширны, но она знала, что её сердце не выдержит передозировки. Она умрёт быстро, она очень на это надеялась. Единственным, что пугало её в этой жизни была мучительная долгая смерть, смерть вдалеке от дома, в больнице среди чужих лиц...Она высыпала горсть таблеток себе на руку и, на секунду закрыв глаза, вспомнила его глаза, его удивительные голубые глаза, прекрасные словно сапфиры, но воспоминание быстро меркло, его заслоняла боль, невыносимая боль. Её время подходило к концу. Она вздохнула и поднесла руку к губам...
- Смотри, звезда упала! Ты успела загадать желание?Я успел!
Он смотрел на небо с детским восторгом и улыбался своей обычной беспечной улыбкой. Он был таким же как раньше, хотя что-то всё-таки изменилось. В задумчивых голубых глазах появился какой-то странный огонёк. Она лежала на своей кроваво-красной постели и с тоской смотрела в окно, поблизости суетилась сиделка - молчаливая хмурая женщина непонятного возраста. Он сидел рядом и тоже смотрел на холодные безразличные звезды, будто искал у них ответы на свои многочисленные вопросы.
- Почему ты молчишь?
Она оторвала взгляд от окна и посмотрела на него.
- Зачем ты вернулся? - голос был тихим и беспомощным, слова еле различимые.
Он нахмурился и поправил ей одеяло.
- Решил, что не могу без тебя, что-то почувствовал...и хорошо, что вернулся, еще бы секунда и...ну зачем ты хотела это сделать?
На его лице была такая неподдельная скорбь, такая боль, что она не посмела сказать, что просто больше не может жить. Она отвернулась, наблюдая за сиделкой.
- Как бы я хотела сейчас прогуляться, - она вздохнула и вдруг улыбнулась. - Помнишь, как мы сбегали из дому и всю ночь бродили по лесу.
Он кивнул и игнорируя мрачный взгляд сиделки прилег рядом с ней, осторожно обняв хрупкое и как будто невесомое тело той, что любил больше жизни. Он слышал тревожные удары её сердца, оно билось так медленно, так неохотно. Он с трудом сдерживал слезы, но она улыбалась, погрузившись в воспоминания.
Бросив взгляд на странную парочку, сиделка вышла из комнаты, очевидно по какой-то сверх срочной необходимости. Как только за ней закрылась дверь, девушка внезапно оживилась и даже попыталась присесть на кровати, но была слишком слаба.
- Что ты делаешь? - он удивлённо уставился на неё.
- Забери меня отюда, - её глаза горели каким-то странным фанатичным огнём. - Я хочу в лес, я хочу послушать шум ветра.
- Ты с ума сошла!Тебе нельзя, ты слишком слаба, это опасно...
Он ошарашенно уставился на девушку, а она, с непонятно откуда появившейся силой, притянула его к себе и поцеловала, так что он сам едва не лишился чувств.
- Вот видишь, я далеко не такая слабая.
Её щеки раскраснелись, глаза сверкали словно звезды, а губы были настолько притягательными, что он просто не мог сопротивляться этой гипнотической силе и вновь потянулся к ней. Но она увернулась, продолжая улыбаться.
- Забери меня в лес!
- Хорошо, я поговорю с родителями и может завтра...
- Нет, я хочу сегодня!Скорей пока не пришла моя надзирательница.
- Ты сошла с ума, - повторил он, ошарашенно глядя, как она вцепившись в его рубашку и превозмогая явную физическую боль, пытаеться принять вертикальное положение и наконец сесть.
- Не хочешь мне помочь, я пойду сама...
Он улыбнулся и взял её на руки, легко, словно пушинку.
- Глупышка, ты думаешь я тебя отпущу...
Она уставилась на него с обидой, прекрасно понимая, что не сможет ему противиться, силы оставили её, а на глазах появились слезы. Он прижал её к себе и неожиданно шепнул:
- Ох и влетит же мне...
- Не в первый раз, - она улыбнулась, задыхаясь от переполняющей сердце любви.
Она сидела прямо на земле и улыбалась. Маленькие ручки гладили мокрую траву. Где-то над головой загадочно шелестели листья и тонкими переливами неслась песня какой-то печальной птицы. Он сидел рядом и бережно обнимал её за тоненькую талию.
- Ты замёрзнешь, нам нужно возвращаться! - его голос звучал так нежно, так тоскливо.
- Ещё немножко, - тихо попросила она, снова устремляя взгляд на звёздное небо, которое выглядывало из-за пышных крон пожелтевших клёнов. - Может я больше никогда не увижу такой красоты.
- Не говори так! - сколько боли было в его голосе!
Она вздохнула и повернула к нему своё нежное личико, похожее на личико сказочного эльфа.
- Как ты думаешь, что ТАМ? - карие глаза светились искренней заинтересованностью, ни тени грусти, ни намёка на страх, только любопытство...она со всем смирилась.
Он опустил голову, чтобы она не увидела его слёз.
- Мне кажеться после....смерти (как же он ненавидел это слово!) каждый человек попадает в свой собственный мир, в свои мечты, туда, где ему хорошо.
- Тогда я останусь здесь, на этой полянке, - она положила голову ему на плечо. - Помнишь, как прошлым летом мы просидели здесь всю ночь? Развели костёр и рассказывали друг другу страшные истории, а родители так ничего и не узнали...
- Конечно помню, - он не смог сдержать улыбки.
- Приходи сюда иногда, хорошо? - попросила она. - Если всё так как ты говоришь, то я всегда буду ждать тебя здесь...
Он не выдержал и заплакал. Она нежно прижалась к его груди.
- Не плачь! Я не боюсь умирать. Я уже привыкла к этой мысли.
- А я нет, я не хочу тебя отпускать!
- Но так нужно.
- Кому? - он смотрел на неё и его чудесные сапфировые глаза сверкали холодной яростью.
- Наверное, Богу...- она ласково коснулась ладошкой его щеки, гладкой и мягкой, как у младенца.
- Я его ненавижу! - воскликнул он.
- Не говори так! - она нахмурилась.
Он бессильно опустил голову ей на плечо, его душили слёзы.
- Он забирает у меня самое дорогое...
- Я всегда буду с тобой, я стану твоим ангелом-хранителем.
Он поднял голову и печально улыбнулся.
- Пошли домой?
- Да, наверное, уже пора...
Через два дня её не стало. Она умерла тихо, во сне, с загадочной улыбкой на губах. Её похоронили на маленьком старом кладбище. Когда чёрный гроб опускали в холодную землю, пошёл дождь. Он стоял на самом краю ямы и все взгляды, полные тревоги и боли, были прикованы к его стройной фигуре. Он не плакал и ни с кем не разговаривал. Его не трогали, понимали, как больно...Хотя нет! Никто этого не понимал! Никто не знал, что в эти минуты в землю опускают частичку его души, половинку сердца...
Она умерла...Чёрный гроб засыпали землёй. Она не любила закрытых пространств и боялась темноты. Ему показалось, что он слышит её голос. Нет! Её больше не существует, а он сходит с ума.
Дома всё напоминало о ней. Немногочисленные родственники и друзья сгруппировались в гостинной и шёпотом вели свои унылые разговоры. Родители сидели там же, в кресле возле окна, глядя с одинаковым выражением опустошённости на то, как по стеклу сбегают ручейки дождя.
Он поднялся в её комнату и долго смотрел на собственный портрет, написанный её рукой. Только сейчас на глаза ему попалась крохотная надпись в самом уголке.
"Это мой подарок тебе, ангелочек. Помни, я всегда буду с тобой."
Он выбежал из комнаты и осторожно обойдя двери в гостинную, вышел из дома. Мелкий дождик превратился в затяжной ливень. Он бежал не разбирая дороги и сам не заметил, как ноги привели его к той самой полянке. Упав на колени, он закричал.
- Где ты?! Ты обещала,что будешь ждать меня здесь! - его голос терялся в шуме дождя. - Где ты?! - закричал он ещё громче и закрыл лицо руками.
Дождь неожиданно закончился. Над лесом засияла радуга. Возможно ему это только показалось, но где-то среди шума листвы прошелестел тонкий, едва различимый голосок:
- Я здесь, я всегда буду с тобой...