У одной девочки крысы съели дом. А ведь он был построен не из печенья, не из хлеба, и не из шоколада. Совершенно несъедобный дом из старых позеленевших бревен. Двери его покосились. Окошки закрывались неплотно, а некоторые и не закрывались вовсе. Иногда, когда дом подхватывал простуду, хотя непонятно, как он мог подхватить простуду, если все время стоял на одном месте, не ездил в метро, и на него не чихали другие дома, так вот, иногда, когда он каким-то непостижимым образом подхватывал простуду, он смешно посвистывал сквозь щели. Крысы, хотя и жалели старый простуженный дом, вылезали из подпола, слушали этот свист и тихонько посмеивались в свои розовые ладошки.
Однажды дом простудился не на шутку и загрустил. Когда его спрашивали, что с ним, он грустно вздыхал и шептал крысам на ушко, что умирает.
- А как же девочка? - взволновано спрашивали крысы, - что с ней будет?
- Ну, я оставлю ей немножко денег, на первое время хватит. Только бы она не потратила их все на конфеты в первый же день. Лучше купить на них на яблоки, правда я не уверен, что они полезны для ее зубов. Странное дело – эти детские зубы, не успели появится, как уже спешат разбежаться во все стороны.
- Да-да-да-да, - кивали крысы, - нельзя тебе умирать, как же она без тебя?
- Вы мне только обещайте, что когда я умру, вы меня разгрызете в мелкие щепки, не хочу я тут гнить столетиями.
- Ну, что с тобой делать, - вздыхали крысы, - так и быть разгрызем.
Девочка, конечно, ни о чем не подозревала. Старый дом любил ее и не хотел расстраивать.
Когда-то давно ночевали в доме, уже тогда старом и чуть-чуть больном, цыгане. Они распрягли лошадей, зажгли костры и начали пересчитывать украденных детей. Надо вам сказать, что пересчитывать даже обычных детей дело невероятно сложное. А детей украденных, оставшихся без родителей, и потому потерявших всякое чувство меры, дело невероятно сложное вдвойне. Дети разбегаются, расползаются по всем углам, прячутся и всечески издеваются над бедными цыганами. Пересчитав детей раз пятнадцать, цыгане накормили шумную добычу шоколадными конфетами и обессиленные завалились спать. Девочка была среди украденных малышей. Дом спрятал ее на чердаке, под старым, но теплым одеялом. Крысы принесли ей парного молочка, спели колыбельную, и она уснула так, как никогда не засыпала даже в самой мягкой постельке. Утром цыгане решили детей не пересчитывать, просто сели в свои кибитки и уехали в неведомом направлении.
С тех пор девочка осталась жить в старом доме. Она как умела конопатила его щели, топила печку, пекла пирожки и пела песенки без слов – в общем, жили они не тужили. Так должно было продолжаться вечно, но однажды ночью…