В вагоне метрополитена, в сотых номерах, запыхавшиеся пассажиры, коим одним из них был я - Пассажир!, все извергали массы ... негатива друг на друга. Однако, вырванные из этого контекста, были те, кто вписался, как голуби на тротуарах, и удобно располажился. гармония их дремавших лиц тронула меня до самого, аритмично бьющегося, моего органа. И я поддался, как часто со мною бывает при таких столкновениях, абстрактному полету накрывшего меня вдохновения. ...
Все эти множества книг из которых я выбрал бы только две-три. В остальном же , я заметил, мне хватает корешка обложки и оглавление, что бы взять себе то, что мне нужно и дальше связать страницы мыслей и фраз во что-то, может интуитивно совпадающее с тем корешком, но однако разнящееся, безусловно...Если бы я нашел ту книгу, которая все написала за меня, то носил бы ее в кармане, всегда с собой .И может быть у меня они даже есть, такие, на примете... Однако, из-за склада моего мышления, я в этом не уверен. Какая неудобная черта характера!
.Но Как писал Маяковский что-то там - что бы научиться считать хватит, того, что ты сложишь два окурка и это больше знание, чем если бы знал все таблица умножения. Что-то в таком духе было у него в книге "Как писать стихи".
Конструктивная самобытность возвращаеться. Агитация и гражданская война в развязке. Я уселся в чужое кресло, а напротив меня сидел Циник, который прижился в этой замечательной квартире бывшего агитатора музыкальных выступлений, которые следовали принципу "Сделай сам", и наверное доследовались... потому что теперь агитатор обернулся в инжинера гарина... Я хотел было начать разговор с тобой, потом вспомнил какие-то хорошие, былые деньки...Но конечно же Циник рассмеялся, правда неожиданно для меня, и я даже вздрогнул, ответив нелепостью на нелепость.. А он сидит с закрытыми глазами,за черными очками и сложенными на крест руками и смеётся во все свои славные зубы. И говорит он так убедительно. Клади гудрон и смотри какое небо. Я бы правда изменил... -Думаешь его можно изменить? Да ко всем чертям! Именно туда и обратно на землю. Уже ни одно, ни второе, ни третье... лето в аду. Теперь зима. И все меняются и все охотно вписывают к себе Циника. И вы читаете множество книг, знаете много писателей.