Когда грянул гром и мы как пугливые язычники побросали все свои ссоры,
и побежали искать укрытий там,
откуда никогда не отдалялись на долго,
многое изменилось.
И пусть сейчас я стал на миллион единиц мессианства слабее,
но мне хватило времени,
сделать свои смелые наблюдения-выводы, и я стал спокойнее.
Когда скряги миллионеры в поспешных крысиных шкурках
собирали свои пожитки
перед неминуемым наступлением Юга,
я остановился между прошлыми и будущими
развалинами чьей-то
(моей)
очередной человеческой жизни.
Стыдясь собственного счастья,
безумный миллионер Господа Бога.
Припоминая себе снова и снова Моисеево (Иорданское) ликование
и строго-настрого веля своему уму не спешить делать выводы.
Слишком радоваться.
Я в Вечном Преддверии
бродил между старыми библиотеками,
не утруждая себя хоть в одну из них зайти-позаглядывать.
Даже без комнатных тапочек какой-нибудь мягкой человеческой Философии,
в безмысленности,
мне было уютно жить в Мире Б-га.
Я бродил между библиотеками и книжными магазинами не в поисках антифилософии или еще чего-нибудь из того, от чего спят лучше.
Я бродил между рядами и полками под всегда раскаленным мартовским Солнцем
чтобы послушать шепот человеческих желаний.
Я
хулиганисто шагая сворачивал на заваленные кусками бетона дорожки сокровенных человеческих страстей-слабостей
обыденностей,
под тем же Одним Солнцем,
и люди обращали внимание
и шарахались от меня,
босого и маленького, задумчивого, в странной кепке и куртке в клеточку.