Когда ты выбирала свободу, он не мог тебя удержать. Когда ты уходила, он уже не старался остановить тебя.
Когда ты пересекла порог вашей с ним жизни, ты и понятия не имела о том, что окажется за ним. Ты как домашняя собачка, давно забыла, как на самом деле страшна жизнь на улице.
Побродив немного по мокрым и холодным улицам жизни, ты внезапно поняла, что ты просто не можешь без хозяина. Ты ж домашняя. Тебе надо что бы кто-то ухаживал, кто-то любил, кто-то кормил, кто-то оплачивал твои шмотки и всегда был виноватым.
Так ты стала переходить от одного хозяина к другому. Ты напоминала паразита. Надоест кровь одного - идешь к другому. А о прошлых источниках ты быстро забывала.

Не знаю, заработала ли в этой жизни ты хоть что-нибудь сама, но тебя мне притащили почти насильно.
- Что-с желаем-с, дорогой? - спросил я мужчину, который притащил тебя, задыхающуюся от слез и сыпящую проклятия на него и весь белый свет.
- Заколебала меня эта сучка! Пизду подставляет всем, кто в состоянии прокормить её неугасимый аппетит! Сделайте с этим что-нибудь, доктор!
Это было в первый раз, когда мне привели кого-то насильно. Обычно все приходят сами. В этот раз очереди не было, чему я несказанно обрадовался. А то бы ведь сбежала.
Пациентка была в истерике. Я показательно достал из шкафа беруши, собираясь ненадолго лишить себя слуха.
- Вы уверены? После операции она уже будет фригидна.
- Да она и сейчас фригидна! Нефригидна она была только с первым своим приятелем.
- О, припоминаю, - внезапно осенило меня. Да,я помню каждого своего клиента. - Чудный был юноша, три года назад приходил. Я ещё удивился, такой красивый, а крылья были переломаны во всех костях по нескольку раз. Будто б в мясорубку попали.
- Он с собой пытался из-за неё несколько раз покончить. А меня задолбало то, что она постоянно по мужикам скачет, а потом через полгода возвращается.
- Ты что ж назад-то берете?
- Люблю потому что.
- Хммм... законно. Что ж, мне понадобится ваша помощь, - я заткнул уши и впустил их в кабинет.
Первым делом я подошел к большой куче, что воняла в дальнем углу. Это перегневали оборванные крылья, тряпки, газеты и все то, что выносила моя дорогая Марь Павловна раз в неделю. Немного порывшись в ней, я достал несколько тряпок и вернулся к пациентке. Мужик позеленел от вида того, что я принес. Они уже полусгнили, даже плесень и лешай на них были мервыми. Ими три дня назад я давал вытирать некоторым моим несчастным остатки своих отходов, что они оставляли у меня на полу во время операций.
- Не смущайтесь. Так, дорогуша, я не хочу, что бы вы откусили мне руки, - я запихнул ей одну в рот. Её щеки надулись, значит, начинало тошнить. Двумя свезал наверху руки, что бы её главному спонсору было удобно держать, а двумя другими привзял её ноги к поручням генекологического кресла, который специально поднял из-под стола. Я редко ими пользовался, в основном когда вырезал ненужные плоды, но этим обычно занимались люди специально обученые для этого.
- Итак-с, приступим, родная, - я разрезал на ней одежду, оставив тряпки на столе, и провел рукой по животу.
Тот парень, которому я отрезал крылья три года назад, заливаясь слезами рассказывал, как он любил её, как она прекрасна. В подробностях расписывал её тело, ловя последние сокращения боли в сердце. Да, он любил её до самой последней секунды. Не знаю, может, тогда они и была прекрасна, но сейчас она была просто куском вырывающегося мяса.
Я разрезал ей живот. Наверное, она заорала. Что бы убедиться в этом, я вытащил затычки и кинул их в сторону кучи. Все верно, она орала сквозь кляп. Это она пока орет, её ещё только режут.
Итак, я разрезал кожу и развел края раны, пристегнув их зажимами к её бокам. Затем, запустил руки внутрь, разрезал мышцы и слои жира, добрался до матки и отделил её от тела. После этого перешел к подножию стола, разрезал вагинальный вход, отделяя маточную шею. И вот в моих руках мерзостный орган, присущий только женщина.
- Сохраните? - спрашиваю я блюющего в сторону дрожащего крупной дрожью мужчину. - ну видимо нет.
Я выкидываю его в кучу, развязываю девушке ноги и переворачиваю ей на спину.
Крылья целые, но перья грязные, местами выщипанные, как у приблудной вороны. Без жалости выламываю сначала первое, затем второе. Сквозь кляп капает её содержимое напополам с кровью. Парень пытается что-то сказать, но вместо этого его снова выворачивает. Крылья так же летят в кучу, кровь из нижней части её брюха заливает мне стол, все её лицо покраснело.
Мужик сполз на пол, плача. До него дошло, что же он сотворил со своей подругой. Но сделаного не воротишь. Я развязываю ей руки, она падает на пол и корчится рядом с тем, кто настолько её обожает, что готов сотворить и такое.
- Что ж, получите и распишитесь. Будут проблемы, приходите ещё. Да, и кляпчег лучше не снимайте. Она намного симпатичнее, когда молчит...