Чужая судьба как открытая книга.

В этом мире исчезает все, все проходит. Любимые покидают, друзья уходят, родственники умирают. Даже то, что казалось нам вечным рано или поздно исчезнет.
Мотылек с оборванным крылом найдет способ уползти или же просто умрет, лишь бы не копошиться вечно в моей руке. Сейчас ты говоришь, что не оставишь меня, но я уже знаю, когда мне придется тебя отпустить. И поскольку я готов к этому моменту, мир не дождется от меня ни слова сожаления о новой потери.
Я не верю в вечность
И больше не верю в судьбу
Здесь и Сейчас - это только обрывок воображения. Завтра я открою глаза и все исчезнет.
Я не хочу и не буду больше ни у кого спрашивать о мотивах и причинах их поступков. Это ваше дело, не моё
Точно так же во мне и погибло сострадание к убогим
Тленны цели и мечты
В жизни, которой я сейчас живу мы вызубрили с тобой главное правило:
"Никогда не доверяй до конца"
Ты спрашиваешь: Неужели ты просто со мной играешь? Спектакль в полгода - это слишком даже для тебя
Спектакль длинной в 21 год.
И я единственный несменный актер на этой заплеванной сцене.
Я буду любить тебя искренно ровно до того момента, пока ты не скажешь, что твоя роль в этом акте закончена.

- Так, готов, свободен! - я отвешиваю ненавязчивый пинок очередному пациенту, затем закрываю дверь, достаю из тумбочки газетку и протираю загаженный стол.
Чисто символически, что б не сильно воняло. Затем приоткрываю окошко. Надо же, я и не заметил, как быстро расцвела весна. Достаю из кармана заляпанного чужим гноем халата пачку сигарет, прикуриваю, глядя в окно. Радиола внезапно начинает шипеть, сквозь помехи с тяжелыми родовыми потугами пробивается звук.
" Дождались, ублюдки? Соскучились по старине Халли? Что ж, вкушайте убогие. С вами рэйдио Хоспис! Пока вы, долбени, тухните на своей лоховской работе, за окном блещет солнце, льется дождь и вообще жизнь проходит мимо вас! Ну что ж, надеюсь, что вы раньше сдохните от сидячего образа жизни.
Хотя нет, вот одни лентяи таки подняли свои задницы и вышли на демонстрации. Но вам же пофигу? Даже на собственных тараканов в голове, ведь весня время сходить с ума, любить и сходить с ума на почве любви!
Кстати, для тех, кто сильно страдает от этого чувства, могу посоветовать отличного парня - вырвет все без остатка. Впрочем, вам оно не надо, вы и так все бесчувственные фрики! А кто и чего чувствует, тот боится взлететь. Что ж, и по делом вам, наземные крысы!
Мучайтесь, пока проебываете свое счастье!
А я тем временем поставлю вам унылое Itoshisa wa fuhai ni tsuki! "
Ах, Халли... Лекарь для моей заблудшей души.
Я с удовольствием затягиваюсь, погружаясь сознанием в дребезжания музыки, пока мой взгляд не привлекает стена рядом с куче оторванных крыльев. На ней появляются очертания двери.
Ох, вот и он пожаловал...
- Давненько тебя не было, с осени не заходил.
- Зимой у тебя холодно, а я не люблю холод, - отвечает Ниху, выходя из нарисованного им самим портала.
Я снова затягиваюсь. Он совсем не изменился. И никогда не изменится. Взлохмоченные бесцветные волосы, поношенное пальто, бледная кожа, бесшумная, как у призрака, походка.
Низовой Художник, или просто Ниху, жил где-то в глубинах подземки, под Старым Городом, я точно не знал где. Давным давно ещё он имел глаза. Сейчас их закрывали крестики пластырей, из под который сочилась желтая жижа. Я много раз просил его их протирать, но все впустую.
Да, все люди искусства такие.
У Ниху никогда не было крыльев. Они так и не выросли. Или же он оторвал их себе сам, я не проверял. Когда он пришел ко мне, я сам был глубоко удивлен тому, что он пришел не за стандартной услугой...
Я как сейчас помню...
Это была точно такая же буйная весна. Он сидел у меня в приемной один, поздно ночью... Такой худой, дрожащий, несчастный и вместе удивительно притягательный. Его лицо ничего не выражало. Ни боли, ни страданий, ни страха, а из пустых глазниц сочилась кровь. Я стоял, как громом пораженный, смотря на его спокойствие. Я привык слышать нытье, видеть безразличие пропащих людей, но не такое невыносимое спокойствие.
- Это...
Он медленно поворачивает на меня голову
- Доктор?
- Да.
- Вы можете вернуть мне зрение?
- Боюсь, что...
- Нет, мне не нужно человеческое...
Оказалось, что Зрение, о котором говорил Низовой Художник - это способность снова видеть будущее. Впрочем, за него-то его и ослепили. Испуганные людишки.... не желавшие верить в правду.
- Да, проходите.
Мне впервые предложили операцию, не основанную на вырывании, отрезании, и вообще лишении чего-либо. Наверное, за это он мне понравился ещё больше.
Операция была нетрудной, быстрый и я расщедрился на анастезию.
С тех пор он и приходит ко мне. Все так же через нарисованную дверь. Сотни раз я предлагал остаться жить у меня, но тот отказывался. Говорил, что подземелье для него, лишенное людей, лучшая мастерская. Но когда становилось невыносимо тоскливо, он все-таки приходил ко мне. И это трогало мое, казалось бы, давно замерзшее сердце....
- У тебя как всегда дерьмовый кофе...
- У тебя в подвале он ещё дерьмовей
- Монгол приносит хорошее.
Меня передергивает.
Два года назад он нарисовал этого странного дредастого парня - Монгола... Точнее, перерисовал с погибшего в подвалах курьера. И с тех пор постоянно о нем говорит. Сам не знаю почему, но меня это сильно доводит.
- Ясно.. Ты не промываешь глаза.
- Времени нет, постоянно рисую.
- И не меняешь пластырь
- Прости
- Может, все-таки....
- Нет.
- Так ты никогда нормально не поправишься, - сетую я и достаю новый пластырь.
Подхожу к нему, прикасаюсь к холодной коже, стираю раствором гниль. Меня дергает.
- У тебя руки дрожат, - он кладет ладонь с длинными ногтями поверх моей, словно бы проверяя.
- Это перенапряжение.
- Врешь
- Вру... - отвечаю я и продолжаю делать свою работу.
И вот, глазницы Ниху снова чистые, со свежем пластырем.
- Хоть заходи почаще на профилактику.
- Ты же знаешь, это невозможно. Особенно, когда у тебя такой дерьмовый кофе.
Ещё несколько незначительных фраз и он ушел туда, откуда пришел, оставляя меня в давящей тишине. Меня что-то сдавливает изнутри, и я бью по стеклу. То со звоном рассыпается, превращая кожу моих рук в исполосованное подобие его холстов. Только вместо кислотных тонов на ней кровавые свидетели того, что Читать далее...

Или в жизни моего маленького счастья произошло что-то плохое?

Сердце бьется все тяжелее
Наверное, таки не стоило мешать страйк с успокоительными

- В очередь, сукины, дети! Вас много, а меня один! Так, вы, гражданин, не смейте блевать в горшок! Ну и что, что он пустой! Марь Павловна мне потом этот горшок вместе с вашей блеватой на голову оденет! Так, кто там следующий? Проходите...
Операция за операцией. Сейчас снова наплыв. По весне психи сыпятся как отходное дерьмо в самом грязном переулке средневекового Парижа. Внеочередной мальчишка, дрожит как воробушек. Эх, весной птенчики встают на крыло и падают, не пролетев и половины дороги под названием "Любовь"
- Ну что ж, присаживайтесь... - и я начинаю операцию.

Память услужливо подпихивает страшное воспоминание,когда я в первый раз делал подобное.Оказалось,что после двадцатой "операции" тебя уже совсем не воротит от вида крови,выломанных костей и темно-багрового костного мозга.А моей первой "клиенткой" была красивая девушка,настолько хрупкая,что она казалась практически девочкой.Как сейчас перед моими глазами всплывает ее нежное личико,заплаканное и изможденное болью и страхом,которые шли изнутри.И только ее я старался отговорить.В моих ушах до сих пор стоит дикий крик агонии,который сорвался с ее губ,как только мне стоило с силой рвануть белоснежно-перламутровое крыло...
К сожалению, её душу, как и глубокие порезы, украшавшие тонкие руки, ноги и горло, было не вылечить. Впрочем, только после того случая до меня наконец дошел полный смысл моей профессии - я костовыламыватель, а не мозгоправ. Там, где-то за пределами облупленных больничных стен маленькой пристройки, где я пропиваю будни и выходные, ночь и день, есть те, кто помогает бедолагам не очутиться у меня. Смешно, в итоге все равно их путь лежит сюда. Одно дело, когда я вижу поломанных жизнью взрослых товарищей, другое, когда иногда сюда заходят, или привозят, вот таких вот едваоперившихся птенцов.
Впрочем, в этом есть своя философия. Подлетевшие слишком близко к солнцу, падают больнее. Оттого и прямо ко мне в приемную.
Та девчушка... эх, а все так здорово начиналось. Она даже не пыталась рассказать мне свою историю. Пришлось вытаскивать клещами, как и огромные шипы из её сердца после...
Когда операция была закончена,я замотал кровоточащие останки тряпками,которые лежали рядом.А она молча окинула взглядом пару роскошных крыльев с чудесными перьями и достала бутылку дешевого коньяка - как выяснилось,это было единственное,на что ей хватило денег.Его вкус:спиртовой,странно пахнущий,стал для меня символом моей работы.После очередной рюмки она разговорилась.Точнее,ее прорвало.Я слушал молча,понимая,что я - единственный,кто услышит эту историю.
Все было довольно банально.Не считая того чувства,какое жило в ее сердце.
Смысл вырванных костей и перьев, что теперь лежали у её ног, был в том, что бы забыть о том бестактном подлице, что сыграл несколько раз на её чувствах. Не знаю, поднимаются ли после такого, или ползут ко мне, но подробная история унижений немного повергла меня в нервное недоумение. Я даже чуть пожалел, что она не пошла сначала к мозгоправу. Может быть, целее была.
Забыл сказать вам ещё одну важную вещь. Это единственный пациент, которого не тошнило. И её кровь была чистой, без гноя, красной такой. И никакого запаха.
Я только потом получил втык от начальства, мол, вырывать можно только поломанные, и вообще куда ты смотрел.... Ах, бестолковые мои, бесперые бюрократы. Если бы только они видели эти нежные рассеченные ручки, каким изящным рисунком на них ложились следы от прогулок лезвий. Её кожа из-за этого слегка отдавала запахом металла. У всех остальных этот приятный оттенок перекрывает запах гноя.
Шипы, которые я потом вытаскивал из её сердечка, я до сих пор держу при себе, как талисман. Вместе с парочкой перьев.
Я никогда не забуду ее хрупкий силуэт на фоне дверного проема.Она уходила в неожиданно начавшийся дождь,под песню "I Don't Care", под первые звуки смычковых.Ее неровно остриженные волосы покачивались в такт ходьбе,а сквозь грубую мешковину на загаженный пол падали капельки пронзительно-алой крови.Зачарованный этим зрелищем,я смотрел на нее неотрывно.Она раскрыла дверь настежь.Так,что дохнуло холодом,резанувшим даже мою нечувствительную плоть.И только тогда я смог стряхнуть с себя путы капавшей крови,зачаровавшей меня.Краем сознания я отметил,что на ней было легкое пальто,но я даже не успел ничего сказать,как она вышла и дверь за ней затворилась так,словно бы и не была открытой.И только одного я не мог вспомнить - в моей памяти не осталось звука ее шагов.
С тех пор меня перестало беспокоить странное мое призвание костолома... Или крыльелома, или какого-нибудь ещё ломателя. Меня по всякому называли.
Меня стало волновать только то, что ко мне приходят не всегда живые. Впрочем, и к этому я притерпелся тоже. И не совсем люди иногда заглядывают. Какая мне разница - оборвать крылья ангелу, больной малиновке, человеку, заблудшей душе или самому Сатане?
Знаете, у меня вообще-то есть инструментарий. И даже уборщица... Марь Павловна. Но только я прошу приходить её раз в неделю, что бы протереть прихожую. Мне не Читать далее...

Если бы на одно мгновение Бог забыл, что я всего лишь тряпичная марионетка, и подарил бы мне кусочек жизни, я бы тогда, наверно, не говорил всё, что думаю, но точно бы думал, что говорю. Я бы ценил вещи, не за то сколько они стоят, но за то, сколько они значат. Я бы спал меньше, больше бы мечтал, понимая, что каждую минуту когда мы закрываем глаза, мы теряем шестьдесят секунд света. Я бы шёл, пока все остальные стоят, не спал, пока другие спят. Я бы слушал, когда другие говорят, и как бы я наслаждался чудесным вкусом шоколадного мороженного.

Если бы Бог одарил меня ещё одним мгновением жизни, я бы одевался скромнее, валялся бы на солнце, подставив тёплым лучам не только моё тело, но и душу. Господь, если бы у меня было сердце, я бы написал всю свою ненависть на льду и ждал пока выйдет солнце. Я бы полил слезами розы, чтобы почувствовать боль их шипов и алый поцелуй их лепестков...

Господь, если бы у меня ещё оставался кусочек жизни, я бы не провёл ни одного дня, не сказав людям, которых я люблю, что я их люблю. Я бы убедил каждого дорогого мне человека в моей любви и жил бы влюбленный в любовь. Я бы объяснил тем, которые заблуждаются, считая, что перестают влюбляться, когда стареют, не понимая, что стареют, когда перестают влюбляться!

Ребёнку я бы подарил крылья, но позволил ему самому научиться летать. Стариков я бы убедил в том, что смерть приходит не со старостью, но с забвением. Я столькому научился у вас, люди, я понял, что каждый хочет жить на вершине горы, не понимая, что истинное счастье ожидает его на спуске.

Я понял, что с того момента, когда впервые новорожденный младенец сожмёт в своем маленьком кулачке палец отца, он его больше никогда его не отпустит. Я понял, что один человек имеет право смотреть на другого свысока только тогда, когда он помогает ему подняться. Есть столько вещей, которым я бы мог ещё научиться у вас, люди, но, на самом-то деле, они вряд ли пригодятся, потому что, когда меня положат в этот чемодан, я, к сожалению, уже буду мёртв. Всегда говори то, что чувствуешь, и делай, то что думаешь.

Если бы я знал, что сегодня я в последний раз вижу тебя спящей, я бы крепко обнял тебя и молился Богу, чтобы он сделал меня твоим ангелом-хранителем. Если бы я знал, что сегодня вижу в последний раз, как ты выходишь из дверей, я бы обнял, поцеловал бы тебя и позвал бы снова, чтобы дать тебе больше. Если бы я знал, что слышу твой голос в последний раз, я бы записал на плёнку всё, что ты скажешь, чтобы слушать это ещё и ещё, бесконечно. Если бы я знал, что это последние минуты, когда я вижу тебя, я бы сказал: Я люблю тебя и не предполагал, глупец, что ты это и так знаешь. Всегда есть завтра, и жизнь предоставляет нам ещё одну возможность, чтобы всё исправить, но если я ошибаюсь и сегодня это всё, что нам осталось, я бы хотел сказать тебе, как сильно я тебя люблю, и что никогда тебя не забуду. Ни юноша, ни старик не может быть уверен, что для него наступит завтра.

Сегодня, может быть, последний раз, когда ты видишь тех, кого любишь. Поэтому не жди чего-то, сделай это сегодня, так как если завтра не придёт никогда, ты будешь сожалеть о том дне, когда у тебя не нашлось времени для одной улыбки, одного объятия, одного поцелуя, и когда ты был слишком занят, чтобы выполнить последнее желание.

Поддерживай близких тебе людей, шепчи им на ухо, как они тебе нужны, люби их и обращайся с ними бережно, найди время для того, чтобы сказать: "мне жаль", "прости меня, пожалуйста" и "спасибо", и все те слова любви, которые ты знаешь. Никто не запомнит тебя за твои мысли.

(c) Пауло Куэльо

А я знаю, что будет дальше
Потому больше не буду поднимать разговоров на темы, исход которых не зависит от моих слов.
Буду просто смотреть, как просто подтверждаются мои предположения

Тяжело знать все...
Меня все-таки невозможно удивить

Приступы мои извращений начали разливаться за пределы этого дневника.
Все видимо от того, что ты, мой сладкий, начал осознавать всю свою власть
Недавно мне пришлось стать свидетелем того, как ты крутишь педофилами. это было чудесно. Так умело, так опасно.Мне оставалось стоять и радоваться роли зрителя, ведь такое зрелище выпадает очень редко.

Приятно, что традиция делать себе подарок из года в год продолжается
Хотя бы одна часть меня по-настоящему счастлива

В своей невинности...
Если что-то с этой непорочностью случится, ты потеряешь всю свою притягательность.
Да... Герр, вы таки педофил

... я не достаточно внимателен, что бы рассмотреть всю боль, что копится в твоей юной нежной душе...
Впрочем, не научишься стоять на ногах сам - никто не научит.

" Мы постоянно видимся" - заявляешь ты
"Мне тебя все равно не хватает" - отвечаю я.

Вчера ты позволил держать тебя за руку, не отверг то, что я лежу у тебя на коленях, чесал волосы.
Когда ты смеешься вместе со мной, как будто бы голоса становятся одним целым.
Мне нравится, как ты ненавязчиво ставишь перед фактом, что бы у меня не было иного выхода, кроме как тебе помочь.
Я никогда не думал, что смогу снова найти глаза,в которые смогу смотреть вечно.
И что найдется тот, чьи мысли мне интересны.
Не дай бог мне в тебя влюбиться

Впервые не приходится ревновать.
Впервые ревнуют ко мне.
Сильно и заслужено. За долгочасовые разговоры, за стремление.
*улыбка*
Приятно
Ты хочешь приехать ко мне сам, не взирая на кучу сложностей, связанных с этим.
It's not game

И снова одного слова хватает что бы снова быть впорядке
Этому дневнику не везет
Он всегда узнает о моих увлечениях первым.
Два поцелуя в лоб... спасибо, что позволяешь себя обнимать

О, да...

[показать]

На самом деле мне нравилась только ты,
мой идеал и мое мерило.
Во всех моих женщинах были твои черты,
и это с ними меня мирило.
Пока ты там, покорна своим страстям,
летаешь между Орсе и Прадо, -
я, можно сказать, собрал тебя по частям.
Звучит ужасно, но это правда.
Одна курноса, другая с родинкой на спине,
третья умеет все принимать как данность.
Одна не чает души в себе, другая - во мне
(вместе больше не попадалось).
Одна, как ты, со лба отдувает прядь,
другая вечно ключи теряет,
а что я ни разу не мог в одно все это собрать -
так Бог ошибок не повторяет.
И даже твоя душа, до которой ты
допустила меня раза три через все препоны, -
осталась тут, воплотившись во все живые цветы
и все неисправные телефоны.
А ты боялась, что я тут буду скучать,
подачки сам себе предлагая.
А ливни, а цены, а эти шахиды, а роспечать?
Бог с тобой, ты со мной, моя дорогая.

Д. Быков

Когда ты выбирала свободу, он не мог тебя удержать. Когда ты уходила, он уже не старался остановить тебя.
Когда ты пересекла порог вашей с ним жизни, ты и понятия не имела о том, что окажется за ним. Ты как домашняя собачка, давно забыла, как на самом деле страшна жизнь на улице.
Побродив немного по мокрым и холодным улицам жизни, ты внезапно поняла, что ты просто не можешь без хозяина. Ты ж домашняя. Тебе надо что бы кто-то ухаживал, кто-то любил, кто-то кормил, кто-то оплачивал твои шмотки и всегда был виноватым.
Так ты стала переходить от одного хозяина к другому. Ты напоминала паразита. Надоест кровь одного - идешь к другому. А о прошлых источниках ты быстро забывала.

Не знаю, заработала ли в этой жизни ты хоть что-нибудь сама, но тебя мне притащили почти насильно.
- Что-с желаем-с, дорогой? - спросил я мужчину, который притащил тебя, задыхающуюся от слез и сыпящую проклятия на него и весь белый свет.
- Заколебала меня эта сучка! Пизду подставляет всем, кто в состоянии прокормить её неугасимый аппетит! Сделайте с этим что-нибудь, доктор!
Это было в первый раз, когда мне привели кого-то насильно. Обычно все приходят сами. В этот раз очереди не было, чему я несказанно обрадовался. А то бы ведь сбежала.
Пациентка была в истерике. Я показательно достал из шкафа беруши, собираясь ненадолго лишить себя слуха.
- Вы уверены? После операции она уже будет фригидна.
- Да она и сейчас фригидна! Нефригидна она была только с первым своим приятелем.
- О, припоминаю, - внезапно осенило меня. Да,я помню каждого своего клиента. - Чудный был юноша, три года назад приходил. Я ещё удивился, такой красивый, а крылья были переломаны во всех костях по нескольку раз. Будто б в мясорубку попали.
- Он с собой пытался из-за неё несколько раз покончить. А меня задолбало то, что она постоянно по мужикам скачет, а потом через полгода возвращается.
- Ты что ж назад-то берете?
- Люблю потому что.
- Хммм... законно. Что ж, мне понадобится ваша помощь, - я заткнул уши и впустил их в кабинет.
Первым делом я подошел к большой куче, что воняла в дальнем углу. Это перегневали оборванные крылья, тряпки, газеты и все то, что выносила моя дорогая Марь Павловна раз в неделю. Немного порывшись в ней, я достал несколько тряпок и вернулся к пациентке. Мужик позеленел от вида того, что я принес. Они уже полусгнили, даже плесень и лешай на них были мервыми. Ими три дня назад я давал вытирать некоторым моим несчастным остатки своих отходов, что они оставляли у меня на полу во время операций.
- Не смущайтесь. Так, дорогуша, я не хочу, что бы вы откусили мне руки, - я запихнул ей одну в рот. Её щеки надулись, значит, начинало тошнить. Двумя свезал наверху руки, что бы её главному спонсору было удобно держать, а двумя другими привзял её ноги к поручням генекологического кресла, который специально поднял из-под стола. Я редко ими пользовался, в основном когда вырезал ненужные плоды, но этим обычно занимались люди специально обученые для этого.
- Итак-с, приступим, родная, - я разрезал на ней одежду, оставив тряпки на столе, и провел рукой по животу.
Тот парень, которому я отрезал крылья три года назад, заливаясь слезами рассказывал, как он любил её, как она прекрасна. В подробностях расписывал её тело, ловя последние сокращения боли в сердце. Да, он любил её до самой последней секунды. Не знаю, может, тогда они и была прекрасна, но сейчас она была просто куском вырывающегося мяса.
Я разрезал ей живот. Наверное, она заорала. Что бы убедиться в этом, я вытащил затычки и кинул их в сторону кучи. Все верно, она орала сквозь кляп. Это она пока орет, её ещё только режут.
Итак, я разрезал кожу и развел края раны, пристегнув их зажимами к её бокам. Затем, запустил руки внутрь, разрезал мышцы и слои жира, добрался до матки и отделил её от тела. После этого перешел к подножию стола, разрезал вагинальный вход, отделяя маточную шею. И вот в моих руках мерзостный орган, присущий только женщина.
- Сохраните? - спрашиваю я блюющего в сторону дрожащего крупной дрожью мужчину. - ну видимо нет.
Я выкидываю его в кучу, развязываю девушке ноги и переворачиваю ей на спину.
Крылья целые, но перья грязные, местами выщипанные, как у приблудной вороны. Без жалости выламываю сначала первое, затем второе. Сквозь кляп капает её содержимое напополам с кровью. Парень пытается что-то сказать, но вместо этого его снова выворачивает. Крылья так же летят в кучу, кровь из нижней части её брюха заливает мне стол, все её лицо покраснело.
Мужик сполз на пол, плача. До него дошло, что же он сотворил со своей подругой. Но сделаного не воротишь. Я развязываю ей руки, она падает на пол и корчится рядом с тем, кто настолько её обожает, что готов сотворить и такое.
- Что ж, получите и распишитесь. Будут проблемы, приходите ещё. Да, и кляпчег лучше не снимайте. Она намного симпатичнее, когда молчит...

- У нас все так здорово! Я его так люблю, и он меня так любит! Представляешь, мы заперлись на две недели и совсем не выходили, отключили телефоны и были только друг с другом! Это было так романтично, так здорово! Ах, мы наверное всю жизнь будем вместе! принадлежу ему всецело, всей душой, всем телом! Он мой бог, мой господин, мой обожаемый!
- Оу, это так мило, что меня сейчас стошнит...
- О чем ты?
- Ведерко мне! Срочно! - я хватаю первый попавшийся тазик, и меня выворачивает прямо в него.
- Ты чего? - она с таким непониманием на меня смотрит. До её заплывшего любовной чепухой мозга просто не пробивается настоящая причина моих рвотных рефлексов. - Вот когда моего сладенького тошнило, я ему чай делала с лимоном и все проходило. Сейчас и тебе сделаю!
Меня снова выворачивает. Боже, и кто таких дур рожает? Она вся цветет и пахнет, меня невероятно мутит от этого перебора нежности, чистоты и влюбленности.
- Держи. Что ж ты так? Что-то скушал? - поставила она передо мной чашкой и села рядом, положив тонкую ручку на плечо.
Я не выдерживаю, хватаю чашку и выплескиваю ей в лицо. Она дико орет от боли и падает на пол, затем суетливо пытается вскочить и дойти до крана, что бы охладить обоженное лицо, но мой резкий удар ноги по её позвоночнику пресек все порывы. Она была похожа на жалкое пресмыкающееся. Вертелась на полу и орала помогите. Хорошо, что сейчас рабочий день и никого нет.
Я взял её за волосы и потащил в сторону ванной. Там закрыл пробкой слив и начал наливать кипяток, попутно сыпя порошок. Она даже не пыталась сопротивляться. Только звала своего Андрея и ревела. Иногда умоляла отпустить. Меня тошнит от влюбленных дур. Я топлю это насекомое в ванной, безжалостно обжигая собственные руки в кипятке 20 минут.
Затем взял телефон и позвонил Андрею. Сказал, что она срочно просила приехать. Вместе с этим забираю ключ и закрываю её квартиру. У него ключей нет, я знаю об этом. Интересно будет взглянуть на его рассерженное, а затем шокированное лицо, когда он узнает правду.
Пфф... Да, я завистливая свинья. Ужас, и как таких земля носит?