Внутри у свободных
Была вода с хлором и тёплое сердце.
Можно стать тем, кто забирается в норы
Тёплые, детские…
Когда горела Луна, мы отмечали смерть Декарта,
Вдувая в лёгкие дым.
Наверное, это наша вина и наша боль,
Если мы унижаем таких.
Мы умираем на девятый день,
Лёгкие туманы надежды,
И к нам приходят ангелы, дочери,
Вернее, их тени прежние.
Наши книги были открыты всегда,
Но Ватикан был слеп,
И я не мог знать, куда течёт река,
И кто придумал философию лет.


И старики уходили вокруг света,
Нам бы пожить ещё, сын!
Но концов у земли нет,
Так же как нет страха в послевоенный режим.
И застонали сосны, принимай меня лес,
Мы твои дети!
Не скучай, мы рождены в городе-призраке,
А значит, нам открыт путь смерти.
А мы с тобой, в поисках главного,
Пускали в неба корабли, чтобы найти друг друга.
Но от удельной до восстания, друг,
Как от Лиговки до самого юга.
Унеси меня, ветер, брось тело,
Этот мир приносит боль зимы,
И то, что с неба будет падать белым,
Я разобью о мутные воды Невы.

Дети неба чуют мокрый ветер,
Как канарейки чуют газ-з-з-з,
Как Сальвадор писал глубже,
И как Иисус умирал за нас.
Знай, время – пудра,
А я песок тихо так сдуваю с лица,
Тайком убегаю под утро,
Чтоб не проснуться под шаги отца.
И я рисую горизонт линиями,
Как Левитан вкладывал сердце,
Если сможешь, прости меня
За слабые поступки в позднем детстве.
Мы провожаем корабли,
Прижав к груди белёсый локон.
Это картина зимняя,
И те глаза меня зовут в открытые окна.

Одной цепью скованы,
Дети неба, взгляды мимо.
Добрый лес, научи меня
Слушать сердцем ветер зимний.
Одной цепью скованы,
Дети неба, взгляды мимо.
Добрый лес, научи меня
Слушать сердцем ветер зимний.