День рождения придурка.
26-го сентября родилось много людей, в том числе парочка идиотов.
На этот раз он решил поехать не за границу, а в пустыню. День рождения в Париже был. В Марселе – был. В Монако тоже был и был в Дюссельдорфе.
Можно поехать в Венецию, но говорят, что там пахнет канализацией. Стоит ли проводить день рождения, нюхая протухшие каналы?
Он поехал в Негев. В Негеве есть древние города набатеев – загадочного народа, жившего в пустыне пару тысяч лет тому назад, и гнавшего неплохие (как говорят очевидцы) вина. Правда, и никто так не врет, как очевидцы.
Палатка, бутылка вина (не набатейского, но, все же, израильского), пистолет… бедуины - все-таки санитары пустыни, и поехал.
Впопыхах лажанулся с пистолетом – вместо того, чтобы проверить, есть ли пуля в стволе, передернул ствол, не вынув магазин. В результате именно что вогнал пулю в ствол. Ладно, поставил на предохранитель, чего не одобряет израильская военная практика, и поехал.
Приехал в Овдат – одну из столиц набатеев. Ну, камни…, ну, старые… Ничем не отличаются от старых камней Иерусалима или Яфо. Похоже, строил один архитектор по типовому проекту.

[показать]
Посмотрел. Посмотрел еще раз пристальнее – лучше не стало. Нет, не то чтобы плохо, но… никак.

[показать]
Ладно, поехали дальше. Дальше – это в направлении Мицпе Рамон. Но в Мицпе Рамон не хочется. Что, он безработных не видел? Задворки цивилизации.
Не доезжая Мицпе, свернул направо - военная база. Двое солдатиков голосуют. «Куда едешь», спрашивают? «Не знаю». Засуетились. «А куда хочешь приехать, в конце концов»? В глазах подсказка – туда, куда им, разумеется, надо.
«В конце концов, хочу приехать в Тель-Авив, но не сегодня». Поскучнели. Предприняли, но вяло, еще одну попытку: «Не через Беер-Шеву»? «Не через Беер-Шеву, но могу подбросить до трассы».
Похоже, решили не связываться с придурком.
Поехал дальше. А что дальше? Дальше – только Мицпе. Приехал. Не въезжая в город свернул налево – парк скульптур. Ну, это, конечно, мания величия мицпе-рамонцев, - так, стоят себе каменные глыбы, от которых местный Микельанджело еще не удосужился отсечь все лишнее.

[показать]
Съел бутерброд. Что дальше? Дальше – дальше. А дальше только Эйлат.
По дороге на Эйлат нашел укромное местечко (а все равно темно и хрен его знает, насколько оно укромное) и, наконец, выстрелил лишнюю пулю.
Ох, и красиво же было! Темнота, тишина, а тут этот придурок со своим пистолетом – вспышка, как маленькое извержение вулкана и звук, как обвал. Это тебе не в тире стрелять, когда вокруг свет, а на ушах наушники.

[показать]
Страшно довольный собой поехал дальше, вернув предохранитель в нужное положение.
Эйлат. На берегу моря, напротив Иордании, полно места. Припарковался, достал палатку… Час он ее ставил. Пока он укреплял одну сторону, ветер вырывал из земли все предыдущие. Земля Негевская – песок с камнями. Входит с трудом, ибо сухо, выскакивает со свистом – ибо… ну, да – сухо. И ветер. Ветер, пригодный для парусника, но убийственный для палатки.
Он ее поставил. Она издевательски простояла пять минут и рухнула. Ну и хрен с ней, не в Сибири, поди, переночуем и так.
Постелил палатку, как ковер, на нее одеяло, еще одно для укрывания и достал бутылку вина.
Нет, тут вы ошиблись – штопор взял. Это, пожалуй, было главное, что перепроверялось восемь раз.
Открыл бутылку, налил стакан, второй… После половинки бутерброда, съеденного за целый день в заброшенном набатейском городе, допить бутылку не удалось – уснул.
Проснулся от того, что кто-то лежит рядом. Присмотрелся – бомж. Со спутанной бородой и телом, покрытым смутными ранками. Пока решал, лезть ли за пистолетом или угостить остатками вина, бомж растаял. Оказалось – снился.
«Он проснулся с первыми лучами солнца…» Хрена! Он проснулся раньше! Примерно в полшестого жутко разорались птицы. Ну, а потом уж и солнце достало. В смысле, встало.
Умылся, пописал в кустики и… Надо, пожалуй, съездить на Коралловый Риф.
Коралловый Риф – это место особое. Надеваешь маску, засовываешь трубку в рот, опускаешь морду в воду и… Кораллы белые, розовые, сиреневые, фиолетовые, красные… Рыбы нахальные, как страусы в сафари Рамат-Гана. Те нагло суют голову в окно машины, вымогая, чем бы поживиться, и эти тоже не боятся ничего, так и норовят выклевать крошку, застрявшую между зубов. Зато по расцветке страусы им проигрывают – страусы умеренно серые, а рыбы Эйлата… есть черные, с желтой полосой поперек, есть цвета побежалости, со сверкающим брюшком, есть просто в крапинку и серобуромалиновые. Была и некая не то пила, не то еще какой-то инструмент - длинная, как московский трамвай и нос как у любопытной соседки – на полметра в длину вытянут.
Маску и ласты, которые у него есть, он, конечно, забыл, придурок. Вернее, не забыл – он же в Эйлат не собирался. Он собирался жить в палатке в Негеве. А в пустыне ласты… ну, не очень нужны.

[показать]
Пришлось еще раз купить. Полез в воду. Там веревка такая и надпись: «асур», то есть «низзя». Ну, нам где «низзя», там и интересней, мудро решил придурок.
Ветер, тот который палатку не дал поставить, продолжал себе дуть. Дно облицовано острыми камнями, под каждым из которых сидит морской еж с колючками навыпуск.
Новенькую маску он не удосужился подогнать на берегу, в море торопился. И вот стоит он, придурок, по пояс в воде, волны его сносят, ветер решил, что он палатка, и сбивает его со всей дури. Маска протекает, так как не подогнал ее толком… Хорошо, что ни разу не сел задницей на ежа, но об кораллы умудрился ободраться.
Публика на берегу с интересом наблюдала за его манипуляциями. А понаблюдав, шла на специальный мостик, откуда по специальным ступенькам, уходящим прямо в воду, а не на острые камни, спускалась в специальный участок, где находятся самые красивые кораллы и, где не цепляешься за них пузом.
Потом он тоже туда пошел, сделав вид, что так и было задумано.
В воде он, конечно, сгорел. А как же иначе, если три раза по полчаса плавать спиной вверх, когда морская вода, как линза? Надо было рюкзак на спину надеть, придурок!
Ну, наплавался до того, что рыбы при встрече с ним начали плавником у виска крутить и безмолвно спрашивать: «мужик, ты что, офигел?». Или это был тот бомж, что приснился?
Собрал шмотки и поехал поесть. А что, раз в сутки ведь можно? Приехал в тот самый таиландский ресторанчик. Ну, тот самый…
Ресторанчик уже переделали, но таиландскость осталось. Заказал нечто таиландское, что принесли быстрее, чем успела потечь первая голодная слюна.
Через окно увидел, как подъехала машина – красный кабриолет. Из кабриолета вышли: израильский мужик, плейбойского вида и рязанская девушка, с претензией сфотографироваться на одиннадцатой странице «Плейбоя». Зашли в ресторан, так и есть – говорят на международном английском, то есть один хуже другого. Он, правда, получше, а она, бедняга, недавно закончила ускоренный курс английского для начинающих международных шлюх.
Она-то иврита не понимает и думает, что все принимают ее за иностранную туристку. Ну, она и есть иностранная туристка. По интимным местам Израиля.
Мужик заказал себе отбивную, а девушка довыпендривалась до того, что ей был заказан только рис – мы натуры тонкие, питаемся лунным светом и запахом фиалок.
Потом они в кино через дорогу пошли. Он что, Жванецкого читал? «На трамвае прокатил, в кино сводил – твоя». Впрочем, она уже была его согласно квитанции. Или что там он попросил у сутенера, чтобы его расходы были признаны налоговой инспекцией – мужик из таких, что своего не упустит.
Ну, а он покатил назад – жарко очень в Эйлате, да и что еще там делать? Рыбы-то все те же, уже как-то и неудобно перед ними.
Приехал снова в Мицпе. Оказалось, что Парк Скульптур имеет страшно красивый вид на пол Израиля. Стуча зубами, быстренько сделал пару фотографий – в Мицпе Рамон на закате лютый холод!

[показать]
И вот счастливый, но довольный он вернулся домой.
Ну, куда на следующий день рождения, а, придурок?