7.08

С удовольствием проснулся от зычного крика «завтрак!» часов в 11. Чувствовал себя просто волшебно, поэтому ел и, вообще, действовал крайне неспешно (хотя причинно-следственная связь может быть обратной), поэтому, когда большинство стоящих на ногах после вчерашнего уже отправлялось в Старую Утку, я только-только успел домыть миску.
Дорога от лагеря была жутко живописной: мы шли через лес, сухой лес, поваленный лес, разрушенный кирпичный домик лесника и карьер. Наконец пришли в деревню. Она встретила нас заброшенными избами и табличкой «Гидрометцентр Уральского чего-то там. Гидрологический пост», прикрепленной к какой-то ржавой железной конструкции, от которой мы с Андрюхой ее сразу же вознамерились отвинтить.
Затем последовала какая-то огромная куча не то угля, не то торфа и ангары (вылитая «Свалка» из stalker’а). Я думаю, будет лишним напоминать, что фотоаппарат Андрея без дела не лежал. Постепенно, продвигаясь вглубь деревни, мы все чаще стали замечать следы цивилизации. На площади, недалеко от муниципалитета, меня странно умилили местные мальчишки, спорившие о том, как же правильно стоит говорить: «ГэТэА вайс сити» или «ГэТэА сити».
Посетив местные магазины (мы долго спорили, чем же обусловлен столь нестандартный маркетинговый ход: в двух гастрономчиках, отдаленных друг от друга на расстояние десяти метров, разброс цен на некоторые товары достигает 10 р.), мы двинулись к реке, на которой стояла платина и замечательный заброшенный завод из темного кирпича. Встав напротив него, Палыч начал рассказывать об истории здешних мест. Было, как обычно, очень интересно.
Обратно мы пошли по другой дороге, поэтому свинтить табличку не удалось.
Придя в лагерь мы встали в кружок около костра и часа полтора рассказывали друг другу байки про наши школы.
Ужин был просто шикарным – у Вовы старшего был ДР. Всем налили глинтвейна, сделанного на полусухом (sic!) вине, поэтому минут через 20 вся команда была уже, мягко говоря, слегка не трезва (а я глинтвейн не пил, ибо с ним у меня связаны довольно неприятные воспоминания. До сих пор от его запаха тошнит). В таком состоянии стали сочинять сказку. На этот раз все вышло куда более осмысленным, хотя экшна, катастрофически не хватало. Потом играли в пантомиму. Потом Палыч пел песни про неразделенную любовь. А часа в 3 я пошел спать.