Второй визит в Касл-Рок вышел куда более катастрофическим, чем первый. Раньше мы видели только молочно-густой туман, в котором тонули поросшие густым мхом мрачные стволы деревьев, но в этот раз погода разгулялась пуще прежнего: за четыре часа прогулки три раза шел град.
Недоумевала я. Недоумевал Дима. Но больше всех, казалось, недоумевали засыпанные градом примерно до середины кактусы.
Никаких скалолазов в Касл-Роке снова не было, они что, дураки разве под градом лазать. Интересно, что будет, когда я приду в парк в третий раз? Наверное, опять никаких скалолазов, но зато ураган или, может, извержение?
Отогреваться после прогулок по этой вашей солнечной Калифорнии (calida fornax, жаркая печь с латыни) мы сняли не слишком чистый по отзывам, но недорогой и с настоящими американскими американцами домик в лесу.
- У нас сегодня день скорби. Национальный день скорби. - Типичный бодрый и подтянутый калифорнийский дедушка Томас говорит это с таким хитрым видом, что даже мне понятно, что тут какая-то шутка. - Ты, кстати, котлету будешь?
- Не, я вообще не ем котлету, ничего личного.
- А, ну ок, а спаржу?
- Спаржу это завсегда! Так что там со скорбью-то?
Томас улыбается себе в усы и кидает мою спаржу на сковородку.
- Налоговые декларации мы сегодня подаём. Вот я и говорю, здорово вы пришли, на праздничный ужин в честь Национального Дня Скорби.- И он ставит передо мной огромную тарелку молодой спаржи с чесноком.

Томас очень радуется, что мы из России, говорит, что у него родственники в Санкт-Петербурге, и представляете, их зовут Борис! И... Наташа!
- Вот дела! - Я щурюсь и наклоняюсь через стол поближе. Точно-точно Борис и Наташа?
- Точно! - Хитро щурится в ответ Томас.
- Вы о чем? - наш с Томасом шпионский вид явно приводит Диму в недоумение.
- Понимаешь, был такой детский мультик, про летающую белку и её друга-лося, и там были очень дурацкие русские шпионы Борис и Наташа, так что очень смешно получается, что его родственников совершенно так же зовут.
- Как так разумная летающая белка? - Удивляется Дима, которому в жизни досталось несколько недостаточное количество детских мультиков.
- Как так детский? - спрашивает Томас с предельной степенью недоумения.
- Ну а какой? - Пожимаю плечами я. - У нас его крутили рядом с Винни-Пухом и дятлом Вуди, ну мультик как мультик.
Следующие пять минут Томас просто хохочет, и мне кажется, что я рассказала несознательно самую смешную шутку, которую он когда-либо слышал.
- Понимаешь, там весь смысл в тонкой политической сатире, - хорошенько просмеявшись, говорит Томас. Они иронизируют над food stamps, еще какими-то политическими вещами, и в основном выставляют Россию в негативном свете. Я вообще не представлял себе такого, чтобы у вас "Рокки и Бульбинкля" без цензуры показывали. А ты говоришь - показывали, да еще и детям!
Я неожиданно чувствую, что живу в страшно свободной стране. Ну или в страшно наивной: кажется в то, что это не совсем детский мультик, просто кто-то где-то не врубился.
- Аа-а-а, так эти бумажки были food stamps! Я в детстве считала, что этот мультик просто, ну, абсурдный и приключенческий.
Кажется, в Томаса просто не помещается еще больше веселья.
- Надо будет посмотреть. - задумчиво говорит Дима.

- А что еще ты в детстве смотрела?
- Ну, Диснея.
- Ох, давай не будем про Диснея, у нас четверо детей, и бог знает сколько внуков, я могу сыграть любую песню из Диснея на вот том вот пианино даже во сне. Бррр!
- Тогда Зену, королеву воинов! Томас, ты знаешь Зену?
- Конечно я знаю Зену. У нас в Сан Франциско каждый год парад в честь Зены, сотни лесбиянок надевают доспехи Зены, это ведь их национальная героиня, и ходят парадом.
- Аааа. Ааааааа. - Пытаюсь не сползти под стол я. - Аааааа.
- Надо будет посмотреть. - Задумчиво говорит Дима, чья страсть к бронелифчикам так и не сформировалась из-за отсутствия экспозиции к оным в сенситивном периоде.
- Парад так уж точно - добавляю я, а у меня перед глазами вместо птичек летают по круговой орбите лесбиянки в кожаных доспехах. Непременно шикарные, конечно же.

- А в кино вы в России часто ходите? А у вас снимают собственные фильмы?- Мне не ясно, почему Томас задает столько вопросов про кино, но рассказывать, когда тебя слушают, это, конечно, завсегда приятно.
Следующие полчаса мы объясняем Томасу, что нет, в кино мы ходим не очень часто, и да, снимают, но это довольно часто "соцреализм", это, м, когда люди все время ругаются, пьют водку, обсуждают духовность и дерутся, никак, в общем, такое не выходит у нас смотреть, мы ведь не ругаемся, не обсуждаем духовность и даже водку совсем не пьем. А в остальном в кинотеатрах такой же глобалистический Марвелл, как и везде.
- Но Марвелл-то тебе нравится?
- Не, не очень, я больше по DC, вот Чудо-женщина - ничего.
- Ничего, да, - Соглашается Томас. - Хотя очень забавно, как громко обсуждали, что этот фильм много делает для равноправия, а когда его смотришь, оказывается, что они просто поменяли парня и девчонку местами. Не парень спасает девчонку, а наоборот, девочка спасает парня, который ну, такой, eye-candy и ничего особенно больше. Это классическая схема все равно, ничего нового.
- Вот, кто-то кроме меня это заметил! - радуюсь я.
Дима не говорит про "надо будет посмотреть", так как Чудо-Женщину он видел. Наверное, все видели Чудо-Женщину. Она ничего.

- А тв-шоу вы смотрите? Мы с женой смотрим тв-шоу, которое ведет наша соседка, она там каждый вечер ругает Трампа, можете вместе с нами посмотреть.
Я смотрю на горящий камин, на хулиганского черного кота, на недопитое красное, и думаю, как бы так повежливее отказаться, чтобы вдруг не подумали, что я считаю, что ругать Трампа каждый вечер - это что-то недостойное.
- Вот ТВ я совсем-совсем не люблю, там слишком много бессмысленного.
- Да, это точно, вздыхает Томас. - Например, Кардашьяны.
- Кто это? - уточняет Дима, которого плотный пузырь нердячей тусовочки предохраняет от контакта с некоторыми темными и разрушительными аспектами реальности.
- Они никто. - Пытается объяснить Томас. - Они вообще не должны быть знамениты. Они не поют, не играют, ничего не делают.
Я по Диминому лицу вижу, что ему сложно, как математику, с оставшимся после исключения этих признаков множеством.
- Надо будет загуг... -начинает любопытный Дима, бесстрашно готовый исследователь примерно всё, с чем не знаком, и не подозревающий о хтоническом древнем ужасе реалити-шоу.
- Нет!- прерываем мы его с Томасом почти в один голос. - Нет.
Но от пятиминутки ненависти к Трампу мне все-таки удается отвертеться.

С утра я понимаю, почему у Томаса столько вопросов - он говорит, что не так давно вышел на пенсию. И ему, кажется, скучно. А хотите я с вами погуляю, покажу вам наши секретные тропы. Конечно, хотим. Через лес Томас шагает на своих длинных ногах примерно в два раза шустрее меня, хотя нельзя выкидывать и тот фактор, что меня отвлекают слизни, а его - нет. Слизни очень полезные, из их кожного секрета можно делать сверхрочный клей, который отлично фиксирует раны, но не трогайте его руками, иначе потом вам придется счищать слизня металлической щеткой.
Я, конечно, в ужасе от перспективы такого варварского обращения с чудесным слизнем.
Через пару часов прогулки с меня градом льет пот и отваливаются куски леса, на которые я натолкнулась, а Томас выглядит очень даже свежим.
- Знаете чего, может вы останетесь? Ну, здесь тихое место, лес, можно даже визу просрочить, мы с женой вас не сдадим.

Видно, что Томасу хочется общаться ещё и ещё. Но нам все-таки пора.
- Ну давайте я вас хоты бы обниму, - вздыхает Томас. - Для вас это нормально? У вас вот в Калифорнии нормально обниматься.
Мы его заверяем, что это совершенно нормально и нам достается по крепкому напутственному объятию и требованию непременно заезжать, если мы захотим здесь на дно и скрываться от властей. Для полного эффекта визита к бабушке не хватает точно вечных пакетов в едой, которые хочешь ты не хочешь, а всучат тебе в дорогу.
Ладно, если мне когда-нибудь захочется скрываться, я теперь точно знаю, где можно это будет делать с банановыми слизнями, спаржей и уютным черным шкодливым котом.

https://julia-denisova.livejournal.com/1150688.html