Мы специально не планировали посещение Сольвычегодской школы ремёсел. Но в музее Сталина застали женщину, рассматривающую узор скатерти. Она оказалась директором школы и пригласила нас заглянуть туда.
Ожидания и реальность, как водится, не совпали.
Вотчина Строгановых некогда славилась своими ремесленниками – кузнецами, плотниками, сапожниками, кожевниками, овчинниками, хомутниками, гусельниками, сапожниками, портными, кружевницами, ткачихами, вышивальщицами, иконописцами, гончарами, изразечниками, лодейщиками… Ценились ювелирные изделия, выполненные в технике сольвычегодской (строгановской) перегородчатой эмали. Да и традиционные для русского Севера ремёсла – изделия из бересты и корней сосны, щепные птицы, глиняные игрушки – были хорошо развиты. Многих своих людей Строгановы посылали учиться в другие города и даже страны. Ремесло строгановских мастеров зачастую достигало уровня искусства. Полученные навыки передавались ученикам, ремесленными приёмами делились с соседями…
Отправляясь в школу ремёсел, мы надеялись увидеть хоть малую часть того, чем когда-то славился город. Но, к огромному сожалению, почти всё утрачено безвозвратно. Школа пытается сохранить то, что умирает сейчас. На наших глазах.
Я о льне говорю.
Когда-то это была традиционная сельскохозяйственная культура для России. Для выращивания льна необходимы только повышенная влажность воздуха и длинный световой день, а потому лён рос на севере Центрального района, на юге Северо-Запада, а также в Западной Сибири и на Урале.
Но это в прошлом. Сейчас в европейской части России посевы льна составляют 20% от доперестроечного уровня. Из 100 льняных фабрик осталось только 12. Да и у них не всё в порядке. Российские льноперерабатывающие предприятия обеспечиваются сырьём из Бельгии и Франции, потому что качество их сырья значительно выше отечественного и позволяет получить более тонкую пряжу.
Но иностранные заказчики не заинтересованы в конечном продукте, на экспорт из России идут полотна-полуфабрикаты, неотбелённый лён. Основные покупатели – Италия, Литва и Турция. Они отбеливают, красят, шьют – и отправляют на экспорт, нам. Вот такая многоходовочка…
В XIX веке Россия была главным поставщиком льна на европейский рынок. В середине XIX века в Европе производилось 347 тысяч тонн льна, из них Россия производила 196 тысяч тонн, то есть 64% льна было российского производства. По производству тканей Россия находилась на одном из последних мест - 0,45 аршина на душу (в Англии эта цифра была 18-15, во Франции - 9-11). Потребность в ткани удовлетворялась домашним крестьянским производством.
Вот с этим «крестьянским производством» и украшением ткани вышивкой и кружевом и знакомит своих посетителей Школа ремёсел.
Непростой это процесс – из голубенького цветочка создать красный крестьянский сарафан.
Начало сентября давало старт уборке льна. Все работы – теребление, сушка, обмолот, вымачивание, сушка, мятье, трепка, чёска, прядение – выполнялись женщинами.
Первый процесс назывался "теребление": стебли выдёргивали с корнями (чтобы сохранить всю длину стебля), вязали в снопы и расставляли в поле для сушки.
На следующем этапе обивали семена. Делалось это прямо на поле, специальными палками с утолщением на конце — кичигами (при этом и семена для будущего года отбирали с самых длинных стеблей).
Потом лён мочили. Результатом должно было стать лёгкое отделение костры (твёрдой части) от мягких волокон. Выбирали водоём с тихим течением, в котором и производилось вымачивание. Любая речушка не подойдет — имелись свои секреты: мочение в озере отбеливало волокна; если лён побило морозом, то красный оттенок скрывали вымачиванием в реке с тёмной водой; если на берегу росли растения, содержащие дубильные вещества, то в таких местах лён не мочили — волокна обретали ненужную жёсткость; не замачивали его и рядом с хвойными деревьями. Не последнее место в вымачивании льняных снопов занимало время погружения. Если его задержать, то даже вода с самыми лучшими качествами даст неважный результат. А ранние морозы были самой настоящей бедой, потому что долгое нахождение в воде уменьшало прочность льняных волокон.
Снопы прижимали надежным гнетом (жердями, сучьями, бревнами) и оставляли вымокать. И лежка, и мочение длились от недели до месяца в зависимости от погоды. Если вымачивание из-за погоды попадали на позднюю осень, то снопы часто досушивали в ригах или бане, усаживая снопы на жерди. Качественная сушка была очень важна: пересушенный лён превращался в паклю. Процесс занимал 10-12 часов, очень редко сутки.
Для последующих мятья и трепания использовали специальные приспособления.
Мялицы устанавливали на улице. Сам процесс проходил уже в холодную погоду, одна женщина могла обработать за день до двух пудов стеблей.
Трепание льна производилось палками ножевидной формы - трепалками, чтобы отделить частички костры от волокна, а чесание щетью (оно доверялось только матери семейства или опытной мастерице) было необходимо, чтобы подготовить сырьё к прядению. Отходы после трепания назывались "отрепье", после первого чесания - "изгребье", после второго - "пачесы" (волокна, оставшиеся на гребне). До конца обработанное волокно - "кудель" - шло на выделку самого тонкого льняного полотна. Остатками костры конопатили стены. Из отрепья вили толстые грубые верёвки.
Невольно подумалось: как русские крестьянки со всем этим справлялись? Тяжелая физическая работа, всё нужно делать в срок, а ведь ещё семья, дом, огород, скотина…
А к зиме начинался прядильный сезон, который продолжался долгие пять месяцев. Украшенная резьбой и узорами прялка, зачастую являвшаяся семейной ценностью, да также веретено — вот спутники пряхи.
Ручное прядение – очень долгий и кропотливый процесс: опытная мастерица с утра до ночи могла напрясть всего 300 метров пряжи. С кудели она левой рукой тянула нить, которую наматывала на веретено в правой. Эту L-образную конструкцию прялки не смогла вытеснить даже самопрялка, появившаяся в XIX веке: качество нити было гораздо выше.
[700x525]
После прядения готовый материал сортировали. Часть нитей шла в окраску, так как пестрядь ткалась из цветных нитей, часть на шитье, а часть сразу заправлялась в ткацкий станок.
В избах устанавливали кросна — станок, с помощью которого и создавалось полотно.
Это приспособление оказалось нам знакомым. У моей бабушки были кросна. Но на моей памяти она ткала только половики из тряпок и обносков. А когда-то была мастерицей.
Мария же, к моему удивлению, когда-то сама занималась ткачеством на таких кроснах. А потому легко вспомнила, как это делается. Добавила несколько сантиметров к тканому половику.
Кстати, кросны тоже всячески украшались. Вот эта козья ножка служила притужальником.
На Руси ткали все. Хозяйки должны были обеспечивать всю семью полотном, старухи ткали себе и супругу саван и полотно на погребальную одежду, а каждая девочка с 10 лет начинала готовить себе приданое. В приданом невесты насчитывалось 30-40, а иногда и до ста красиво расшитых полотенец, ширинок, столешников. И у каждого было свое название: блинник, наквашенник, пивка, скледняцка, божник, дарье, занавес, утренник, зеркальник, плат, ширинка, маховик, наметка, наспишник, накрючник, обыденник, убрус, перемитка, подножник, полка, постинник, пулка, рукотёрник, серпанок, утирка, рукобитная грядка…
Причём девочка не только ткала, но и украшала узорами, вышивкой и кружевами.
Входили в приданое и постельное белье, и скатерти, и косынки,
и рубахи,
и сарафаны.
И обязательный атрибут крестьянского костюма – пояс, или опояска. Он был и украшением, и оберегом, и подарком на память.
Правда, пояса не ткали, а плели с помощью вот такого приспособления.
Каждая девушка должна была подготовить себе свадебную скруту. Она традиционно состояла из рубахи, сарафана, головного убора, плата, пояса, украшений.
Ну я не удержалась, напялила на себя свадебный убор крестьянской девушки:
Марию же обрядили в костюм замужней женщины.
Удивительное чувство. Когда надела сарафан, я себя по-другому воспринимать начала. Стать какая-то появилась. Даже вроде как и внешне покрасивее стала.
А разнообразие и красота женских головных уборов так и манили всё перемерить.
Вот только накосник прицепить было не к чему. Наши косы в прошлом…
Зато кошелёк, шитый золотом, без внимания не остался.
В общем, примерили всё. Почувствовали себя крестьянками.
И посетовали, что сейчас в нашей повседневности не только красоты подобной нет, но и тканей такого качества – ярких, тонких, плотных, легких… Наши предки, возможно, и не знали того, что выяснили современные ученые:
«Использование льняной одежды предупреждает множество заболеваний, так как лён обладает редкостными бактерицидными свойствами - ни бактерии, ни грибок на нем не уживаются и не разводятся. Льняная ткань обладает способностью активно угнетать жизнедеятельность болезнетворной микрофлоры, имеет более выраженную микробную сорбцию по сравнению с хлопчатобумажной тканью, поэтому используется для бинтования ран, которые тогда заживают гораздо быстрее. Льняное бельё не закупоривает поры, обеспечивает вентиляцию кожи, способствует интенсивному кровообращению, стимулированию организма и уменьшению его утомляемости».
Как не вздохнуть по этому поводу?
Хорошо, конечно, что есть школа, где девочки обучаются ткачеству и вышивке.
В школе тринадцать ткацких станков с полным оснащением. Юные мастерицы осваивают старинные технологии браного и многоремизного ткачества, учатся сновать, заправлять старинный ткацкий стан, ткать половики, холст, полотенца, пояса; украшают концы полотенец вышивками и кружевами. Хорошо, что при школе существует творческая мастерская «Артель», в которую объединились пенсионерки для продолжения традиций ткачества бывшего Сольвычегодского уезда. Но нет уверенности, что всё это не исчезнет, если угаснет энтузиазм директора…
Кроме традиционного ткачества и вышивки, в выставочном зале показаны и другие техники. Например, вышивка золотом.
В том числе и по парче, и по бархату.
До уровня искусства это еще не дотягивает. Но хорошо, что пробуют овладеть техникой вышивки.
А ещё осваивают другие виды ткачества
Делают рождественские вертепы
Создают «персонажей» для кукольного театра.
И собирают старинную утварь
Мне было любопытно увидеть форму для пасхи
И домашние жернова
Умилила коробочка из-под печенья
А кое-что показалось очень знакомым…
Но самое главное – в школе замечательная атмосфера. Домашняя, доброжелательная. Здесь рады гостям, с удовольствием демонстрируют свои изделия, рассказывают о прошлом, мечтают о будущем.
Умирают ремёсла. И хорошо, что в архангельской глубинке есть такой островок, где хоть на чуть-чуть, но отодвигают тот миг, когда всё это мы будем узнавать только теоретически.