О Соловках столько написано, что уже и подумать о них своими словами трудно. "Жемчужина Беломорья", Северный форпост России, самая неприступная средневековая крепость в Приполярье, остров спасения в мирском море, живая трагическая и величественная история... Я не стремлюсь говорить о Соловках. Я говорю о себе, о своей грешной душе, приблизившейся к святыне. Мои впечатления, мои чувства, мои мысли...
Я еду на Соловки. Точнее, на Соловецкий архипелаг Белого моря. Я очень волнуюсь. Почему? Не знаю. Возможно, потому, что давно уже зовет меня к себе это удивительное место.
Впервые я услышала о Соловках лет в семь. До сих пор помню летний вечер. В комнате оранжевый свет, который посылает приоткрытое окно в доме напротив, отражая заходящее солнце. Мамина подруга рассказывает о туристической поездке на Соловки. Что она говорит, я не помню. Только слова "красотища" и "непременно съездить" сохранила память. А вот ощущения от этого рассказа помню отчетливо: закатное багровое небо, мрачные тёмные, почти чёрные камни, белый храм и люди в чёрном, много людей - мне жутко и всё-таки не могу оторваться: хочется смотреть на это всё без отрыва и о чём-то спросить чёрных людей.
Родители так и не собрались на Соловки, хотя это слово не раз всплывало во время обсуждения отпускного маршрута. А я вот собралась. Дикарём (не люблю ходьбу строем и чётко расписанные мероприятия, не допускающие "шага влево, шага вправо"). Может, что-то важное в жизни станет понятнее там, где Христос близко.
Итак, я еду. Куда и зачем? Что я хочу там увидеть?
Во-первых, сам Спасо-Преображенский Соловецкий ставропигиальный мужской монастырь, ныне возрождающийся, изображение которого известно каждому россиянину если не по многочисленным фото, то уж по изображению на пятисотке точно. Архитектурный ансамбль, многочисленные храмы, прославленные Соловецкие святые и святыни.
Это «старая» пятисотка, на новой монастырь выглядит иначе (после реставрации шатровые купола храмов заменили луковичными, и это непременно надо было подчеркнуть даже на купюрах):
Во-вторых, в советское время на Соловецких островах располагался первый в СССР лагерь особого назначения, положивший начало сталинскому ГУЛАГу. Через Соловецкий лагерь и его филиалы на материке прошло более миллиона заключённых. В основном туда отправляли духовенство всех конфессий. Узнать побольше о лагере и его узниках, поклониться могилам страдальцев за веру.
В-третьих, море. Белое море, самое солёное из всех внутренних морей (солёность глубинных вод до 31 промилле), имеющее открытую границу с Северным Ледовитым океаном, омывает архипелаг со всех сторон. Оно очень красиво. Да и для здоровья хорошо побывать на море, покупаться.
То есть еду за здоровьем для духа, души и тела.
Поезд мчит меня через белую ночь в Кемь.
Сразу всплывает в памяти словосочетание "Кемская пересылка" (в 30-е годы через Кемский пересыльный лагерь, который А.И. Солженицын назвал "воротами ГУЛАГа", прошли тысячи заключенных, отправляемых морем на Соловки).
Для нас тоже "пересылка". Немного волнуюсь, потому что не знаю, в каком направлении идти. Где-то здесь остановка автобуса, идущего к посёлку Рабочеостровск. Спрашиваю у милиционера. Да, рядом.
Уже кучка народа толпится в ожидании транспорта. Ходит он редко. Есть время осмотреться. Яркий крупный восхитительный шиповник цветёт прямо у остановки. У нас таких крупных цветов нет. И таких тополиных сугробов тоже. Для меня чудеса уже начались.
Хотелось бы увидеть что-то, что напомнит о древней Кеми. Когда-то она была волостью новгородской посадницы Марфы Борецкой, знаменитой несгибаемой Марфы-посадницы, известной по картине В.Сурикова и переписке с протопопом Аввакумом. Хозяйка подарила Кемь Соловецкому монастырю. Ещё до раскола церкви. А статус города присвоил Олонецкий губернатор Г.Р.Державин (тот самый поэт, что «заметил и благословил» Пушкина).
Нет, ничто не напоминает... Ларьки, кирпичные дома, вывески... Типичный провинциальный городок.
Хотя он и маленький, но осмотреть его некогда: случайная попутчица сообщила, что скоро на Соловки пойдет катер "Святая Анна" (интересно, что она назвала катер именно так; на Соловки ходят "Святитель Николай", "Святой Савватий", "Святой Зосима", "Святитель Филипп", «Святитель Илларион», но ни одного женского имени в названиях и монастырских, и мирских катеров нет. Только позднее я узнаю, что несколько лет назад был только один катер, именно "Святая Анна", иногда так называют любой катер). Быстрее на такси и к пристани.
Нет, не такси. Железнодорожник едет в ту сторону, решил взять попутчиков. Он в синем кителе с золотыми пуговицами и нашивками. Машина - как обычно в провинции - раздолбанная, вся дребезжащая, стучащая и скрипящая, но на ходу, и внутри чисто и музыка. Неведомый исполнитель поёт песню (что-то типа: "Я много летал, постели мне постель, я устал"), которая звучит мягко и неназойливо.
Во все глаза смотрю в окно. Проплывают зелёные холмы с низким кустарником и большими чёрными валунами. Типичный беломорский пейзаж.
- Сейчас повернём, и Успенский собор видно будет, - говорит наш случайный гид.
Читала про этот храм. Строился необычно: сначала выстроили придел, посвященный святым Зосиме и Савватию, основателям Соловецкой обители, многое в жизни которых связано с Кемью, а потом уж основной храм в честь победы России в Северной войне. Когда строительство начиналось, войны ещё и в планах не было. А потом, к завершению, уже была победа.
Сейчас собору повезло: он в списке памятников федерального значения. Но вижу я его только издалека. Красив и величествен. Возвышается над рекой, которая так и осталась безымянной (нет, имя-то у неё Кемь, но в переводе на русский это слово означает "река").
Доехали до развилки быстро. Наш железнодорожник высаживает нас:
- Пристань там, пешком дальше. Тут платная зона, - указывает на шлагбаум, похоже, вечно открытый, но в идеале перегораживающий просёлочную дорогу, не асфальтированную, а плотно укатанную.
Кемская пристань - отдельный населённый пункт с именем Рабочеостровск. Это бывший Попов Остров, где был Кемперпункт, пересылка. По-фински это место называется Вегеракша, то есть "жилище ведьм". Унылый остров, соединенный дамбой с материком. Одни плоские камни. Говорят, раньше со стороны моря была колючка, с суши высокий забор. Отсюда на Соловки зэков отправляли бывшими монастырскими пароходами для паломников: "Архистратиг Михаил", "Новые Соловки", "Соловецкий", "Нева", "Надежда". Был еще и "Глеб Бокий"...
Через Кемперпункт прошли тысячи людей, среди них Александр Солженицын - всемирно известный писатель; Павел Флоренский - русский священник, религиозный философ, ученый и поэт; Дмитрий Лихачев – академик РАН, автор трудов о русской литературе; Олег Волков, русский прозаик, публицист (псевдоним Осоргин), который оставил наиболее полные воспоминания о заключении в Соловецком Лагере Принудительных Работ Особого Назначения.
Морской вокзал напоминает сейчас склад деревоперерабатывающего комбината: штабеля бревен, досок, под ногами опилки и песок (вот мука-то, когда у тебя чемодан на колесах!). Вагончик-касса, закрытый на замок. Несколько катеров уткнулись в деревянный настил-пристань (кстати, новый: прежний сгорел в 2000 году).
У одного судёнышка толпа. В основном женщины в платках. Наверное, паломницы. Спешим к ним в надежде, что удастся попасть с ними на катер. Удаётся. Хотя дорого. Никаких билетов. Нам достается палуба. Но это отлично - ничего не пропустим.
Сейчас выйдем в Белое море. Я уже отчаянно хочу поздороваться с ним. Вода беломорская удивительна. Она не синяя, а серая и голубая, причем цвета не смешиваются, а сменяют друг друга на гребнях ряби. Вспомнился эпитет - жемчужная.
Проплываем Кузова (группу нежилых островков, где только маяк), выходим в море.
На горизонте виднеется тонюсенькая темная полосочка - это Соловки. До них ещё полтора часа плыть.
За бортом появляется группа тюленей. Они подплывают к катеру, ныряют вокруг. И вдруг один выныривает совсем близко, застывает и пристально всматривается. "Гляди, на тебя смотрит",- говорит мне сосед. Правда, на меня. Привет, абориген! Может, ещё встретимся?
Разговорились с соседом. Его заинтересовал мой фотоаппарат.
- О, тут такие кадры можно сделать! Я один раз видел радугу над морем, а она в воде отражается и получается радужное кольцо.
Как не позавидовать такому кадру! А мужик уже неостановимо рассказывает о Соловках. У него тёща живет тут, к ней и направляется. Ощущая жадное внимание окружающих, он рассказывает всё, о чем мечтал целый год:
- Рыбалка тут отменная: ряпушка, карась, форель, окунь, плотва, щука, налим, ёрш ... В море можно ловить навагу, треску, камбалу, зубатку. Чуть позже селёдка пойдёт. Она любит местные водоросли, как попробует - так и оторваться не может, жиреет на них. Потому местная селёдка очень ценится. Непременно попробуйте! А еще тут белухи, белые дельфины, водятся, часто видят, как они играют…
(Мы потом их увидим, на обратном пути.
А ещё рассказывает, что хорошей приметой считается встретиться с куликом - "это сорока такая с красным носом на тонких ножках". А почему это хорошо, он не знает.
И охота в сезон есть. Зверей, правда, всего девять видов, из них три - мыши. Включая летучую. Из хищников - одни лисы. Были и волки, но их, по легендам, один из основателей монастыря отправил на льдинах вон с острова, чтобы не оскверняли пролитием крови святую землю.
А пока наслаждаемся предвкушением и морем.
Мимо прошёл катер, погудев нам. Баба-паломница читает название: "Василий... яков" (часть фамилии закрыта спасательным кругом): "Василий Росляков! Безвинно убиенный батюшка! Вот молодцы, уже и катер его именем назвали!" Она радуется, обсуждает с окружающими это событие. Кто-то поддерживает разговор, кто-то неловко прячет глаза. Катер чуть развернулся, он называется "Василий Косяков" (Василий Косяков — русский архитектор, художник, педагог, директор Института гражданских инженеров, строитель соборов и церквей). И смех и грех.
А в памяти уже всплывают строки оптинского иероманаха Василия Рослякова, когда-то вошедшие в мою жизнь одновременно с вестью о его трагической гибели:
Не назовешь себя беспечным,
А смотришь - день и ночь подряд -
Как бьются о морские плечи
Заря, и небо, и закат.
Есть в море пенье хоровое,
И сини Царские врата,
И на далеком аналое
Написаны небес глаза.
Эх, парус забелел бы что ли
В тумане бело-голубом,
И я бы полетел по морю
За тем небыстрым кораблем!
Нет, не случайно всплыло это имя...
Вот уже видна Секирная гора, обозначился белый храм на берегу. И над островом - ослепительно белое облако, формой в точности повторяющее контур суши. Облако отражается в море. Оторваться от такого пейзажа невозможно! Сердце бешено колотится в ожидании. Ну быстрей же, катер!
Первые шаги на острове! Спасибо за спокойствие, Белое море!
