Настроение сейчас - кашляющее

Не знаю, с чего, не знаю, почему, но я начал зависать на Ычане. И, опять-таки не знаю, с чего, но написал в этот тред свою историю про ЮВАО-тян.


Зима. Под ногами хлюпает полураскисший снег. С неба порой срываются капли-снежинки.
Впрочем, для приезжего с юга даже такая погода – что лютый мороз.
За два года, проведенные здесь, я так и не смог слиться с этим городом. Москва мне не нравилась. Не нравилась каждой своей частью. Меня раздражали эти улицы, эти переходы, пробки, метро, привычный презрительный блеск в глазах местных и робко-заискивающие взгляды неместных.
Этот город должен был умереть.
Взгляд на часы. Что ж, пожалуй, уже пора домой. Домой… от этого слова меня передернуло. Тащиться с юго-востока на северо-запад, с пересадками на метро, трамвайными, электричкой до Химок… А дома меня встретят лишь тараканы, с потрясающим упорством караулящие меня у холодильника, в котором ничего не было уже неделю, клопы, пирующие каждую ночь, с которыми я безрезультатно боролся все эти два года, телевизор с круглыми рукоятками и кровать с металлической сеткой.
Я обошел еще два квартала, прокручивая в голове эту нехитрую картину. Нет, пожалуй, домой мне рано. На сегодня мне еще надо пропатрулировать два района.
Я шел медленно, не спеша, концентрируясь на образе пустой, темной квартиры, грусти и одиночества. На секунду отвлекшись, проводил взглядом двух девушек, тут же, ругнувшись, продолжил мысленное созерцание пустого холодильника.
Два года! Два чертовых года я сижу в этом чертовом городе, без возможности отдохнуть и насладиться жизнью. «Никто не обещал тебе легкой работы», вспомнил я цитату из Лукьяненко. Да, никто не обещал мне легкой работы. И эту работу я взял на себя сам, добровольно.
Что-то кольнуло меня в бок. Чертыхнувшись, я поправил отвертку, вылезшую из потайного отделения.
И тут я наконец увидел ее. ЮВАО-тян шла по другой стороне улицы, изредка оглядываясь.
Черт, как же невовремя!
Придерживая одной рукой норовящую выпасть отвертку, я резко повернулся и начал переходить улицу. Почти не таясь наблюдая за ушастой девушкой, я заметил, что она дернулась сама перейти улицу, и уверился – она пришла ко мне.
Это меня устраивало.
- Привет, - я волевым усилием оторвался от разглядывания ее черт лица.
- Привет, - она подняла на меня глаза. – Тебе плохо?
Ох, ты бы знала, как мне плохо!
- Да.
- Пойдем?
- Пойдем, - я начал судорожно просчитывать варианты.
- Где ты живешь?
Ох, нехорошо это. Я не думал, что она будет такой… человечной. Знал это, но не думал, ограничиваясь простым знанием. «На месте разберусь». Дурак.
- Далеко.
- Ничего, я провожу, - от нее веяло теплом и заботой. Черт, черт, черт!
- Спасибо тебе, - отвертка снова начала вылезать из кармана в подкладке. Я вроде бы случайно взмахнул рукой, предплечьем поправляя ее.
* * *
- Ну вот, мы уже близко, - я показал рукой на виднеющийся вдали дом. Непроизвольно улыбнулся. Нет, надо скорее кончать с этим делом.
- Красиво тут, - она снова улыбнулась. В этот момент я понял, что еще чуть-чуть – и я не смогу решиться.
Но этот город должен быть разрушен.
- А пойдем, я кое-что покажу?
- Пошли, - она улыбнулась опять. Мы подошли к гаражам.
- Смотри, - сказал я, показывая рисунок на стене гаража.
Она отшатнулась в ужасе.
- Узнаешь? Это СВАО-тян. Помнишь, что с ней стало?
Она через силу кивнула, все еще силясь понять.
- Она была убита в революцию, в Красное Воскресенье. Тогда стреляли по толпе… - я не договорил и повел не сопротивляющуюся девочку к другому гаражу. – А ЮЗАО-тян помнишь? Она погибла в бандитской разборке, в 1993-м. Теперь у Москвы всего два хранителя, не так ли? – ЮВАО-тян судорожно сглотнула. Я медленно вытащил из кармана отвертку, заточенную до бритвенной остроты. – Как хорошо, что это по закону не считается холодным оружием…
Я пристально смотрел ей в глаза, рассказывая, как я ненавижу этот город. Как этот город губит Россию, высасывает из нее соки, забирает лучшие умы. И внимательно, очень внимательно смотрел ей в глаза.
Я уже начал выдыхаться, когда увидел в глазах ЮВАО-тян надежду. И, мгновенно развернувшись, метнул отвертку в подкрадывающуюся сзади СЗАО-тян. Тут же бросился вперед, выхватывая из голенища сапога вторую, но она не понадобилась – первая отвертка вошла СЗАО-тян в глаз и достала до мозга. С неприятным чмоканием выдернул ее из глазницы и повернулся к ЮВАО-тян.
- Не бойся… - мой голос сорвался. – Это совсем не больно…
Я метнул обе отвертки – одну в глаз, другую в сердце. И тихо пробормотал:
- Надеюсь…

Вот как-то так. Интересно, что это на меня нашло?