Утреннюю сонную идиллию рассеял громкий и наглый стук во входную дверь. Янычар по своей вестовой привычке поёживаясь и подпрыгивая побрел, мыча что-то себе под нос, на звуки усиливающегося грохота. Широко распахнувшаяся дверь явила собой какую-то разъяренную фурию со следами бараньей крови на подбородке. Изумленный янычар, забыв об этикете, нашептывал про какие-то испражнения. А дама, атакуя остолбеневшего от натиска Энибоди, вдруг заговорила на довольно странном языке. В словах просматривалась какая-то неполноценность, они явно выглядели инвалидами с детства. Смутно улавливая лишь отдаленный смысл, янычар, наконец, осознал, что им инкриминируется самозахват помещения, доведение дамы до падения и ушиб седалищного нерва и далее неразборчиво, но очень по жестикуляции похожее на отборный русский мат. Услышав знакомые слова, с кряхтеньем и стонами со своего лежбища поднялся Омар. - Э, заходи. Ты чего жрала-то? Харю помой, - добавил он, оглядев раннюю гостью. - Ничуг кром плов, - ответила кровопийца. - Плов, знаешь ли варить иногда надо, - с сомнением покачал головой хозяин. – А то скрутить может, по углам гадить начнешь. Видела Буша в Германии? То-то. Наверное, немцы сырым фаршиком угостили, они это дело любят. А пиво с фаршиком прям, как ядерная бомба никого не пощадит, всех в твой какашечный клуб запишет. Он похлопал себя по отвисшему животу, ощущая жажду. Янычар метнулся к остаткам деревенского пивка, предугадав желание своего хозяина. - Ну, чего приперлась-то? Людей переполошила, - он обтёр рот рукавом рубахи. - Тык дом там, - зашифровано ответила дама. - Где это там, - строго спросил Омар. - Тут там, - ответила присмиревшая любительница плова.Он оглядел даму повнимательней. - А ягодицы твои тебе к лицу! - От Ваши пошлисть со мну оргазм случится, - кокетливо ответила пришелица. - А, ну-ка, - повел бровью в сторону вестового его хозяин.Янычар опять метнулся, подставляя руководителю стул, на который тот с наслаждением опустился. - С кем плов-то лопала? С кавалерами небось, - он плотоядно ухмыльнулся. - Я честь девичью всё-таки блюла, - неожиданно по-русски заговорила визитерша, - но не со всеми, - тихонько добавила она. – Плов готовили по рецепту какой-то поварихи из цеха холодных закусок, внучки генерала. Толстые губы Омара издали странный звук означавший, по-видимому, смех, похожий на хрюканье проголодавшегося кабанчика. - А сюда-то ты зачем? - Спать хоцица, дя-а-анька, - захныкала она, предвосхищая отказ в ночлеге от захватчиков. Но Омар, проявив человеколюбие, показал на свободное кресло. - Давай, располагайся. Через несколько минут ночные звуки возобновились, а обретенный постояльца флигилек погрузился в предрассветную истому.