В колонках играет - Blackmore’s Night – I Still Remember

На этом месте был эпиграф, но даже его я стёрла – впервые за долгое время я не знаю, «с чего начать». И даже не потому, что подсознательно стараюсь пресечь кое-какое словесно-бытописательное соревнование (мы о нём не договаривались, но у меня выскочила такая ассоциация), а потому, что очень уж всё спутано, ворохом – обычно мои посты пишутся из строгой терапевтической необходимости, а появляются в результате продолжительного молчания, здесь же мне просто не было дано возможности опомниться – и в результате у меня в голове скачет табун цирковых лошадок с головами в цветах… Даже на монитор спокойно, пристально не могу глянуть в окошечко ворда – сразу цветовые мухи пятнами рассыпаются по радужкам. Хочется щуриться и смотреть недоверчиво, или выбраться на природу, завернувшись в плед – скажем, на складном стульчике на берегу озера, где роса в жухлых вянущих травах, а рыбачить в тишине необязательно. Беспокойный, порванный сон совсем не помогает «архивировать»: в нём я… Я ищу, а работы на ниве сна по поиску беглецов у меня больше, чем у всего Скотленд-ярда.
Так что по-хорошему мне нужен поезд, долго-долго смотреть на плывущие мимо пейзажи и размышлять, постепенно теряя инерцию продолжать разговоры мысленно даже после их завершения – воссозданный по знакомым мне деталям собеседник ещё некоторое время отвечает совершенно так же, а потом от него начинает отваливаться крашеное папье-маше (Господи, ты не дал нам возможность по-фраевски «послать зов» или мыслеречь… чтобы запереть нас в собственных телах?)… По-хорошему, мне нужно одной побродить по малохоженным мной улочкам Минска, и может, попытаться отыскать высокие прям-таки питерские дворы с колодцами, о которых пишут так редко – если бы не мой топографический кретинизм и всякоразные гопари, выползающие ближе к вечеру, точно бы незамедлительно сподобилась на такую вылазку. По-хорошему, мне надо найти в столичной галерее мастеров того гончара, что предлагал мне работу у него… По-хорошему, мне надо «поспать», пролежав на дедушкином сеновале, пялясь в потолочную дыру на звёзды крупные, как слёзы – но этого мне никто не даст сделать из-за свитых в том же слежалом сене крысьих гнёзд, и, собственно, далёкости… И по-хорошему, все эти события должна сопровождать осенняя прохлада, как та, что сейчас шевелит шторы у открытого балкона: мне должно быть холодно, очень холодно, так надо. Желать больше… Я могу, конечно, но зачем это и к чему. «Пускай все его мечты исполнятся.» - «А кто позаботится о твоих?»

Так что я пока доедаю маленькую «Алёнку» вприкуску с чаем и гляжу вдаль через узкую балконнную дверь – звук работающей во дворе газонокосилки мне не мешает, перемешиваясь с музыкой, снова же щурюсь – это чайка пролетела?.. Почему я считаю себя благороднее, полагая, что каждая деталь должна приносить мне напоминание о высоком… Хотя нет, то, о чём я на самом деле думаю – это: «Интересно, как Дарки воспринимает окученных им дам (опа, как слово подошло!): как самок/что-то нецензурное или как-то по-иному? Раньше он нравился мне больше… Раньше он мне хоть немножко нравился.» Дурь всякая в голову лезет, но если я разберусь, я пойму мужчин :). (Нету уже «Алёнки»).
Для полноты картины добавлю, что всё лето проходила по дому в старых огромных папиных рубашках, и именно в одной такой, нежно-лимонного цвета с разводами от персикового сока, сижу и сейчас (это зачотное очко в «соревновании» ;)). Ещё серые тёплые носки, махровые изнутри – осень совсем близко подобралась всё-таки. Угол клавиатурной шуфлядки упирается в бедро – примета какая мерзкая, но по-другому стол не поставишь… Сплю по-прежнему при открытом окне, мазохистски желая заработать себе какую-нибудь соматическую хворь (о, я слишком хорошо помню колотун и температуру… но тогда меня… всегда спасали), и, кажется, преуспела в этом – заложенный нос. Сегодня во сне меня позвали, и я уже хотела идти… Но проснулась от дикого холода. И даже укрывшись поверх простинки пледом, всё равно ещё час скрючивалась от бившего озноба. Для полноты картины можно было бы добавить… но это будет предательством всего прекрасного пола :)… В общем, Ева, ты была неправа! :) *положила ладонь на низ живота, запивая чаем ношпу* Кстати, интересно, входило ли в божественные планы рождение детей у четы перволюдей, если бы они так и остались в Эдемском саду?.. Как там звали третьего сына Адама и Евы?.. Вот мне интересно, из его ребра в целях размножения извлекали женщину тоже, или он сожительствовал с кем-то другим?.. *хлопнула себе по треснутым губам ладонью* Ой-ой, это уже размышления от лукавого. Пошлите меня к первоисточнику. Ещё немножко: если для него тоже сделали женщину по спецзаказу… Эта пара была гармоничнее, чем нынешние? :) *благополучно заткнулась* Вот ведь создал Бог женщину… Тут ещё охота побеседовать о Лилит, по сравнению с ней Ив – просто глупышка… *всё, всё… заткнулась уже*

Вчера воткнула науш с уже настолько знакомым «И ветер свеж, и ночь темна, и нами выбран путь…», что даже подпеваю… Брызнули счастливые слёзки понимания вселенских законов.
А вообще, вот что я поняла на клочке собственной шкуры (это называется эмпатия?.. это можно к ней отнести?.. обладаю ли я таким даром или только хотела бы такое плюс буйное воображение?..), раз так вышло: быть Вами чрезвычайно сложно (без предварительной подготовки по меньшей мере). Постоянные мысли, мысли, мысли… да ещё какие – у меня нету столько и таких. В их компании свихнуться – легче лёгкого, особенно с непривычки, особенно подводя их все под один знаменатель и деля на ноль… А мысли (или Разум, или Душа, или Сердце – почему мы так легко исключаем последнее? это egal, как пишут в книжке…) шепчут, как блажливые однопалатники в психушке: не пей таблетки, попробуй дёрнуть решётку на окне, заточи остро карандаш и приставь к горлу санитара… Поэтому чего уж там, чего уж там… По этому поводу Вам столь многое можно простить. По этому поводу Вас можно жалеть, но почему-то не хочется – жаление как-то сразу ставит жалеемого на несколько ступеней ниже жалеющего, а это вовсе не так, скорее с точностью да наоборот… По этому поводу Вас совсем не нужно целиком, точно так же, как нормальные женщины не желают себе уголовника-заключённого по переписке… Так что когда я общаюсь с Вами, я ясно, как туземец, побеседовавший с миссионером, понимаю, что любовь (не космическая и не христианская, а самая что ни на есть) – это не главное в жизни. Правда, не могу пока понять, в чьей. Но когда я начинаю верить, что любовь – это не главное и в моей жизни тоже, отчасти мне становится проще и легче. Право, такая глупость, такой бред… А может, это мне щекочет нервишки потому, что в этом случае вместо меня появляется совершенно другой человек, который тоже «меня», и так сразу не поймёшь, это кто тут «совершенно другой человек»?..
Наверное, туземец верит тому миссионеру, что принесёт ему в дар больше блестящих бусинок…
Просто есть так выточенные половинки, что по очертаниям они похожи на целое…

Бытовушные детальки дают в сумме одну опасную иллюзию близости – корсеты и камзолы действовали бы не так. Впрочем, о чём это я, зачем это я… Мне просто видится старенькая, седая, изборозженно-испещрённая морщинами сухонькая маленькая Мег в ночной сорочке на смертном одре (тьфу-тьфу-тьфу, тук-тук-тук), при неверном, нервном свете свечи на столике рядом приподнимающаяся над подушками, показывающая средний палец руки исповеднику, рвущая напополам завещание, из последних сил швыряясь им в толкотень бедных родственников у кровати, не дающих даже продыхнуть… И в последнем усилии требующая: «Позовите их!.. Позовите!.. Найдите!.. Я хочу увидеть… Хотя бы раз…».
И правда интересно, что там будет… Вообще, я бы посоветовала Вам переезд :).
Мы капельку жестоки и бесчеловечны, не находите?.. *подмигнула* Зато это так безопасно.

Божкаюсь и чертякаюсь я, заметила, как в плохих переводах американских фильмов: там, где ситуативно от полноты чувств можно было бы употребить мат. Так что не знаю, где большее зло.

И, разумеется, я хотела написать о другом, совсем о другом, презревая все уроки… О том, что почти три недели молчания… Что, наверное, хуже неизвестности нет вообще ничего. О том, что не знаю, чем это вызвано, и если я виновата, то убьюсь об стенку (почему, почему, почему тем, кто при любом удобном случае грозится покинуть этот бренный мир, всё позволено?! *орёт*). О том, что, наверное, тот кто любит, не доставил бы мне столько боли… И о том, что я почему-то чувствую, что «это» - это навсегда, как смерть. И о том, что у меня слёзы наворачиваются. Как всё… Бесповоротно… О том, что ты уже и во сне не отвечаешь мне, и я коснуться… Не могу.


Куда ж нам плыть, коль память ловит
Силком позавчерашний день,
А день грядущий нам готовит
Очередную ….


(первоначально стёртый эпиграф)