Было уже говорено о том, как печалило Мишу Лермонтова то недружелюбное отношение к отцу его, которое выказывалось ему богатым родством бабушки. Род Лермонтовых был захудалым родом. Столыпиных род шел в гору, - счастье ему улыбнулось. Круг знакомых и родных бабушки причислял себя к знати.
Лермонтов отлично чувствовал всю тяжесть отношения «света» к захудалым родам и высказал это в знаменитом своем стихотворении «На смерть Пушкина»»:

«…А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов»

Вот почему мальчик так много мечтал о прошлом величии своего рода. Сначала, как мы видели, он производил его от испанского «дюка Лерма», потом узнал и кое-что о происхождении своем от шотландской фамилии Лермонтов.
По шотландским преданиям, фамилия Лермонтов восходит к XI веку. В это время Лермонты или уже находились в Шотландии, или, вернее, пришли туда из Англии вместе с королем Малькольмом. Малькольм, как гласят древние хроники, бежал в Англию, когда отец его, Дункан, был умерщвлен Макбетом. Там он собрал вокруг себя бежавших из Шотландии танов и, получив помощь от английского короля Эдварда, двинулся против узурпатора. Победив Макбета, павшего в сражении от руки Макдуффа, Малькольм в 1061 г. Короновался в Скане, а затем созвал парламент в Форфере. Около Форферы находился холм, именуемый «Сапожным холмом» (Boot-hill). По преданию, холм этот составился вследствие обычая, по которому вассалы, в знак подданства, приносили своему ленному владельцу сапог земли из своих поместий. Здесь-то Малькольм возвратил своим приверженцам земли, отнятые от них Макбетом, а пришельцев из Франции, Англии и других стран, присоединившихся к нему, одарил владениями. Он возводил их в графское, баронское или рыцарское достоинство, и многие стали затем именоваться по имени полученных поместий. Таким образом тогда появилось много новых шотландских фамилий. Между одаренными приверженцами Малькольма упоминается Лермонт. Лермонт получил поместье Рэрси (Rairsie) и ныне находящиеся в графстве Файф в Шотландии, но уже не в руках фамилии Лермонтов. Шекспир в известной своей трагедии воспользовался, почти дословно, рассказом хроники, и предок нашего поэта легко бы мог попасть в число называемых драматургом шотландских фамилий, назови Шекспир еще двух-трех танов.
Другой известный английский писатель, Вальтер Скотт, написал балладу в трех частях «Певец Фома» («Thomas the Rhymer» - 1804 г.), в коем изображается один из предков Михаила Юрьевича, шотландский бард Лермонт. Этот Фома Лермонт жил в замке своем, развалины коего и теперь еще живописно расположены на берегах Твида, в нескольких милях от слияния его с Лидером. Развалины эти носят еще название башни Лермонта (Lermonth Tower). Недалеко от этого поэтического места провел Вальтер Скотт детство свое и здесь построил себе замок, знаменитый Аббатсфорт. В окрестностях еще жили предания о старом барде, гласившее, что Фома Эрсильдаун, по фамилии Лермонт, в юности был унесен в страну фей, где приобрел дар видения и песен, столь прославивших его в последствии. После семилетнего пребывания у фей Фома возвратился на родину и там изумлял своих соотечественников даром прорицания и песен. За ним осталось название певца и пророка. Фома предсказал шотландскому королю Александру III смерть накануне события, стоившего ему жизни. Верхом на лошади король чересчур близко подъехал к пропасти и сброшен был испуганным конем на острые скалы.
В поэтической форме Фома изложил предсказания будущих исторических событий Шотландии. Пророчества его ценились высоко, и еще в 1615 году были изданы в Эдинбурге. Большой известностью пользовался он и как поэт. Ему приписывается роман «Тристан и Изольда» (предполагается, что Томас Лермонт был автором одной из самых ранних версий романа, хотя первая из известных рукописей «Тристана» датируется 1450 годом), и народное предание утверждает, что по прошествии известного времени царица фей потребовала возврата к себе высокочтимого барда, и, дав прощальное пиршество, покинул он свой замок – Эрсильдаун. Это прощание, между прочим, и описывает Вальтер Скотт:
«Роскошный пир идет в Эрсильдауне. В старинном зале Лермонта сидят и рыцари, и дамы в пышных платьях.
Музыки звуки, песни раздаются, и нет в вине и эле недостатка.
Вот смолк веселый пир: Фома поднялся и лиру, что у фей на состязанье у эльфов выиграл, настроил молча.
Умолкло все – движенье, разговоры; от зависти бледнеют менестрели; железные на меч склонились лорды и слушают:
И льется песня барда, пророка вещего: в грядущие века не отыскать певца, который смог бы ту песню повторить.
Ее обрывки несутся вдаль, вдаль по реке времен, как корабля обломки, выплывая средь моря бурного.
Поет Фома товарищей, сподвижников Артура, о Мерлине, но более всего о благородном Тристане и нежной его Изольде.
В поцелуе страстном слилась она с его последним вздохом и умерла. С его душою к небу ее душа, обнявшись, улетела…
Кому так спеть, как песнь была им спета?
Умолк певец; затихли звуки лиры, а гости долго за столом сидели, поникнув головами, будто струны, казалось им, звенели замирая.
Вот в робком шепоте сказалось горе предчувствия тяжелого: вздыхали не только дамы, - не одна, украдкой, слеза железной рукавицей стерта.
На волны Лидера, на башни замка спускаются вечерние туманы – и в лагере, и в замке, и в лачугах идут ко сну.
Но вот Дугласу чудесную приносят весть поспешно:
По берегу Лидера оленей белых идет чета; и шерсть на них белеет, как снег вершин.
Идут при свете лунном они не торопясь, спокойно, рядом.
В обитель Лермонта та весть проникла: Фома поднялся с ложа торопливо.
Сначала побледнел, как воск он белый, потом, как воск стал красен и сказал: пробил мой час, спряглася нить, за мною пришли они!
Подобно менестрелю повесил он себе на шею лиру – и грустно в ночи струны прозвучали.
Вот вышел он, но часто, удивляясь, глядел назад на древнюю обитель.
Блеск месяца осеннего играл на кровлях замка; белые туманы с подножья скал тихонько поднимались.
«Прощай, отцов моих обитель, - молвил в последний раз он, - не бывать жилищем тебе веселия и власти вечно!
Лермонтам здесь уж не владеть землею. Серебристые струи Лидера, скалы и замок мой, прощайте!»
Подошли к нему тихонько белые олени – и с ними через реку он в присутствии Дугласа удалился.
Вскочил на лошадь вороную Дуглас, помчался через Лидер; летел быстрее молнии, но тщетно – он не нагнал их. Говорят одни, что шествие чудесное сокрылось в холме; другие, - что оно в долине исчезло ближней.
Только с той поры между живых Лермонта не встречали».

В XVII веке, во время смут в Шотландии, один из Лермонтов покинул страну. По дошедшим до нас данным, это был Юрий (Греоргий) Андреевич Лермонт, оснаватель русской отрасли Лермонтовых. Выехал он из Шотландской земли сначала в Польшу, оттуда на Белую (город Смоленской губернии) и потом уже прибыл в Москву еще до 1621 года, потому что уже в этом году царь Михаил Федорович дарит его 8-ю деревнями и пустошами в Галицком уезде, в Заболоцкой волости.
У Юрия Андреевича было три сына: Вильям (Вилим), Петр и Андрей. Только средний оставил потомство. Этот Петр Юрьевич был в 1656 году, указом царя Алексея Михайловича, сделан воеводою Саранска, да велено было ведать «по черте» иные города и пригородки. У него опять был сын Евтихий или Юрий, что одно и тоже. Во-первых, на Руси двойственность имени не была редкостью, а во вторых, дети Евтихия называются в родословной Юрьевичами. Этот Евтихий или Юрий был в 1679 году царем Федором Алексеевичем пожалован стряпчим, а в 1682 году стольником и эту должность исправлял еще в 1692 и 1703 годах. Затем мало-помалу род захудал, хотя иногда мы встречаемся с представителями этой фамилии в различных исторических актах. Замечательно, что старшие сыновья всегда назывались по деду, так что мы постоянно встречаем то Петра Юрьевича, то Юрия Петровича. Поэт наш был последним представителем старшей линии и происходил от Лермонта, «выходца из Шотландской земли», в восьмом колене. По традициям семьи, он должен был называться по отцу – Петром, но бабушка Арсеньева настояла на том, чтобы его называли Михаилом – по деду с материнской стороны.
Фамилия Лермонтова должна была официально писаться через «а» - потому, что так записана эта фамилия в актах и гербовике. Правильно же писать через «о», как пишется шотландская ветвь. Если родоначальника русских Лермонтовых, шотландца Лермонта, в древних актах пишут через «а», то это можно объяснить московским аканьем, тем более, что в имени Лермонтова имеется ударение на первом слоге. Поэт наш писал имя свое сначала через «а» и уже после стал писать «о» - Лермонтов, и - подписывался он так главным образом в печати, под своими сочинениями. И затем к концу 30 годов стал писать через «о» и в письмах, к тем же лицам адресованным, с коими прежде писал через «а».
Всех подробностей истории своего рода Михаил Юрьевич не знал. Не были они известны и отцу его, который для того, чтобы поместить сына в Университетский пансион, хлопочет о внесении себя со всем родом в дворянскую родословную книгу Тульской губернии. Какие он представил документы в доказательство дворянского своего достоинства, мы не знаем. Сын его, поэт наш, о шотландском происхождении фамилии своей намекает в стихотворениях 30 и 31-го годов, так что, может быть, он только в это время узнал о том. Шотландские барды, поэзия Оссиана занимают его, и, услыхав от путешественника описание могилы Оссиана, он вспоминает о Шотландии, называя ее своею:

Под занавесою тумана,
Под небом бурь, среди степей,
Стоит могила Оссиана
В горах Шотландии моей.
Летит к ней дух мой усыпленный
Родимым ветром подышать…

Смерть отца повергла поэта нашего в скорбь, которую он тщательно скрывал перед другими и перед самим собою. Юноша немало перенес тяжелых душевных мук и борьбы. Когда мрачное настроение овладевало им, он уходил в уединенные места – в лес, в поле, на кладбище, или проводил бессонные ночи, глядя сквозь окно в ночную тьму, а в голове стучала безысходная мысль покончить с собой. Покой могилы манил его.
С такими мрачными думами сидел он у окна своего в Середникове, когда написал свое «Завещание»:

1

Есть место близ тропы глухой,
В лесу пустынном, средь поляны,
Где вьются вечером туманы,
Осеребренные луной…
Мой друг, ты знаешь ту поляну!
Там труп мой хладный ты зарой,
Когда дышать я перестану.

2

Могиле той не откажи
Ни в чем, последуя закону:
Поставь над нею креи клену
И дикий камень положи…

Совершенно предаться мрачному настроению, впрочем, мешала поэту не только полная жизни натура его, но и шумное общество окружавших его в Середникове людей.

П.А. Висковатов "Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество"