С самого утра я начал готовиться к сегодняшнему походу в Метро-2. Я подумал, что неплохо было бы взять с собой фонарь и, чтобы руки были всё время свободны, в то время как я буду лазить по подземным тоннелям, я решил присобачить его к какой-нибудь шапке. Сначала я пытался прикрепить фонарь к растаманской шапочке, которую нашел у себя в шкафу, но фонарь был очень тяжелым и съезжал с головы вместе с шапкой. Нужна была более тяжелая шапка, которая бы не съезжала с головы. И тут меня осенило. Я вспомнил, что в глубине шкафа была зарыта ушанка. Я долго её искал, но в итоге всё-таки нашел. Я привязал к ней фонарь широким малярным скотчем. Потом я достал с балкона фомку, которая завалялась в углу. Ею я намеревался срывать замки с запертых дверей в подземных коридорах. Последний раз я пытался попасть на станцию Советская прошлой зимой, но так и не добрался до цели, не найдя нужную дверь. Теперь мне во что бы то ни стало надо было это сделать. Бэмби мог находиться там.
Всё было готово. Я достал пистолет, который мне дали ребята из Чёрной Поебени, и сунул в карман. Фомку я повесил на специальную петельку, которую пришил к внутренней стороне пальто. Теперь всё точно было готово. Я вышел из квартиры и запер дверь.
Теперь мне надо было всего лишь сесть в поезд метро и сойти с него на перегоне перед Тверской. Первая часть дела была довольно проста. Но вот как остановить поезд на перегоне – это была пока что нерешенная мной задача, но я подумал, что соорентируюсь на месте. Я сел в вагон метро на Планерной и поехал по направлению к пересадке на Тверскую. Народ в вагоне недоуменно поглядывал на мою нелепую ушанку с приклеенным к ней фонарем, но меня это не смущало. Я вышел на Тверской и стал кататься туда-сюда по маршруту Театральная — Тверская — Маяковская в надежде разглядеть что-нибудь. И вот после третьего круга поезд вдруг остановился в тоннеле между Театральной и Тверской. Я понял, что настал тот самый момент. Я расстегнул пальто, выхватил фомку и начал колотить по стеклу в двери. Стекло треснуло, и я полез в образовавшуюся дыру. На мгновение мне показалось, что я застрял. «Без паники»,- подумал я. Я понял, что моё пальто зацепилось за осколок стекла, который торчал из двери, и я попытался его выдавить. Стекло прочно держалось, и я только порезал руку. Тогда я стукнул по нему фомкой, и оно разлетелось. Я вывалился в тоннель. Посмотрев назад в вагон через дыру в стекле, я увидел лицо коренастого мужчины, который пристально смотрел на меня. В выражении его лица было в одно и то же время недоумение и какая-то непомерная злоба. Он сидел с широко открытым ртом и смотрел на меня неморгающим, пристальным взглядом. Изо рта у него вывалился кусок непрожеванного бутерброда. «Хрен с ним,- подумал я,- не до него сейчас». Я побежал по тоннелю прочь от поезда. Пробегая мимо кабины водителя, я взглянул туда. Водитель заметил меня и пригрозил мне кулаком. В ответ я показал ему дулю и, не останавливаясь, побежал дальше по тоннелю.
Мне нужно было найти ту заветную дверь. Поезд уже уехал, и я на время остался один в тёмном тоннеле. Я включил фонарь и пошел по тоннелю в сторону Тверской. И вот я увидел незнакомую дверь. Кажется, в прошлом году я не пытался туда влезть. На двери была надпись «Не влезай – убьёт», рисунок черепа и двух перекрещивающихся костей, как на флаге Чёрной Поебени, и небольшой висячий замок. «Ага, - подумал я,- это то, что нужно!» Я достал фомку и начал ковырять замок. Замок не поддавался, зато дверь стала прогибаться вовнутрь. «Какая-то неправильная дверь»,- подумал я. Но после нескольких минут мучений, замок всё-таки слетел. Я открыл дверь в ожидании увидеть что-то необыкновенное, например Советскую, но мои ожидания не оправдались. Это была всего лишь трансформаторная будка. «Вашу Машу!! Так вас всех разэдак!- подумал я,- столько возился с этой сраной дверью, а это оказывается трансформатор!» Но мне нельзя было отчаиваться. Надо было во что бы то ни стало найти Советскую. Я бродил по тоннелям ещё несколько часов и искал подходящую дверь, которую бы я ещё никогда не открывал.
Я сбил замки ещё с двух дверей и ещё одну просто выбил ногой, но там оказывались лишь хозяйственные помещения. Я уже чуть было не решил забросить всё это дело, как вдруг наткнулся на одну интересную дверь в «Мужской уборной». С первого взгляда ничего примечательного в этом помещении не было всё как обычно: деревянные двери, желтая плитка. Но одна из дверей была плотно закрыта и не хотела открываться. Я стал пинать её ногами, но она всё равно не поддавалась. Тогда я решил разбежаться и пнуть её с разбегу.
«Хм, а вдруг, я сейчас вышибу дверь, а за ней окажется унитаз? – подумал я, - И вместо Советской я окажусь в унитазе». Да уж, положение было воистину комичным, но я всё же решился выбить дверь. Я разбежался и прыгнул на неё. Дверь распахнулась, я вывалился на лестницу и покатился вниз по ступенькам. Ударившись о серую бетонную стену, я остановился. Я встал, отряхнулся и огляделся по сторонам. Лестница была абсолютно не примечательная: коричневые перила, тусклые лампочки в продолговатых стеклянных плафонах, серые голые стены. Я поднялся вверх по лестнице обратно к двери, закрыл её и прошел на противоположную сторону лестничной клетки. Передо мной оказалась ещё одна дверь, которую уже не пришлось выбивать. Она открылась легким поворотом стальной ручки, и мне в глаза брызнул ослепительный свет множества станционных ламп. Это была она, Советская! От яркого света глаза, уже привыкшие к полумраку подземных коридоров, на секунду ослепли. Я закрыл глаза, протер их и открыл вновь. Передо мной была неописуемой красоты станция. Я вошел в дверь и обогнул огромную, сияющую ослепительным белым мрамором статую. Это оказалась статуя Сталина. Станции такой красоты я не видел ещё нигде!
В центре потолка яркой мозаикой был набран силуэт СССР. Из ниш в каждом пилоне на меня смотрели статуи людей в униформе и с оружием, подсвеченные снизу маленькими прожекторами. На стене располагался исполинской величины герб СССР, сделанный из стали. На полу тоже был выложен мозаикой огромный герб. И над всем этим возвышался мраморный Сталин. Это было немного жуткое, но величественное зрелище.
Я прошел в другой конец станции и огляделся. Путей на этой станции не было. Единственный способ попасть сюда – это была та дверь, через которую вошел я, и лифты, располагавшиеся по краям станции. Я подошел к одному из лифтов и начал разглядывать его двери, сделанные из тёмного дерева. Вдруг лифт загудел. Я отшатнулся и поспешил спрятаться за одну из колонн. Лифт остановился. Двери открылись, и оттуда вышло несколько человек в одинаковой черной одежде. Я достал пистолет из кармана и стал прислушиваться. «Вась, ты ведро взял?» - говорил один из них. «Взял, конечно» - отвечал другой. «А где этот олень безрогий?» - спросил вдруг кто-то ещё с легким среднеазиатским или же чукотским акцентом. «Олень!» - это слово врезалось в мой мозг.
«Олень,- подумал я,- Бэмби! Они говорят о нем! Да, не может быть и сомнения, он сказал о нем. Безрогий…безрогий…как это? Его пытали? Ему отпилили рога? Но он жив! Да, он жив, он несомненно жив!» Мысли в беспорядке вертелись в голове. На ум приходили версии одна нелепее другой. И я решил, что нельзя больше ждать. Потом может быть поздно. Я должен узнать всё сейчас. Я снял пистолет с предохранителя и выскочил из-за колонны. «Не двигаться! Всем стоять на месте! Брось швабру, сука!»,- орал я. Люди в черном ошалели от такой выходки и послушно делали все, что я им говорил. «К стене! Всем! Руки вверх! Выше! Ещё выше! Брось ведро!»,- орал я. Я выстроил их рядком у стены рядом с памятником Сталину. «Про какого оленя вы говорили? – уже спокойно, но со злобой заговорил я, - Вы знаете, где он? Вы знаете про Бэмби? Говорите, суки! Не молчите!». Я посмотрел на статую. Мне показалось, что Вождь Народов одобрительно подмигнул мне и улыбнулся. Казалось, как будто он хотел сказать что-то вроде: « Ну что ж ты рэзыну тянешь, товарищ, нэ надо этих сэнтиментальностей…надо с ними пожестче, а если нэ будут говорить, то расстрэляй их и дело с концом». «Черт, да ведь это же статуя, -подумал я,- как она могла подмигнуть?» Я протер глаза и посмотрел на статую ещё раз. Статуя стояла на положенном месте и не подмигивала. «Это ж надо, почудится такое»,- подумал я. Однако, мысль-то умная. Надо бы с ними пожестче. Я грозно заговорил: «Повторяю для тупых! Где Бэмби? Отвечайте, твари, а не то я вас в расход пущу». Вдруг у меня мелькнула мысль, что весь мой грозный вид наверняка портит ушанка, с привязанным к ней с помощью малярного скотча фонарем. Я снял ушанку и попытался запихнуть её в карман. Но она не влезала туда. Я продолжал тщетные попытки засунуть её туда, но всё было безуспешно. Закончилось это тем, что ушанка просто-напросто упала на пол. Я нагнулся, чтобы поднять её и тут один из людей в чёрном выхватил откуда-то пистолет и выстрелил. Я почувствовал, как что-то горячее вонзилось в руку и пробило её насквозь. Я упал и пополз обратно за колонну. Вдруг я услышал тяжелый каменный стук, который доносился откуда-то сзади, оттуда, где были люди в чёрном. Стук доносился примерно через равные промежутки времени и так же равномерно приближался. «Господи, боже мой! Пресвятая мать богородица!»,- послышался крик сзади. «О, всесильный Аллах!»,- кричал кто-то ещё. «О, великие Духи!», - завизжал кто-то со среднеазиатским, а может с чукотским акцентом. «Ёпт! Это ж призрак коммунизма! Валим, мужики! Скорее!», - закричал басом ещё кто-то. Затем раздались несколько выстрелов, загудел лифт, и всё стихло. Но внезапно опять послышался глухой каменный стук. Я выглянул из-за колонны и увидел то, что издавало эти леденящие душу звуки…