12:44 13 сутки.
Последняя ночь в Коктебеле прошла под знаком простуды. Болели все. Я почувствовал себя плохо ближе к вечеру, а с наступлением темноты стало и вовсе хреново. Есть никому не хотелось, хотя жратвы было немеряно - редкий случай. На ужин был чай, который я с трудом вскипятил в кастрюле, выклянченной у земляков из Пущино. Дров было мало, очаг был сложен отвратительно, причем из неудачных камней - нагревшись они начали взрываться, и котелок опрокинулся в костер. Большую часть воды удалось впрочем спасти ценой обожженых пальцев. Я плохо помню события, ибо большую часть времени валялся в палатке тщетно мечтая сдохнуть. Симптомы были непонятные - тошнило, бросало то в жар то в озноб, в общем весело. На ужин я съел кусок торта и кружку чая, от которого стало только хуже. А ведь было и спиртное, но на сей раз я к нему практически не притрагивался. Не хотелось абсолютно ничего. Отказался даже от водки! Народ пытался лечится горячим вином, называя его глинтвейном (хотя он был белый), но в меня не лезло ничего кроме таблеток. Всю ночь мы с Викой доедали тот аспирин, который не удалось запихать в совершенно обезумевшего от жара Акулича...

Утром лучше не стало, а тут еще море подкинуло проблем - волны начали подкатывать к палатке, хотя та стояла под самым обрывом довольно далеко от воды. К семи утра в палатке было не протолкнуться от насекомых, которые спасались о наводнения, и всякой мелкой морской живности, подброшенной волнами. Пришлось перетаскивать палатку и все барахло наверх.
Обычно на Зеленке вода становится мутно-зеленой днем, а поутру еще сохраняет чистоту и прозрачность. В то день под ногами у нас плескалась невооброзимо мерзкая мутная коричневая жижа, которую и водой-то назвать было нельзя. Акулич плавал на разведку, и вернувшись доложил что чистая водя начинается в пяти километрах от Турции. Кажется так оно и было. Однако я все равно полез в эту жижу - надо же было искупаться с осознанием того, что делаешь это В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ.

Завтра возвращаюсь в Тулу.