Время в Вечном лесу неуловимо как полет шмеля над лугом. Неведомые силы хранили неувядающую зелень трав. Горы со всех сторон отделяли его от остального мира, будто стены крепости, только вместо замка – зеленое море листвы. Ни сухие осенние ветра, ни зимняя стужа не могли проникнуть сквозь магическую завесу. Иль не заметил как прошел год с того дня, когда он впервые повстречал дракона. Он изучал магию, с каждым днем становясь все более искусным волшебником. Магический эфир, как вода, струился сквозь его пальцы, поражая учителя изяществом колдовских форм. До этого была Теория магии. Теперь настало время практики.
Они понимали друг друга без слов. Магический дар Скайлира перетекал в его ученика. Мальчик и дракон словно сливались в единое целое. В бесшумном полете серебряные крылья несли юного мага сквозь потоки межреалей.
Драконы удивительные охотники, но без магии в дремучем лесу им не увидеть ни одного зверя, не подкрасться невидимой смертью с небес. Благо магия у драконов – врожденная. А вот для Иль охота имела другой смысл. Смастерив себе лук, он уходил, когда Скайлир спал или охотился. Не всегда ему сопутствовала удача. Но того, что приносил дракон, вполне хватало. Так что парень скорее просто учился выслеживать добычу, замечать следы…
Охотники с севера проходили много миль в поисках нужного зверя. Его, пожалуй, единственный друг Лил мечтал найти и сразиться со сказочными тварями Вечного леса, про которых рассказывают старики. Но кроме следов когтей на столбах белой арки Иль так и не смог обнаружить ничего от этих существ.
Парень не был хорошим стрелком, да и не у кого было учиться. И охотясь, он все же использовал магию, как и дракон, но лишь для того, чтобы выследить добычу. Он понимал, что на одну магию полагаться не стоит.
Иль медленно натянул тетиву, целясь точно в шею животного, еще миг и стрела со свистом рванула вперед. В последнюю секунду олень сделал легкий шаг, и стрела пролетела мимо, угодив в кусты. «А теперь попробуй магией» - раздался голос Скайлира откуда-то сверху. Конечно, дракона не было поблизости, он просто считывал мысли его ученика. «Это охота, а не стрельба по мишеням» - был мысленный ответ Иль. Он снова натянул тетиву, тихо подкрадываясь к недалеко убежавшему оленю. Стоило ему прицелиться, как магический холодок защекотал виски, запуская наложенное заклинание. Иль закрыл глаза и мысленно дотянулся до сознания учителя. Он тоже охотился, но по-своему, тихо скользя меж потоков воздуха так близко от земли, что почти задевал деревья. Ученик открыл глаза: мир мерцал, пульсировал каждой своей частичкой. Иль видел все через призму глаз дракона. Он поднял лук: наконечник стрелы источал мерный серебристый свет, от тетивы шел еле различимый звон натянутой струны, билось алым сердце оленя. Иль прицелился так, что тетива замерцала как и стрела, а лук превратился в бязь мерцающих рун. Еще мгновенье и зверь упал в траву, сраженный в самое сердце, что не расплескалось ни капли крови. Заклинание угасло, вернув магу его человеческое зрение. «Ладно, Скайлир, это был неплохой урок».
Серебряный дракон ждал юношу у пещеры. Жемчужный хвост щелкал по воде, выбивая какую-то непонятную мелодию.
- Как охота? – жемчужные усы развеваются как ленты на параде. Чешуйки блестят на солнце ярче церемониальных доспехов императора.
- Заклинание хорошее… Для стрелка из наемных убийц. А я все-таки маг.
- Ишь, недоволен. Дело-то не в заклинании, а в свойстве. Как тебе мое зрение?
- Предпочитаю видеть все своими глазами, - буркнул Ильнаи.
- Залезай… Покажу кое-что, - Скайлир кивнул в сторону спины.
Поднявшись в воздух, дракон сделал вдох, и зеркальные блики покровом окутали обоих, делая их невидимыми для глаз. Они повернули на запад вдоль гор Эрада. Но стоило им вылететь за пределы леса, как Скайлир нырнул вниз. Хвост чуть ли не касался земли. Могучий дракон крался, как маленькая полевая мышь в хозяйском амбаре. Мысленный толчок в сознании Иль, и уже изученное сегодня магическое зрение открыло ему глаза. Бело-сереневые волны пронизывали воздух. Они были живыми как океан. Учитель лавировал меж сереневыми потоками и землей. От странной магии пахло вереском и чем-то еще, острым словно нож. «Чувствуешь?» - голос дракона еле слышен. Ильнаи коснулся лбом чешуи: «Да». Драконье зрение угасло, но парень успел увидеть сотканное из сереневого света нечто похожее на ракушку-спираль. Храм Лиры Эрада из белого тардарского камня с высокой мечетью приветствовал их охранными заклинаниями. Дракон облетел святилище и ловко юркнул в прогал между скал.
- Пойдешь к настоятелю. Скажешь ему: «Доброго неба лучезарной Лире». Попроси отвести тебя в серую залу. Там подойдешь к источнику. Загляни в него моими глазами. Если настоятель спросит об увиденном, скажи: «Видел робу монаха Рима».
Иль кивнул в ответ. Расспрашивать куда и зачем его посылали, ему не хотелось. Лучше все узнать самому. Он легко спустился по уступам скал. Магические волны заклятия подточили, словно вода великие горы, и теперь они ступенями вздымаются к небу.
Лира Эрада – лунная богиня по легенде оградила мирные равнины империи от воинственных племен царства Тардарас, воздвигнув стену непреступных скал от северных полесий до самого южного моря. И каждую ночь ступала она по этой преграде, охраняя покой и лишь у моря сходила в воду. Там горы гигантскими ступенями спускаются в тихую заводь. Знаменитые висячие сады, которые так и не смогли поделить ни Империя, ни Тардарас. Вход в залив Ступни сторожат два крупных торговых порта: имперский Ардос и тардарский Саад, не уступающих друг другу ни в размерах, ни в красоте. Золотые мечети Саада словно отражение кружевных башен Ардоса.
Стоило юноше спуститься с гор, и он сразу попал в бескрайние поля неувядающего вереска. Тонкий аромат цветов защекотал нос. Ильнаи скользил меж лиловых и сереневых волн, согреваемых нежным весенним солнцем. Чем ближе он подходил к храму, стоящему посреди этого цветущего моря, тем чаще стали попадаться монахи, собирающие в большие плетеные котомки маленькие вересковые бутоны.
Белая кружевная арка приветствовала надписями на тардарском и имперском языках. Внутренний двор храма был уложен белым камнем, привезенным сюда тардарскими купцами в качестве платы. Белое великолепие разукрашивали яркими пятнами цветущие растения, привезенные сюда из разных мест. В больших каменных кадках сидели и диковинные маленькие деревья из тардарских пустошей, и большелистные папоротники с сианских топей, в небольших искусственных водоемах плавали розовые кувшинки и огромные голубые бутоны неизвестных цветов с озера Лами, в нишах цвели красные и пятнистые амариллисы, прозванные «драконий глаз», и цветы, похожие на желтых бабочек, чудом попавшие сюда из священного оазиса Сифа в землях кочевников.
Парень прошел меж островерхих построек и оказался на небольшой площади перед парадным входом в храм. Вымытый белый камень ступенек сиял ярче солнца, словно светился изнутри. Ильнаи никогда не видел такой красоты. Высокие колонны подпирали ажурный свод небывало огромной залы. Напротив главного входа располагался центральный алтарь, а по бокам – еще четыре малых, каждый из которых был окутан мерцающим лунным светом. Сквозь ниспадающие голубые, сереневые и белые занавеси Иль рассмотрел то, что из чего исходило это сияние. В алтарный узор незаметно вплетались бело-голубые кристаллы. Их свет усиливала магия так, что в зале было светло не меньше, чем снаружи, хотя ни окон, ни даже просветов в ней не было. Четыре боковых входа, расположенных между алтарями вели в другие залы храма. Главный алтарь состоял из статуи богини Лиры Эрада и алтарной фрески, изображавшей возникновение предела, позади статуи. Остальные четыре алтаря были посвящены священнослужителям, о деяниях которых, что увековечили их в памяти потомков, Иль не знал. Фрески позади них изображали одно из чудес, сотворенных богиней. В одном из алтарей юноша безошибочно угадал легендарные висячие сады, три остальных он не видел ни разу.
Монахи в сине-фиолетовых рясах прошествовали мимо застывшего в изумлении юноши. В руках они несли вересковые букеты, перевязанные бело-голубыми лентами и благовония, в которых ясно чувствовалось вересковое масло. Монахи дошли до главного алтаря, слили в кувшинчики остатки масла с кадильниц, заменили засохшие цветы. Один из них взмахнул рукой, и парень почувствовал магию. Полотнища вздулись, словно от ветра и засияли чистотой. Маг развернулся и синий ковер у алтаря, чуть примятый коленями молящихся, заиграл набивным плетением боковин, расправился как только снятый с ткацкого станка.
Ильнаи приблизился к магу-монаху и чуть поклонился ровно на столько, чтобы его заметили. Священник оглядел юношу и легким жестом руки пригласил его подойти ближе.
- Доброго неба лучезарной Лире, - начал разговор Иль, как и учил его дракон. Маг улыбнулся. Остальные монахи оторвались от работы, сложив руки на груди в молебном поклоне. – Не могли бы вы показать мне серую залу.
- Доброго дня тебе дитя. Разве ты бывал здесь раньше, что знаешь о серой зале? О ней никто давно не спрашивал. Но раз уж ты проделал путь ради этого, я проведу тебя.
Длинная анфилада переходов, малых и больших залов закончилась комнатой с четырьмя дверями. Проход, через который они вошли и две по бокам были совсем обычными деревянными, а дверь напротив, каменная с изразцами, скорее являлась вратами с тяжелым металлическим запором и явно скрытыми охранными заклятиями. Иль не ошибся. Священник взмахнул рукой и по кайме изразцов замерцали руны. Он проделал еще несколько манипуляций, прочел небольшую молитву и письмена погасли. Лишь затем монах отодвинул металлический засов, и дверь со скрежетом отворилась.
Зала оправдывала свое название: в ней было темно и прохладно. Магия осветительных кристаллов почти погасла. Гладкие стены из серого мрамора подпирали высокий арчатый свод. В этой зале не было кружевных изразцов и лепнины. Кристаллы стояли в небольших нишах невысоко над землей. Все, что было примечательного – это небольшой каменный колодец. По каменной кайме шли руны в трех-ярусном размере, что говорило о сложности вложенного в них магического заклятия. Священник остановился у двери, наблюдая за парнем. Ильнаи подошел к колодцу. Темная вода была гладкой как зеркало. Иль зажмурился, и в сознании замерцало нужное заклинание. Когда он открыл глаза, зала осталась такой же, как и была, а вот вода в колодце, да и сам колодец источали сизый свет. Иль наклонился и заглянул внутрь. И тут же его сознание словно провалилось в бездонную пропасть. Он оказался в темной воде, где нет ни края, ни конца. Эта вода была другой, в ней не было жизни. Она спутывала сознание не хуже сианских топей. Иль попробовал колдовать. Нет. Эта вода непроницаема для обычной магии. Он снова зажмурился, подключая уже действующее драконье зрение. Его олицетворенное сознание засияло голубоватым светом, алыми и фиолетовыми лентами тянулись вены. Натиск темной воды стал сильнее, сдавливая его словно личинку. Она становилась все гуще возле его олицетворенного тела, принимая облик некого савана. Иль почему-то вспомнил сизые доспехи из своего сна. Они мерцали также как и эта вода. Парень повел рукой, будто и впрямь окованной металлом и заметил, что вода вокруг руки приняла форму перчатки. Он пробыл здесь ровно столько, сколько нужно было, чтобы «затвердела» новая броня, после чего сделал глубокий вдох и отключил заклятия.
Его немного шатало, и болела голова. Монах легко поддерживал его за локоть, пока Иль отходил от колодца.
- Что видел ты в Озере дум?
- Видел робу монаха Рима, - еле вспомнил слова Ильнаи.
- Что ж, тогда прошу за мной.
Серая зала осталась позади и снова переходы и лестницы, пока не замерцал дневной свет. Он оказался в светлой комнате в верхних покоях. Везде были раскиданы книги и свитки, валялись надломленные красные печати, с которыми обычно отправляют дорогие посылки. Монах подошел к высокому окну, под которым располагался тяжелый деревянный сундук, кованный красным тардарским железом. Монах открыл его и достал огромный сверток синей парчовой ткани.
- Вот возьми. Это подарок, - сверток оказался довольно увесистым, но от подарков не отказываются. Монах провел его до самой арки храмовой территории и пожелал доброго пути.
Иль почувствовал, как напряглись сереневые волны охранного заклятия, словно не желая его выпускать. Он миновал вересковое поле, но стоило ему шагнуть в перемычку гор, как стало легче дышать. Тянущая боль ушла. Дракон отнес его домой и лишь только там юноша решился посмотреть подарок.
Под синей парчой оказалась броня точь-в-точь такая, как он видел в своем сне до самого маленького крепления. Она явно не подходила ему по размеру. Кем же был этот монах Рим, что носил такие доспехи, и причем тут Озеро Дум? Ильнаи посмотрел на учителя. Дракон тихо лежал, свернувшись калачиком. И парень, и его друг сильно устали. Полет сквозь магическую преграду вымотал даже столь сильное волшебное существо, не говоря уже об испытании Ильнаи.
Броня завораживала, хотя в ней не было ни красивых узоров и диковинных плетений, ни рунических заклятий. Сизый металл переливался, и возникало ощущение, что держишь в ладонях темную воду, а не металлические пластины. Придет время и он станет настоящим магом, достойным носить эту броню.

***
Дракон спал, и его тело вздымалось и опадало так, что тяжелые чешуйки оставались беззвучными, лишь биение огромного сердца нарушало тишину пещеры. Усыпанная шипами голова мерно покоилась на когтистых лапах. Иль осторожно взобрался по предплечью, здесь было тепло и уютно. Огромные металлические чешуйки вдруг стали мягче пуха. Устроившись удобнее, белокурый юноша погрузился в ровный безмятежный сон.
Ему снился загадочный лес и скалистые горы, пролетающие под ним. В одно мгновение он вдруг оказался в большой светлой зале с высокими белыми колоннами по кругу, сквозь арки которых струился золотой солнечный свет. Посреди залы стоял юноша и с любопытством разглядывал его. Светлые волосы цвета янтаря блестели на солнце, будто шелк и блики играли в упругих кудрях. Аметистовые глаза неотрывно наблюдали за Иль, словно проникали сквозь него. Легкая шелковая ночная рубаха доставала почти до самого пола, прикрывая ноги в мягких меховых обучах ослепительно белого цвета. Иль снова осмотрел юношу и тут только заметил, что из-под правого рукава по запястью сочиться кровь. Но стоило ему сделать шаг в сторону златоволосого юноши, как он растаял и перед глазами полыхнул отблеск меча и алым светом затрепетали тяжелые высокие полотнища. Аметистовые глаза с искорками злобы над лезвием черного, украшенного странными мерцающими рунами, меча… И вдруг снова лес, журчанье реки и шелест стрекоз. Мерное теплое дыхание над ухом – это Скайлир.
Сон растворился, оставив в голове много загадок. Повернувшись, белокурый юноша увидел чуть приоткрытые зеленые глаза дракона. Зазвенели серебряные чешуйки, и массивный хвост вынырнул откуда-то из-под могучего тела. Серебристо-жемчужный острый наконечник приблизился к парнишке, но тот вовсе не испугался. Наконечник скользнул над его головой, так что тот смог ухватиться за тонкое основание хвостового шипа. Юношу тут же подняло в воздух и дракон встал на ноги, громко зевнул, обнажив жемчужные зубы, и осторожно опустил парня на пол.
- Скайлир, - позвал юноша, но дракон не обернулся.
- Ты хочешь получить ответы. Но сны лишь олицетворение реальности прошлой либо будущей, - успокаивающий плавный голос в тишине пещеры словно колыбельная, что пела на ночь мать. Дракон ступал по гладкому полу перетекая, только шипастый хвост иногда цокал, ударяясь о стены.
Свежий воздух защекотал нос, а гулкий звон падающей воды заставил юношу прибавить шаг. Холодная вода была приятной и вкусной, отскакивающие от ладоней брызги искрились на солнце, разрисовывая мир в глазах Иль радужными всплесками. Они шли к изгибу реки там, где она становилась шире и мельче, что можно было попробовать перейти ее в брод. Однако сильное течение несло камни с таким рвением, что на ногах не удержался бы даже тяжелый бронник.
Серебристые лапы опустились в воду, хвост щелкнул в воздухе и с грохотом ударил по дну, поднимая вверх тысячи брызг и разноцветных камешков. Иль готов был поклясться, что дракон улыбался, когда сотворенный им дождь окатил парня с головы до ног.
- Магия воды и воздуха, - дракон кольцом крутанулся в воде и в одно мгновение взмыл ввысь.
Ильнаи некоторое время стоял на берегу, глядя как его учитель поднимается в небо, затем осторожно вошел в быструю реку. Магию воды он понимал лучше, чем дракон. Уже знакомое прохладное ощущение и вода вокруг мага заискрилась голубоватым светом. Через мгновенье огромный водяной столб поднимал светловолосого юношу вверх. Использовать несколько заклинаний одновременно может не каждый волшебник, но дракон знал секреты и с радостью готов научить его. Дракон возвращался к ученику, концы его крыльев сверкали ледяным лунным светом. Иль догадался, что Скайлир попытается сбить его водяной столб магией. У юноши есть пара мгновений, чтобы принять верное решение. Глубокий вдох дракона и воздушная волна словно острый нож готова разрезать поднятую магией Иль воду. Магия воздуха. Как предсказуем учитель, но именно эта стихия для юного мага пока еще трудна. Держа мысленно уже связанное заклинание водяного столба, Иль аккуратно руками начинает колдовать новое. При каждом витке столб вибрирует, а воздушный нож все ближе. Скайлир уже тихонько посмеивается над своим учеником, готовый подхватить сорвавшегося неудачника, как вдруг воздух вокруг столба начинает дрожать. Нож Скайлира наталкивается на призрачную преграду, превращаясь в языки пламени, вздымается вверх. Превратить воздух в огонь, используя магический эфир направленного заклинания, как искру - достойный ответ даже для опытного боевого мага. Дракон успевает подняться над призрачным огнем в последний момент. «Учитель, я удивил тебя?» - Иль подправляет чудом удержавшееся заклинание водяного столба, понимая, что ему просто повезло. Второй раз он вряд ли сможет проделать этот трюк. Скайлир применил самое простое и эффективное заклинание. У юноши не оставалось шансов, и этот эфирный переворот заставил учителя глубоко задуматься, на что же еще способен его ученик?
Обучение продвигалось быстро, Иль схватывал все на лету. Он не столько понимал, сколько чувствовал, как понимать. Иной раз своей находчивостью он поражал даже видавшего виды дракона. Скайлир с уважением, какое может испытывать учитель к оправдавшему его надежды ученику, смотрел на юношу и внимал каждому его слову, поддерживая его. Великий дракон прошлого уже относился к мальчику не как человеку, а равному себе, своему сыну, и любил его по-своему.