Иногда я закрываю глаза и передо мной проносятся видения, словно из далекого детства.

Я вижу сны. Сны, где я умела летать. Маленьким 5-летним ребенком поднимаюсь над коричневым ковром зала, подминая под себя ноги. И вот уже я выше головы дедушки. А он не замечает меня. Разговаривает с домочадцами, медленно передвигаясь по комнате. И я кричу ему: "Посмотри, посмотри... Я умею летать!" Делаю кувырок в воздухе и .... просыпаюсь.

Никак не могу понять: было ли это на самом деле или придумалось мне. До чего же реальный сон.

И снова: легкий толчок, знакомый двор и тутовое дерево, ограда с облупившейся краской, и провалившийся спуск, и я перепрыгиваю, лечу через него на другую сторону дома, туда, где мне нельзя быть.

Зеленые абрикосы детства, руки черные от тутовника, его сладковато-приторный вкус, каменные скамейки и старая береза.
Тогда я умела ... летать!

Не слышат. Не хотят слышать. Делают вид, что слушают, но не слышат.
Не хочу говорить. Говорить в пустоту. Люди - пустоты... Они всюду. Окружают тебя, но их словно нет. Кажется, протяни руку и схватишь воздух, и становится страшно. глупо страшно протянуть руку и ошибиться.
Пустота - гулкая, многоликая, бездонная и всепоглощающая. В пустоте нет тишины. Она оглушает.
Закрываю глаза и меня снова принимает "Пустота". И вдруг хочется с кем-то поговорить. И я молчу. Молчу в пустоту. Разговаривая с ней мыслями. И она понимает... Все, что говоришь ей, пропадает бесследно, безвозвратно, унося с собой боль и страхи.

Тяжелое молчание было ответом на слова оракула Совета Аэлари Таэра. Нелегко быть приносящим плохие вести, но лучше упредить беду, чем остаться у разбитого корыта. Владыка – могучий воин, и двенадцать лет назад он, не раздумывая, собрал бы войско. Теперь же он долго размышляет, смотря в каменную мозаику пола.
- Великий оракул, тардары не нападали на нас уже много лет, да и их купцам не выгодно развязывать войну. Откуда же взялись эти воины у границ империи?
- Мой господин, это наемники. Среди них не только тардары, но и северяне, и разбойники Лихолесья. Крестьяне из ближайших деревень видели, как им показалось, даже пиратов Южного Льеса. Хотя, что делать морским грабителям у гор Эрада - трудно объяснить.
- Господин Аэлари Таэра, - тощий оракул в лилово-зеленом камзоле с изумрудным амулетом на шее, поклоняясь владыке, вышел вперед, - Пиратам действительно незачем быть у гор Эрада. Если они и хотели б напасть на Залив Ступни, то эта затея тем более безрассудна. Наш порт Ардос крепко держит границы. И я не думаю, что смотровые Сада позволят пиратам империи пройти под их стенами.
- Вы правы, господин советник Гилар Льеский. И все же скопления разбойников у гор Эрада не исключает нападения на границы империи и с моря.
- Наш дальний порт-крепость Льес, я ручаюсь, владыка и великий оракул, не допустит угрозы для империи.
- Позвольте господа оракулы, - еще один советник – добротный бородач в оранжевом камзоле поднялся с места, - Меж Ардосом и Льесом есть пустынные заводи. Купцы из Льеса по весне, когда разливаются Быстрянка и Тайра Светлая, ища брода, близко подходят к морским границам. И мои осведомители говорят, что при сильной распутице Тайра Светлая порой достигает моря. Пираты вполне могут попробовать нас атаковать, пробравшись по реке до самой столицы.
- Владыка, - вновь взял слово Аэлари Таэра, - не стоит исключать сказанное ни советником Гиларом Льеским, ни оракулом Мирадом Брадеоном. Среди наемников монахи храма Лиры Эрада заметили магов, а значит, они вполне серьезно настроены. Даже погодники могут быть опасны, оберни они стихии против наших крепостей.
- Война… - владыка тяжело вздохнул, - Господа оракулы, в вашей воле остановить магию врага. Узнайте, какими силами он располагает, и поднимите щиты над столицей. Каждый из вас должен выделить своих лучших боевых магов в имперскую армию, которая незамедлительно в количестве трех гурд выступает к горам Эрада.
- Советник Гилар Льеский, кто может ручаться за порт и прибрежные территории вплоть до реки Тайры светлой?
- Мой господин, мой сын Валлиар Льеский – храбрый воин, готов послужить на благо империи.
- Добро, господин советник. Что же касается вас, оракул Брадеон, то вам и оракулу Нирму я поручаю охрану излучины Тайры Светлой у границ столицы. О всех изменениях реки докладывать незамедлительно Великому оракулу.
- И не забывайте, Оракулы Совета, империя – ни только земли, но и наследие империи – мой сын Ардарвион, должны быть под защитой.
Война. Оракул Аэлари Таэра, как валлари владыки, должен быть со своим господином, а значит, незамедлительно обязан отбыть из столицы вслед за имперской армией к горам Эрада. Но тогда, кто останется охранять столицу? Совет оракулов – пустозвоны: знают они ни мало, но защищать в случае беды будут только себя. Мирад Брадеон когда-то слыл бравым воином, преданным владыке и стране, но годы меняют людей. Ему в противоположность Нирма – маг воды, но хитрый и скользкий, как речной уж. Остается надеяться, что Брадеон придержит Нирму на сколько позволит ему совесть или же благоразумие. Нападение на столицу нельзя исключать, но вряд ли оно будет по всем правилам осады, как предполагает Брадеон. Если враг захочет взять город, то пойдет хитростью и под ударом, скорее всего, будет сердце империи – наследник Ардарвион. Он, конечно, уже не мальчик, но ему всего двенадцать и, если сунется в бой, то долго против наемников не продержится. Со своими мастерами боя наследник не церемонился, атакуя быстро и внезапно, но рассчитывать на это глупо. Однако, у юного владыки есть друг-маг. Этот Ильнаи из Вечного леса. Доверять молодому магу из ниоткуда, только потому, что он - любимец Ардарвиона, не меньшая глупость, но сила… Сила этого мага велика и он-то точно способен, если не противостоять врагу, то сберечь себя и наследника. Следует послать эфирный шар к настоятелю Башни Миста, дабы монахи проверили подземелья и другие выходы из города. Удар может быть нанесен не там, где мы его ждем. Маги и наемники – это не война. И не крестьянский бунт – тем более. Кто бы ни поднял этот мятеж, у него совсем определенные цели и цели эти никак ни земли или власть. «Старое оживает в новом, и истинный владыка увидит свое отражение в падшем.» Неужели ты проворонил беду Старый Анни?!
На следующий день тяжеловооруженные три гурды, не считая личной охраны владыки, выдвинулись к горам Эрада. Ардарвион был в ярости, узнав, что его отец отправился в военный поход без него. К полудню еще один отряд, возглавляемый Мирадом Брадеоном, состоявший из полусотни Читать далее...

Весна шагает по планете. Запах сирени щекочет нос. Бело-розовые вишни и абрикосы на фоне изумрудно-зеленой листвы. Желтые одуванчики пробиваются сквозь жирную траву газонов. Нет-нет градусник да и превышает отметку в 20С и, если б не ветерок (еще по-зимнему холодный), то под теплым солнцем можно ходить чуть ли не в майке.

На зеркале, чтоб не забыть, лежат билеты на летний фестиваль «Рок над Волгой». Таки я решилась поехать. Назад дороги нет. Билеты в лето!!! Только это и греет душу. От всего остального хочется утопиться. Благо жизненное кредо: «Всегда находи позитив. Если нет – сделай сам» - работает как по маслу.

НАШЕ Радио радует новыми хорошими песнями. А под музыку жить веселее. Оптимистично звучит в колонках Звери «Солнце за нас». На работу ходить в лом. Да вредничаю я! Отпуск мне не дали, так я теперь на работу не спешу. Объяснительные за опоздания писать: «плохо мне с утра было». А если по-честному: «Задолбали!» Оттого и сижу за компом до 1-го часу ночи. Не столько сижу, сколько сбрасываю негатив, слушая любимые композиции. Мама утром серчает, что ложусь поздно. Вот на будильник поставила новую песню: Louna – Мама (Время Х)

Мама, я прошу, не ругай меня,
Если я ложусь спать в начале дня.
Я открыла дверь, он в нее вошел,
Жизнь моя теперь – Это рок-н-ролл.

Бессмысленная пустота. Нет ничего. Однотипное кликание мышкой, совершая однообразные бездумательные действия на сером мониторе с мелкими иероглифами букв и цифр по 8 часов в сутки, доводят разум до отупения. Превращаешься в механического болванчика, не способного логически мыслить или мыслить вообще. Сознание нет-нет да и засыпает, смыкая отяжелевшие веки, а рука по привычке нажимает клавишу «ОК» и слышится непрекращающийся звук «клик-клик».

Однообразие превращает человека разумного обратно в бессознательное животное, подверженное только основным инстинктам: спать, жрать и размножаться. Последнее кстати даже необязательно в физическом плане, главное красивая картинка на мониторе и «любопытство» удовлетворено.
«Спать» Компьютер на работе. Дома. Даже в мобильном есть интернет. «Попытка лечь спать пораньше потонула где-то в интернете». И ведь точно. Сознание находится в полудреме. Уже перестаешь различать сон и реальность.
«Жрать» Кол-во съеденных мною за 1 день кусков шоколада, конфет, мармелада и леденцов уже подгребает к 1 кг. А потом ученые кричат об ожирении. Естественно. А что еще делать организму, если одна рука постоянно щелкает мышкой, а вторая тянется за сладким. Тут никакой метаболизм не справится. Крема, маски, пиллинги, массажи… Да если ты сидишь на одном месте в полусгорбленном состоянии, не вставая, 8ч. В день, тут никакие средства не помогут.

Однообразие убивает в нас человека.

Бежать. Менять место, отвлечься хоть на что-нибудь. Включить мозги хоть на минуту в день – уже радость. Пускай и на тупую игру в шарики.

Фотографии Margo_Red : Блики жизни

от 5 марта 2012г.

Тяжело собрать всю волю в кулак и сделать то, что задумал, не спотыкаясь на пол-пути. Сколько раз, обижаясь, мы говорим: "Я больше с тобой не разговариваю" Но каждый раз эта угроза - детская обида, длится недолго. А я решила, нет не сказать эту фразу, а сделать. 3-ий день я не говорю с родными. Мне тяжело каждый раз напарываться на стену непонимания. Разговоры двух глухих. Они не слышат меня. Говорят, что я не слушаю их. Что ж: я с вами говорить не буду.
Надоело это глупое удушающее "семья". Каков коэффициент старческого маразма в суточной доле идиотизма?

1-ый день. Труднее всего.
Слезы на глаза. Не просто не говорить. Быть невидимкой, пустым местом. Наблюдать как мама кричит по пустякам, как и всегда, и молчать о том, что она кричит напрасно, потому как проблемы то собственно нет. Но, давясь от истерического смеха, наблюдать уже исчерпавшую себя бессмысленную картину.

2-ой день Постепенно привыкаю.


3-ий день
Убеждаюсь, что права была я. Все меньше дурацких, риторических вопросов. (О как они мне надоели!) Но хочется хоть с кем-то поговорить. Беру в руки ручку, достаю ежедневник. Сколько лет я не писала?

Белый лист бумаги покрывается моим корявым почерком. Ну вот и стало легче.

Оракул Великого Совета и валлари владыки империи Аэлари Таэра стоял перед вратами дворца своего властелина в растерянности. Чужое сильное неотвратимое находилось там внутри, его тяжелое дыхание витало в воздухе, и никто не обращал внимания, скорее даже не знал. Умиротворенно плыли рассеянные облака в небе над столицей, и по-весеннему нежное солнце дарило свое тепло.
Двенадцать лет назад он покинул столицу в поисках ответов, и теперь он входил в красные врата словно гость. Жизнь во дворце все также кипела, как и раньше: спешили по делам мастеровые и слуги, чинно прогуливались советники и маги, неподвижно каменными изваяниями застыли стражники. Казалось, до старца в сером дорожном плаще никому нет дела. Незамеченным оракул Совета пересек не одну анфиладу дворца, тихонько отворил дверь в свои покои и, глубоко выдохнув, утонул в любимом кресле. Свечи догорели, оставив в напоминание о себе разноцветный воск и перемешанный аромат пряностей, лишь одна свеча в серебряном подсвечнике в самом сердце комнаты мерцала лилово-белесым светом. Волшебная свеча, которую Аэлари Таэра получил в Храме Лиры Эрада, покровительницы магов воздуха, от своего учителя в день, когда он стал полновесным магом, не угаснет никогда до самой его смерти.
К вечеру великий оракул одел свой лучший наряд под цвет небесного амулета, что всегда носил, не снимая, и отправился на собрание совета, дабы засвидетельствовать свое присутствие перед владыкой. Но как только он приблизился к дверям алой залы, его вдруг одновременно обдало огнем и водой. Две стихии столь несочетаемые закружились в его подсознании вихрем. Видавший многое маг закрыл глаза, упиваясь танцем пламени и льда. Нехотя небесно-голубые глаза старца вновь открылись и с изумлением остановились на златовласом мальчике с аметистовыми глазами, который с таким же интересом рассматривал старого мага.
- Оракул Великого Совета и валлари владыки империи Аэлари Таэра, - учтиво представился с поклоном маг.
- Ардарвион. Наследник империи, - столь же этикетная улыбка стала ответом.
Так вот ты какой золотое чадо, пламя солнца в крови дитя… Но не успел Аэлари произнести и слово восхищения, как почувствовал прохладную водную стихию, словно оказался у горного ручья. Та же сила, могучая, сокрытая за магией воды, заставила его остановиться у ворот столицы. Старый маг обернулся и увидел юношу ненамного старше наследника с серебряными волосами и изумрудными глазами в сизой броне из тончайших пластин сирилла, что находят в Великом лесу по берегам Предельной. Из того же камня был соткан доспех, что носила сама богиня Лира Эрада и никто не посмел бы ей подражать.
- Ильнаи, маг из Вечного леса, - поклонился юноша.
- Рад видеть Вас, ваше высочество, - обратился к наследнику оракул Совета, не выпуская из поля зрения мага воды. И лишь когда Ардарвион кивнул в ответ, перевел взгляд к Ильнаи.
- Я не много знал магов из Вечного леса. Кто был вашим учителем, если не секрет?
- Старый маг. Он давно ушел на покой, - уклонился от ответа Иль.
- Что ж, пусть хранят его душу великие боги.
- Прошу прощения, Ваше высочество, но мне пора на собрание Совета, - вновь обратился Аэлари Таэра к наследнику.
- Конечно. У нас с Иль свои дела…
***
- Валлари владыки?... Это личный боевой маг. Богатые купцы и советники нанимают для охраны боевых магов. Настоящие боевые маги очень ценятся и стоят невероятно дорого. Мало кто может себе позволить хорошего валлари. Маги занимаются своими делами: книжки читают, зелья варят, да плетут ерунду о звездах, - хмыкнул Ардарвион, - Я вот тоже куплю себе валлари. А эти сказочники и ядовары пускай морочат кого-другого.
- Магия – не сказки. Мой учитель знал много тайн, но предпочитал практику. Он показывал мне инмиры, в которые может проникать лишь сознание человека, а не его плоть, - Иль даже прикусил язык, понимая, что за подобные речи можно из любимчиков наследника превратиться в игрушку инквизиторов. Но Ардарвион – единственный, кто признает истинное знание и силу. – Инмиры – не сон и не выдумка магов. Если кто-то будет колдовать в инмире – неизвестно чем обернется все для мира, в котором живем мы.
- А в инмире можно превратиться в кого-нибудь, к примеру, в дракона?
- Можно, - Ардарвион и Ильнаи гуляли по второму кольцу так словно они обычные советники, а не наследник и никому неизвестный молодой маг.
- А ты ведь знаешь боевые заклинания Иль? Покажешь мне, как пускаешь молнии?
- Хорошо, ваше высочество… Только не все заклинания видимы.
- Для тебя я – Ардарвион. Оставь формальности.
- Да, господин.
- Покажешь невидимые заклинания?
Ильнаи обвел взглядом кружевные портики домов, цветы в палисадниках и остановился на зеленой ветке раскидистого вяза, на конце которой сидел большой коричневый жук. Иль указал на него пальцем и сощурил глаза, так что они стали похожи на кошачьи. Некоторое мгновение ничего не происходило. Потом вдруг панцирь жука покрылся трещинами, и жук свалился с ветки. Сереброволосый маг поднял жука и поднес его к Ардарвиону.
- Я сжал его невидимыми нитями, и Читать далее...

Запомни Ильнаи то, что я тебе сейчас расскажу…
- Ты же знаешь легенду о Лире Эрада?
- Богине, что отделила нас горами от жарких пустынь?
- Да, о ней. Говорят, когда Лира Эрада ступала со своей стены к морю, гора проседала под ее ногами, образуя ступени, а там, где она сходила в воду – сейчас Залив Ступни.
Я расскажу тебе другую историю, в то время я был еще молодым магом и Лира Эрада – не богиня. Лира родилась на берегах Предельной. Тогда эта великая река была куда полноводнее, а лес не таким древним. Стройная как лань сереброволосая Лира славилась лучшей из охотниц. Легкая и быстроногая она могла догнать оленя в лесу. Но однажды с жарким западным ветром пришла беда. Тардарские кочевники вторглись в наши пределы. Они жгли деревни и уводили женщин в плен. Тогда Лира убила первого в своей жизни человека. Кровь затуманила ей разум, и тардарские воины схватили ее и привели к своему воеводе, молодому и рьяному князю. Тот, взглянув на девушку, сделал ее своей. Звали его Эраидар. Но Лира не смирилась с неволей и убила его ночью и в ту ночь магия стала ее матерью, ее оружием. Кровь слилась воедино с водой, наполнила воздух. На утро вместо лагеря тардаров была лишь смешанная с остатками человеческой плоти земля. Весь металл, что принесли тардары, Лира превратила в гигантский веер и, управляемое ее силой, это невиданное оружие создало ту самую стену. Она вела веер к морю, лишь там магия покинула ее, и гигантские стальные перья упали ступенями. Уже не вражья, а ее кровь окропила берег. Там и нашел ее один молодой маг. Его стихией была вода. Спасти девушку, как не желал, он не мог. Тогда он создал для нее водную могилу, а разум запечатал в сосуд и отнес к началу гор Эрада. Остатки ее магии оберегали его до самой смерти. Люди прозвали его святой Рим.
Когда же пришло время покинуть ему бренный мир, он создал удивительный доспех, на подобие того, что сделал давно для Лиры Эрада погребальным саваном, но надеть его не посмел. Его тело нашли рядом с колодцем, в котором была странная темная вода. Потом уж люди возвели на том месте Храм Лиры Эрада.
- Тот колодец – Озеро Дум?
- Да, Ильнаи. Роба монаха Рима, как ты догадался, и есть тот самый доспех. Но чтобы владеть им, нужно пройти испытание Озером Дум.
- Неужели до сих пор никто не воспользовался броней, Склайлир?
- Ну почему же?! Находились и смельчаки и глупцы, но все они погибли. Броня стала для них погребальным саваном.
Твоя стихия, мой ученик, - вода, а кровь драконов, я верил, поможет тебе пройти испытание темной воды. Озеро Дум – его называю так, ибо сознание Лиры Эрада покоится в этом колодце. Думы безумной богини. В Империи ее называют Лучезарной Лирой, в Царстве Тардарас – Кровавой Лирой.
- Почему я, Скайлир?
- Помнишь, ты нашел меня на берегу реки… Ты хотел узнать, что я видел. Воды Предельной окрасились алым и серым. Лира плачет кровью, а значит, будет война. Ты – мой ученик – последний дракон. В тебе есть сила остановить ненависть, что расколет наш мир. Поэтому тебе нужна броня Рима. Но бойся безумия богини Лиры Кровавой – Лиры Эраидара.

***
Молодой серебряный дракон летел к столице Империи. Теплый поток направлял его туда, где ждала его судьба. Он уже видел драконьим зрением алые стяги с изображением парящего золотого дракона. Вот только пугать народ ни к чему, и он приземлился недалеко от тихой деревушки, откуда меньше дня пути до столицы.
До деревни маг добрался незамеченным, словно полевая мышь сквозь высокие луговые травы. Местный люд даже не обратил внимания на сереброволосого юношу в серой дорожной накидке, невесть как появившемся в их захолустье. В таверне осведомился на счет, как попасть в столицу. Узнав, что продовольственный обоз будет только утром, решил добираться своим ходом через луга, минуя торговые тракты.
Юноша вышел ближе к вечеру, когда солнце начало медленно клониться к закату. Он никуда не спешил: его заплечная сумка потихоньку наполнялась весенним разнотравием. Зельеделы никогда не оставались без работы. Во все времена пряные яства, ароматические масла, целебные настои и искусные яды пользовались спросом. Ильнаи не заметил, как начало темнеть, а башни имперского дворца только-только показались на горизонте. Юный маг нисколько не устал и потому, искать ночлег он не собирался. Серый плащ затрепетал за спиной, вздыбился вверх и распластался огромными серебристыми крыльями. Легкий прыжок и уже знакомое заклинание превращения поднимает молодого дракона в ночное небо. В столице полно сильных магов, однако, Иль не почувствовал ни одного охранного заклятия, а сторожевые на башнях, не могли заметить стремительного невесомого полета дракона под покровом невидимости. Он скользил меж высоких башен, словно играя, лишь стяги колыхались от порывов ветра, когда Иль проносился мимо. Несколько стражников замирали, слыша гулкий свист, доносящийся сверху, но разглядеть дракона не могли. Он кружил над городом всю ночь, успев изучить почти каждую улицу, каждый район так, что смог бы нарисовать карту.
Когда на небе появились первые Читать далее...

Наступил День Дракона. Догадаться было несложно. Стоило выглянуть солнцу, как стены пещеры завибрировали от могучего воя дракона. Они полетят к скалистым горам. Скайлир рассказывал, что там сложили свои крылья многие из его сородичей. Золотое летнее солнце отражалось от серебристых чешуек, превращая дракона в отблеск солнца, так что заклинание невидимости применять не пришлось. Они долетели до уже знакомого Иль плато. Вместо цветов – бело-серебристое облако, неизвестно как оказавшегося на такой высоте степного ковыля. Дракон легко опустился в травяной шелк и слился с ним в одно большое белое облако.
- Сегодня Иль ты не будешь учиться магии. И не услышишь рассказов о драконах и богах. Сегодня я отпускаю тебя, - тихие слова учителя полоснули тупым лезвием по сердцу Ильнаи.
-Что это значит? А как же ты? А я…
- Ты?! Теперь ты – дракон. Пришел твой День.
Учитель закрыл зеленые глаза и погрузился в себя, так что Иль никак не мог до него достучаться, сколько не пытался.
Тихо. Лишь ветер завывает средь расщелин, да еле слышно шелестит ковыль. Пустота и наполненость. Иль вслушивался в песню ветра. Он научился понимать язык воды. Он мог удержать огонь в руках и колкие молнии на кончиках пальцев. Ветер. Воздушная стихия, поднимающая могучего дракона вверх к облакам и выше. Теплые потоки южных морей, холодные фьорды с северных гор, еле уловимый бриз степей, несущий с собою запахи летних трав. У каждого течения свой вкус и запах, свой особенный характер.
Иль закрыл глаза, и перед ним предстали четыре стихии: земля, вода, огонь и воздух. Маленький огонек заполыхал в его руках. Жар – горячий поток, так похожий на южный ветер, закружился вокруг юноши. Вода, обращаемая в лед – олицетворение северных холодных потоков. Шелест травы – звук, обращенный в воздушный поток, наполненный квинтэссенцией земли. И последний элемент – чистый воздух. В сознании Иль стальные перья, с тонким звенящим свистом разрезающие воздушную материю.
И вот уже четыре потока кружат вокруг юноши, и магия запускает заклинание левитации, поднимая Ильнаи вверх над серебристыми волнами ковыля. Сознание постепенно перестало ощущать мир вокруг него. Он погружался в незримый магический поток – пятую стихию. Великолепная догадка. Юный маг соединяет все элементы воедино, заставляя свое тело словно раствориться в них. Магия драконов подчиняется ему и остается одно последнее заклинание, то что его учитель ненавидит больше всего, и то – что запрещал применять Иль. Метаморфоза. Превращение человека в зверя. Это заклинание сжирает душу, коверкает сознание. Стоит только допустить малейшее послабление, и ты уже никогда не будешь прежним.
Паря в невесомости, Иль ощущал, как все его тело меняется: разламываются кости, трескается кожа, превращаясь в подобие чешуйчатой брони, сердце наливается кровью, но не его, а будто сам магический эфир стал жидким и теперь течет по его венам. Он взглянул на руки – белые прозрачные ладони превращались в огромные когтистые лапы, покрывались жемчужной чешуей. Еще несколько мгновений и он почувствовал за спиной костяк драконьих крыльев. Боль и нега поглотили разум, и он доверял магии больше, чем самому себе, позволяя ей изменять его, направлять словно по течению реки. Взмах бело-серебристых крыльев с шумом разрезает воздух, поднимая огромное тело. Сознание возвращает его к реалии: он видит плато и уснувшего Скайлира, юркую реку, пронзающую горы. Он направляется к ущельям, еще пока неуклюже хлопая крыльями, словно птенец, а хвост тянет якорем вниз. И все же он не сдается: под ним пропасть и падение равносильно смерти.
Вперед, вперед. Ты же можешь. У тебя есть крылья и магия. Ты должен лететь.
Скайлир долго готовил его к этому дню. Он учил его пользоваться не только человеческой, но и драконьей магией. Но превращение в дракона – не простая метаморфоза. Способен ли кто-нибудь из магов обращаться в столь сильное магическое существо? Иль слышал, что маги могли обратить человека в зверя, вызвать дух животного и материализовать его, призвать бесов и других магических существ. Но вот превратиться самому в такое существо, не уменьшая способностей к магии, об этом Иль не слышал.
Все крепче крылья и легче полет. И вот он лавирует меж гор не хуже Скайлира. Тяжелые крылья ложатся на воздух, шелестят серебряные чешуйки. «Скайлир, очнись, услышь меня. Взгляни. Я парю меж скал. Я стал драконом!»
«Еще пока нет», - тяжелый голос в голове.
Дракон все также лежал посреди волн ковыля, будто огромный серебристый камень. Иль с грохотом приземлился рядом и тут только понял, что имел в виду учитель. Вернуться в человеческую форму не так-то просто. Заклинание перевоплощения применить не легко, но он не помнил, что бы хоть раз слышал о заклинании развоплощения.
«Теперь Иль … уже … ты не человек, но и не дракон. Ты тот, кто ты есть, и кем быть тебе впредь до конца своего срока. Ты – Ильнаи. Крылья и форма, ты ведь помнишь, я рассказывал тебе, лишь мнимое, ставшее существующим, пока ты дышишь воздухом этого мира … Что бы стать собой ты пройдешь Читать далее...

Тронная зала была наполнена светом. Нестерпимо яркое солнце жемчужно-золотым потоком вливалось сквозь белые кружевные арки, мерно текло по мраморному полу, отражалось в зеркалах. Вода в маленьких фонтанчиках журчала, переливалась всеми цветами радуги, украшая залу фейерверками бликов. Тяжелые красные занавеси и те наполнились светом и горели, словно пламя ярмарочных костров.
- Ваше высочество, - взмыленный министр в парадном одеянии низко поклонился и капли пота с его лица упали возле парчовых туфель и тут же высохли от горячего летнего воздуха. – Оракулы хотят огласить свою волю…
- Что нового могут сказать эти безумные старцы? Очередную ересь? Я уже довольно наслушался их, – громовые раскаты утомленного жарой и долгим ожиданием голоса повелителя наполнили тронную залу. – Мой сын еще не родился? Лучшим известием было бы сейчас только это.
- Прошу извинить меня, выше высочество, его появления мы с благоговением ожидаем, - взмокший от жары министр снова поклонился.
- Ладно, зови… - глубокий вздох могучего тела владыки и долговязый министр, церемонно сутулясь, попятился к дверям.
Владыка смотрел в центр круглого пола, где блестел, переливаясь, символ его власти – парящий дракон. Дни ожидания заметно измотали уже не молодого правителя. Старый маг не ошибся, когда год назад предсказал появление первенца. Не прошло и месяца после разговора оракула Аэлари Таэра с владыкой как правителю сообщили, что царица ждет ребенка. В том, что родится именно мальчик, никто даже не сомневался: не стоит подвергать подозрениям сказанное магом Совета. Империя ожидала наследника, преображаясь день ото дня пышной лепниной на стенах богатых домов, яркими полотнищами с лентами по улицам городов… Работы хватало всем: в столицу съехались мастеровые со всех окраин. Маги по приказу Совета вычищали гниль даже из подземелий, устанавливали новые фонари по центральным улицам, варили благовония. Домовитые хозяйки вырастили множество красных цветов: тут и королевские амариллисы и ярко-красные розы и множество других растений. Только старый Анни с каждым днем становился мрачнее и нелюдимее. Все были настолько поглощены ожиданием наследника, что забыли о его предсказании.
Дверь отворилась и в залу чинно вошли маги Совета Оракулов, мерно вышагивая по отполированному полу. Аэлари среди них не было, значит ничего существенно важного не случилось и правитель решил, что не стоит тратить силы на пустую болтовню.
- Владыка! Ваш наследник родиться в День Дракона. И это великий знак для всей империи. Звезды предрекают ему судьбу истинного повелителя, - начал один из оракулов. О чем пойдет дальше речь владыка уже догадался: гороскопы, предсказания, силовые амулеты и обереги… Правитель, молча, принимал каждого говорившего, но мысли его были с сыном. Мучительно тянулось время…
Большая дверь тихонько отворилась, и в залу вошел человек в более чем простом платье с толстой старинной книгой в руках и с диковинным стеклянным сосудом. В переплетающихся сосудах устройства переливалась прозрачная вода. Но никакой магии владыка не смог заметить. Вода текла по стеклянным трубкам сама по себе. Оракул Аэлари Таэра, а это оказался именно он, просто так не появился бы среди магов Совета только, чтоб послушать их. Он встал с краю, не перебивая говоривших, ждал своей очереди, прекрасно зная, что владыка уже заметил его. Стоило только магу Совета умолкнуть, чтобы перевести дух, как повелитель остановил его жестом, давая возможность старому другу выйти вперед. Аэлари Таэра держался более чем скромно: мерный шаг точно в центр залы, поклон по всем канонам.
- Владыка! Приветствую Вас! Не буду исключением, если скажу, что День Дракона – великий знак для Империи. Однако с рождением вашего сына изначально связано еще одно важное событие. Я долго изучал книги и наблюдал за звездами. И вот, что теперь я могу вам рассказать.
Стеклянный сосуд опустился на пол, и маг раскрыл книгу на закладке, развернув ее так, чтоб была видна гравюра на странице. Рисунок изображал человека и дракона, парящего над ним.
- В моих руках Хроники Древних – великая книга памяти наших предков. Мало кто не знает, что рожденному в День Дракона уготована великая судьба. Он становиться либо непобедимым воином, либо искуснейшим магом. Предки говорят, что рожденный в День Дракона, оберегаем их магией и изначально владеет ей, но свою судьбу он волен выбирать сам.
Маг внезапно остановился, выжидая, пока шепот за его спиной не перешел в нарастающую тишину.
- Есть пророчество… Пророчество древних… Не вошедшее в Хроники, но хранящееся у настоятеля Башни Миста. Вернее сказать пророчество рода Драконов. Издревле драконов считают самыми сильными магами. Но мало кто знает, что искуснейшие из них могли принимать человечий облик. А вот облик дракона маг - вряд ли. Пророчество же гласит:
Для угасающего народа
Нужен правитель и нужен дракон.
Рожденье нового рода
Предскажет звезда Сирион.
- Год назад я предсказал появление наследника. Рассчитав движение звезд на небе, могу с уверенностью сказать, что Читать далее...

Время в Вечном лесу неуловимо как полет шмеля над лугом. Неведомые силы хранили неувядающую зелень трав. Горы со всех сторон отделяли его от остального мира, будто стены крепости, только вместо замка – зеленое море листвы. Ни сухие осенние ветра, ни зимняя стужа не могли проникнуть сквозь магическую завесу. Иль не заметил как прошел год с того дня, когда он впервые повстречал дракона. Он изучал магию, с каждым днем становясь все более искусным волшебником. Магический эфир, как вода, струился сквозь его пальцы, поражая учителя изяществом колдовских форм. До этого была Теория магии. Теперь настало время практики.
Они понимали друг друга без слов. Магический дар Скайлира перетекал в его ученика. Мальчик и дракон словно сливались в единое целое. В бесшумном полете серебряные крылья несли юного мага сквозь потоки межреалей.
Драконы удивительные охотники, но без магии в дремучем лесу им не увидеть ни одного зверя, не подкрасться невидимой смертью с небес. Благо магия у драконов – врожденная. А вот для Иль охота имела другой смысл. Смастерив себе лук, он уходил, когда Скайлир спал или охотился. Не всегда ему сопутствовала удача. Но того, что приносил дракон, вполне хватало. Так что парень скорее просто учился выслеживать добычу, замечать следы…
Охотники с севера проходили много миль в поисках нужного зверя. Его, пожалуй, единственный друг Лил мечтал найти и сразиться со сказочными тварями Вечного леса, про которых рассказывают старики. Но кроме следов когтей на столбах белой арки Иль так и не смог обнаружить ничего от этих существ.
Парень не был хорошим стрелком, да и не у кого было учиться. И охотясь, он все же использовал магию, как и дракон, но лишь для того, чтобы выследить добычу. Он понимал, что на одну магию полагаться не стоит.
Иль медленно натянул тетиву, целясь точно в шею животного, еще миг и стрела со свистом рванула вперед. В последнюю секунду олень сделал легкий шаг, и стрела пролетела мимо, угодив в кусты. «А теперь попробуй магией» - раздался голос Скайлира откуда-то сверху. Конечно, дракона не было поблизости, он просто считывал мысли его ученика. «Это охота, а не стрельба по мишеням» - был мысленный ответ Иль. Он снова натянул тетиву, тихо подкрадываясь к недалеко убежавшему оленю. Стоило ему прицелиться, как магический холодок защекотал виски, запуская наложенное заклинание. Иль закрыл глаза и мысленно дотянулся до сознания учителя. Он тоже охотился, но по-своему, тихо скользя меж потоков воздуха так близко от земли, что почти задевал деревья. Ученик открыл глаза: мир мерцал, пульсировал каждой своей частичкой. Иль видел все через призму глаз дракона. Он поднял лук: наконечник стрелы источал мерный серебристый свет, от тетивы шел еле различимый звон натянутой струны, билось алым сердце оленя. Иль прицелился так, что тетива замерцала как и стрела, а лук превратился в бязь мерцающих рун. Еще мгновенье и зверь упал в траву, сраженный в самое сердце, что не расплескалось ни капли крови. Заклинание угасло, вернув магу его человеческое зрение. «Ладно, Скайлир, это был неплохой урок».
Серебряный дракон ждал юношу у пещеры. Жемчужный хвост щелкал по воде, выбивая какую-то непонятную мелодию.
- Как охота? – жемчужные усы развеваются как ленты на параде. Чешуйки блестят на солнце ярче церемониальных доспехов императора.
- Заклинание хорошее… Для стрелка из наемных убийц. А я все-таки маг.
- Ишь, недоволен. Дело-то не в заклинании, а в свойстве. Как тебе мое зрение?
- Предпочитаю видеть все своими глазами, - буркнул Ильнаи.
- Залезай… Покажу кое-что, - Скайлир кивнул в сторону спины.
Поднявшись в воздух, дракон сделал вдох, и зеркальные блики покровом окутали обоих, делая их невидимыми для глаз. Они повернули на запад вдоль гор Эрада. Но стоило им вылететь за пределы леса, как Скайлир нырнул вниз. Хвост чуть ли не касался земли. Могучий дракон крался, как маленькая полевая мышь в хозяйском амбаре. Мысленный толчок в сознании Иль, и уже изученное сегодня магическое зрение открыло ему глаза. Бело-сереневые волны пронизывали воздух. Они были живыми как океан. Учитель лавировал меж сереневыми потоками и землей. От странной магии пахло вереском и чем-то еще, острым словно нож. «Чувствуешь?» - голос дракона еле слышен. Ильнаи коснулся лбом чешуи: «Да». Драконье зрение угасло, но парень успел увидеть сотканное из сереневого света нечто похожее на ракушку-спираль. Храм Лиры Эрада из белого тардарского камня с высокой мечетью приветствовал их охранными заклинаниями. Дракон облетел святилище и ловко юркнул в прогал между скал.
- Пойдешь к настоятелю. Скажешь ему: «Доброго неба лучезарной Лире». Попроси отвести тебя в серую залу. Там подойдешь к источнику. Загляни в него моими глазами. Если настоятель спросит об увиденном, скажи: «Видел робу монаха Рима».
Иль кивнул в ответ. Расспрашивать куда и зачем его посылали, ему не хотелось. Лучше все узнать самому. Он легко спустился по уступам скал. Магические волны заклятия подточили, словно вода великие горы, и теперь они ступенями вздымаются к Читать далее...

- Имя! Ты помнишь его? – серебряная шипастая голова дракона чуть наклонилась, не отводя взгляд от мальчика. Светловолосый парень покачал головой.
- Я забыл его, пока шел, Великий Хозяин леса. - Дракон засмеялся. Это было похоже на перезвон небольших колоколов. Звук заполнил все залу, эхом отскакивая от гладких стен пещеры.
- Нет, ты не мог его забыть. Это твое новое имя. Впрочем, можешь выбрать любое, - губы дракона изогнулись, чуть обнажив розовые неба и белоснежные клыки. Он улыбался. Парень даже вообразить не мог, что драконы могут улыбаться.
- Ты принял меня за Хозяина леса? Я всего лишь старый дракон, - глубокий вздох как раскат грома. Тяжелая голова опустилась на пол, зеленые глаза закрылись, сияние чешуи почти угасло. – Когда то я парил в небесах, не боясь людей. А сейчас, какой из меня хозяин?
Светловолосый юноша тихонько сполз по хвосту, на котором стоял, вниз к голове. Маленькие пальцы чуть коснулись выступающих жемчужных клыков, поймали тонкие усики-уздечки. Дракон чуть приоткрыл глаза, тяжелый хвост громко щелкнул по каменному полу, заставив мальчика отскочить в сторону. Открылась огромная пасть с тысячью тяжелых острых зубов и мгновенно закрылась снова.
- Не боишься? Хотя, тебе ли бояться. Знаешь, я ведь не такой уж и старый, просто давно не видел света. Думаю, у меня еще хватит сил подняться в небо, - и снова улыбка, - Парящий в небесах, Скайлир – мое имя.
- А что значит «новое имя»?
- Имя – это судьба. Не все знают свои истинные имена. Ты все поймешь, когда вспомнишь его. Ты наверно устал. – Парень кивнул. По спине дракона вдруг сползли меховые покрывала. – Нравится магия?! Располагайся. Нам с тобой еще о многом нужно поговорить.
Белокурый юноша почти сразу заснул. Он даже не почувствовал, как хозяин пещеры, тихо поднявшись, направился к выходу. Мальчику снился дождевой лес, точно такой, как в тот день, когда вступил он на Серебристую тропу. Он различал каждый звук падающих капель, шелеста молодой травы, даже треск растущих деревьев. Капли переливались мириадами цветов, ударяясь о листву, вспыхивали таинственными огоньками. Он увидел себя со стороны, стоящего посреди этой многоголосой красоты. Он казался старше, длинные серебристые волосы ниспадали до плеч, сквозь прорезь серого плаща проглядывала черно-сизая легкая броня. Капли падали ему в руку, стекали прозрачными голубоватыми струйками. Капля воды. Драгоценная влага, дарующая жизнь всему живому. Юноша не проснулся даже тогда, когда дракон вернулся в пещеру и устроился рядом, свернувшись кольцом. Видение захватило его полностью и ему хотелось остаться в магическом лесу.
Светловолосый парень очнулся потому, как нестерпимо хотел есть. Дракон спал рядом, глубоко вдыхая воздух. Но стоило мальчику подняться, как хозяин пещеры тоже открыл глаза. Скайлир поведал, что успел не раз слетать за провизией, заодно проверил крылья. При этом дракон радовался как ребенок, шутил и смеялся. Тяжелые серебряные крылья то поднимались вверх, касаясь свода пещеры, то ложились на пол, распластавшись будто огромная ладонь с растопыренными пальцами. Хвост цокал об стены и пол, передавая возбуждение своего обладателя. Парнишка рассказал ему о сне. Серебряный дракон призадумался, спросил, были ли у него еще видения. Зеленые глаза пристально разглядывали мальчишку, словно проникая в его душу.
- Иль, Ильнаи – капля жизни, - наконец произнес Скайлир.
Светловолосого юношу словно обдало холодной водой. «Ильнаи». Тысячи голосов перезвоном маленьких колокольчиков повторили многократно слово. Он вдруг ощутил прохладу дождевого леса, падение мерцающей голубой капли. Парень посмотрел в глаза дракону и увидел в них себя. Мир закружился перед юношей, только серебряный исполин остался недвижим, будто ничего не осталось кроме мальчика и дракона.
- Учитель…. – слабый голос белокурого юноши.
- Полетаем? – голова дракона оказалась неимоверно близко от мальчика. – Держись крепче.
Хозяин пещеры заскользил по узкому проходу к выходу. Парень старался не упасть, ухватившись за шипы. Прохладная влага водопада привела его в чувства. Ярко светило солнце, согревая землю, искрилось в прозрачных брызгах. Они летели над самой рекой, чуть задевая огромными лапами водную гладь. Ощущение полета захватило юношу, будто он сам парил сейчас в небе. Тяжелый взмах огромных перепончатых крыльев поднимает их высоко над лесом. Ветер ласкает лицо, треплет волосы, свистит в голове, будто тонкая флейта. «Я хочу быть драконом, таким же, как ты, Скайлир». Дракон легко скользил меж воздушных потоков, то опускаясь, то снова набирая высоту. Серебристые крылья с острыми стальными перьями-шипами на концах рассекали небо. Белоснежный хвост, покрытый серебряными пластинчатыми наростами, с увесистым жемчужным наконечником словно был окован в броню.
Они добрались до великого горного хребта, отделявшего плодородные земли империи от степей и пустынь, где царствовали кочевники. Серебряный дракон, резко поднявшись вверх к самым вершинам, сделал крен и юрко нырнул в расщелину между скалами. Скайлир не мог Читать далее...

Скажи сестра, что снится тебе темными ночами?
Что видишь ты, гадая на собственной крови?
Мою ли душу стеречь пытаешься от боли?
Или погибель мира хочешь ты остановить?

Скажи сестра, зачем ты плачешь поутру,
роняя слезы в опустевший еще до твоего рождения колодец?
Неужто слезы обратятся в кровь
для новой жизни, что смерть остановит?

Скажи сестра, зачем берешь свой вострый меч,
алой лентой обвязав его, шагаешь ты из дома?
Чью кровь пролить ты хочешь
в землю предков, что станет мне могилой?

Молчи сестра! Молчи, тебя я заклинаю!
Молчи, чтобы не слышать криков боли мне твоих
и дущу мою ты отпусти на волю.
[400x510]

Деревянные кости звонко ударились о магический циферблат. Старик с белой длинной бородой и по-детски живыми глазами полулежал в кресле, глядя на руны и переплетение пентаграмм на золотом круге. Его глаза казались пылающими углями, отражали трепещущие огоньки свечей, которыми была богато уставлена комната, так что даже ночью в ней было светло, как в солнечный день. Свечи – большие и маленькие, пузатые ароматические и тоненькие словно лучины, горящие не то огоньками, не то фейерверками, разных цветов и форм горели, распространяя запахи плавящегося воска и чуть слышные цветочные и пряностей. Старик прищурил глаза, чуть наклонил голову и в ту же секунду вскочил с кресла и навис над циферблатом. Некоторое время он широко открытыми глазами рассматривал кости и руны, потом резко обмяк и плюхнулся в кресло, схватился за голову. Дурной знак – кости вещали грядущую беду, знамение изменения мира. Однако на то и существует придворный маг, чтобы предубеждать беды, беречь владыку и народ его. Старик снова взглянул на брошенные кости: «Старое оживает в новом и истинный владыка увидит свое отражение в падшем». Пророчество касалось жизни его господина, и маг не мог утаить его, и обязан сообщить об увиденном совету оракулов, вершивших судьбы страны наряду с повелителем. Но сначала надо все досконально проверить, ошибка будет стоить ему головы, да и лишние тревоги не нужны народу.
Старый маг нехотя поднялся, зашагал по комнате, поглаживая свою белую бороду. За окном была глубокая ясная ночь. Старик взглянул на небо, его рука остановилась на груди, пальцы нащупали тяжелый амулет с холодным гладким камнем. Маг приподнял украшение к свету и в синем камне отразились небо и звезды, будто маг держал в руке не древний амулет, а кусочек ночного неба. Звезды сверкали в своем бесконечном покое, не предвещая ничего плохого. Может старик ошибся или кости указали на другое, или он не так прочел руны, хотя знает их лучше, чем простое письмо.
Старый маг не мог заснуть до самого утра, и как только при дворе закипела жизнь, он уже стоял перед покоями владыки, ожидая возможности быть услышанным. Тяжелая дверь туго скрипнула, и в образовавшемся проеме появилось лицо молодой женщины: волосы убраны в туго повязанный платок, простое, но не дешевое, платье закрывало все тело, только пояс выделялся узорчатым рукодельным орнаментом. Она слегка улыбнулась, заметив старого мага. Он когда-то поставил на ноги ее сына.
- Владыка примет Вас, как только сможет. Ожидайте.
Маг отошел к проему анфилады, взглянул на солнце, вытащил из кармана золотой рунический компас, сориентировал его по сторонам. Руны затрепетали, завертелись пружинки, складываясь в магическую мазайку. Узор сулил перемены в грядущем. Старик достал еще несколько магических штук, проверил их. Судьба мира меняется и сейчас где-то происходит то, что неотвратимо изменит все. Дверь снова отворилась и та же женщина жестом пригласила мага войти.
В покоях владыки царил полумрак. Тяжелые занавеси почти не пропускали свет. Воздух был наполнен благовониями от курительниц, что горели всю ночь, даря правителю сладкие сны. Владыка сидел на расшитой золотом кушетке, а вокруг стояли прислужницы, держа сласти. Горячий чай в маленькой серебряной чашке источал сильный аромат жасмина. Владыка был умиротворен утренней негой, неспешно отпивая глоток за глотком. Черные волосы с проседью кольцами ложились по плечам, обрамляя уже не молодое лицо с живыми черными угольками глаз.
- Владыка! – заговорил маг, - Такое великолепное утро, жаль, что не могу назвать его добрым. Мои известия пусть и не одобрил Совет по причине их ночного появления, но они столь важны, что привели меня в этот утренний час к вам…
- Давай ближе к делу. С кем у нас война? – медовое пирожное опустилось в прохладные сливки, которые держала одна из служанок.
- Грядут перемены. Это касается вашего наследника и всей империи в целом. Нечто судьбоносное случилось сегодня ночью. Даже звезды еще не успели отразить это на небосводе, - седовласый маг, чуть наклонившись, подал владыке пергамент.
- Здесь то, что предсказали руны, - пояснил он.
Владыка, отставив чашку с чаем на блюдце в руках другой служанки, развернул свиток. Он внимательно несколько раз прочел написанное, потом поднял глаза на придворного мага, ожидая объяснений.
- Ты сказал, это касается моего наследника… Когда он родиться?
- Судя по предсказанию, это случиться в скором будущем. Однако сейчас мы ничего не можем сделать, пока не будут известны все обстоятельства. Я прошу Вас, Владыка, одобрить мои изыскания, как сколько они важны. Совет должен бросить все свои силы на эту загадку, иначе упущенное время обернется войнами и чем-либо более страшным для империи.
- Хорошо. Я давно жду наследника. Пускай Совет оракулов соберется в алой зале. Надеюсь, что ты не ошибся, мой старый Анни.
При своем имени маг вздрогнул, словно его рассекли бичом. Старик поклонился, синий амулет выскочил из-под мантии, завертелся на цепке, замерцал маленькими искорками. Маг тут же поспешил его спрятать, Читать далее...

Маленький светлячок с любопытством разглядывал мир, сидя на плече светловолосого спутника, также с интересом рассматривающего пейзаж вокруг себя. Вниз уходили белые ступени, теряясь меж зарослей кустов и крон деревьев, росших ниже по крутому склону, так что их вершины можно достать, находясь наверху лестницы. Медленно, но уверенно парень ступал босыми ногами по холодным камням, успевшим остыть за ночью. Позади осталась серебристая лесная тропа и красота вечного леса. Плотные зеленые лианы свисали с ветвей прямо над головами путников, касаясь ступеней, образуя занавеси, которые приходилось время от времени аккуратно раздвигать руками, чтобы можно было пройти дальше. Скользкий мягкий мох здесь уже зацветал маленькими, едва заметными, белыми цветочками, напоминая, что весна в полном разгаре.
Лестница казалась нескончаемой, но, несмотря на это, шум воды становился более отчетливым, теперь можно было не напрягаться, чтобы различить сквозь шорохи леса журчание горной реки. Тяжелые раскаты водной мощи, падающей в глубокую расщелину, перекликались с тонким перезвоном тысяч капель, несущихся по логу, создавая невероятную симфонию весеннего полноводия. Казалось, брызги от разбивающейся о камни воды долетали до самого начала лестницы. В воздухе чувствовались невесомые прозрачные капли-бусины, словно водой был пропитан он сам.
Маленький светлячок спокойно сидел на плече светловолосого парнишки, изредка чуть подрагивая намокшими крыльями. Белые локоны пропитались водой, снова висели неровными прядями. Чтобы они не задевали жука, парень убрал волосы за уши. Относительная тишина, если не считать шума реки, заполняла лес, давила на голову. Даже маленький друг не пел своей причудливой песни. Спускаться вниз, в бесконечность, тяжело, ноги уставали, и приходилось время от времени останавливаться. Белые холодные камни быстро забирали тепло. Спасали только нити лиан и мягкий мох. Последний был сырым, потому как еще хранил влагу весенних дождей. До растущей по уклону сладкой травы невозможно было дотянуться из-за высоких и скользких перил, так что, закусив губу, парень старался держаться. Там внизу горная река с чистой прохладной водицей, а по берегам, наверняка, полно осоки и всяческих корешков, которыми вполне можно перебить голод. Спускаясь по дороге, парень стал подбирать тонкие, но крепкие как жгуты, обрубки лиан. Эти природные бечевки вполне могли пригодиться в пути.
Нескончаемая лестница, когда парень в очередной раз решил передохнуть, вдруг повернула, и сквозь заросли замаячил полуразрушенный пролет. Светловолосый мальчик и лесной жук добрались до белой платформы. От сводчатых арок, когда-то замыкавших купол, остались только остовы, потолок сменяли тяжело-нависавшие кроны деревьев. Пролет оказался достаточно широким, так что на нем легко мог поместиться целый отряд. По перилам платформы ровным полукругом располагались скамьи, вытесанные все из того же белого камня, на некоторых были еще видны узоры и барельефы, некогда украшавшие их. Каменные скамьи оказались сухими, солнышко, пробивавшееся между деревьев, успело немного нагреть и высушить камни.
Парень подошел к парапету и заглянул вниз сквозь зелень листьев. Жуткий, невероятно высокий уклон, изрезанный выступами горной гряды и врезавшимися в скудную землю деревьями, уходил вниз, теряясь не то в зарослях трав, не то в речном тумане. Приглядевшись, светловолосый юноша различил еще одну такую же платформу далеко внизу. Лестница поворачивала неоднократно, и идти ему по ней предстояло еще не мало времени. Он рассмотрел пролет, на котором находился и заметил, что сбоку зубастые валуны почти полностью развалились, и через них можно было легко перелезть туда, где на его счастье росли съедобные коренья. Их высокие стебли поднимались между камней тонкими зелеными травами. Это было как раз тем, что так необходимо для путника, забравшегося так далеко вглубь девственного леса.
Аккуратно перебравшись через камни, он очутился на скользком, из-за сырой травы под ногами, пологе небольшого уступа. Пробираться по нему приходилось очень осторожно, чтобы не скатиться вниз. Даже стоять было не просто, и надо было крепко держаться за нависающие ветки и проверять каждый шаг, прежде чем поставить ногу на сколькую траву, сплетение гладких сучьев и корней. Зеленые побеги с тонкими рваными листьями возвышались над травяным покровом, вбирали теплые лучи, чтобы слаще были, спрятанные в земле корнеплоды.
Парень подтянулся к ближайшей поросли, но успел лишь немного задеть махровую маковку, прежде чем нога соскользнула с маленького камушка, который он не заметил под ворохом старой опавшей листвы и молодой травы, и рука тут же инстинктивно схватила нависавшую перед лицом ветку. Только зеленая верхушка легко раскачивалась, потрясая молодыми листьями-травинками, еще туго стянутыми в пучок, но готовыми вот-вот развернуться в сеточку соцветий. Он удержался и смог подняться на ноги. Еще одна попытка подобраться поближе к сладким травам, еще один шаг и задетая им былинка защекотала ногу. Читать далее...

Мокрая трава щекотала ноги, маленькие гладкие камушки стали похожи на жемчужины, и вся тропа словно была покрыта драгоценным зелено-серебристым ковром, что увидишь разве что в мраморных дворцах, да в Эльфийских лугах. Ели и кедры сменились вековечными дубами, напоминавшими каменные башни сторожевых фортов, с диковинно-переплетенными, покрытыми зеленым мхом, корнями. Высокие сосны вершинами, казалось, протыкали небо. Между ветвей блестели прочные травяные тросы, усеянные мириадами разноцветных огоньков, словно гирлянды на праздник урожая.
Белокурый парнишка чувствовал себя гостем в живом замке Лесного Властелина. Ни его ли он видел во сне, ни ему ли принадлежали те таинственные зеленые глаза, так жадно смотревшие на посмевшего потревожить вековечный покой. Высокие деревья, переплетаясь ветвями, выстраивали из своих стволов диковинные арки, а их кроны – зелено-изумрудный свод. Парень шел меж этой удивительной красоты девственного леса, нетронутого человеком. Он уже привык к ощущению, что из-за деревьев, с высоких ветвей и из-под сучковатых корней, из-за холодных белых камней, покрытых мхом, непонятно как оказавшихся посреди этого леса, сквозь высокие травяные заросли и густо-разросшиеся кусты за ним все время наблюдали. Иной раз он будто слышал шепот таинственных стражей леса. Словно невидимая свита они следовали за ним, бесчисленные маленькие огонечки, то тут, то там вспыхивающие между деревьев – отблески их глаз. Хруст веток, немедленным эхом разносящийся по всему лесу – их шаги. Но белокурый парнишка не боялся этих таинственных стражей. Он верил, что они не причинят ему вреда, пока он идет по серебристой дороге.
Каменная тропа, чуть различимая вначале, только серебристое свечение указывало на то, что она существует, больше не путляла меж густых зарослей и теперь шла ровно сквозь лес. Когда солнце начало клониться к закату, волшебная дорога стала, словно, спускаться с холма. Лес изрезали небольшие канавки, белые валуны попадались все чаще и ближе к дороге, повеяло прохладным ветерком. Возможно, парень прошел сквозь лес, и впереди его ждала равнина или уступ берега моря…
Однако ближе к ночи все яснее становилось, что лес вовсе не собирался заканчиваться. Впереди была излучина реки, что орошала своими водами земли по другую сторону леса. Сквозь тихое щебетание птиц и шорохи леса все отчетливее можно было расслышать шум гудящей реки, перемалывающей холодным быстрым потоком, словно мельничным жерновом, мелкие камешки. Парень различил звук падающей воды, будто огромный набатный колокол столицы, вода, срываясь с вершины горного уступа, падала вниз, ударяясь о камни и разбиваясь на тысячи звонких брызг. Он вспомнил, что когда-то слышал от стариков, будто сквозь Древний лес идет огромный разлом, словно граница меж мирами, похожий на уродливый шрам на зеленом теле Земли.
Есть смельчаки, что подолгу бродят по лесным тропам, питаясь дикими травами. Парень с ясными голубыми глазами, со светло-русыми волосами, такой юный, но уже охотник, рассказывал мальчику, что видел в чаще следы чудовищ, охраняющих по преданиям врата миров. Длинный резной лук за плечом, короткий кинжал заткнут за голенище, кожаная короткая куртка с белым мехом, таким он запомнился. Кажется звали его Лил, они с отцом были странниками с севера. Белокурый юноша мечтал быть таким же вольным охотником.
- Принеси мне что-нибудь из леса, - детский звонкий голос дрожит от волнения.
- Я убью жуткую лесную кошку и принесу тебе ее зуб, - улыбнулся мальчик-охотник.
Голубоглазый парень подарил на прощанье деревянный свисток, который потом поломали деревенские ребятишки, и ушел с отцом. Больше они не появлялись в деревне.
***
Дорога снова начала путлять, белые камни, похожие на зубы дракона, выпирали из подстилки леса и обрамляли, будто ограждающие стены, дорогу, словно перила по бокам огромной лестницы, которая вот-вот должна начаться. Вековечные дубы, уже не такие необхватные, как в сердце леса, сменялись тонкими кедрами и лиственницей. Зеленый свод опускался все ближе к земле, и казалось нижние ветки можно достать с прыжка. Мерцающие нити свисали с деревьев рваными гардинами. И парень смог, наконец, рассмотреть их.
Таинственными огоньками оказались маленькие жуки-светлячки. Их перламутровые спинки переливались от бликов солнца, с трудом пробивающегося через плотные кроны, и, нагреваясь, сами мерцали то зеленым, то голубым светом. Белокурый парнишка свернул с дороги и подошел к грозди лиан, покрытых пушистым мхом. Маленькие светлячки прятались средь мшистого покрова, перемигивая своими блестящими спинками. Человек дотронулся до голубого жука и тот, чуть подпрыгнув, на миг раскрыв прозрачные тонкие крылья под перламутровым покровом, перемахнул на бледный палец мальчишки. Повертевшись немного на кончике, жук пополз вверх по руке, изучая новую для него поверхность. Парень поднес руку ближе к лицу, чтобы рассмотреть насекомое. Маленький бесстрашный светлячок, также легко подпрыгнув, перелетел с руки на кончик носа. Мальчик аккуратно ссадил блестящую Читать далее...

Он ел покорно с рук моих,
Как я когда-то брал дары с его,
И не мог различить меж нас двоих
Единым целым став навеки для него.

Призрачные крылья не поднимут в небеса.
Могучий глас не сотрясет молчанье скал.
И лишь глаза все смотрят сквозь века,
А сердца стук отсчитывает приближение конца.

(«Старый Дракон» Ravage Sunguis)

Глава 1. Дождевой лес.
Холодные капли стекали по тонким паутинкам, вспыхивали призрачными огоньками на темных листьях вечного леса. Там в вышине шел весенний дождь, легкий, чистый, как новая жизнь. А здесь у подножия столетних елей и кедров он словно растворялся в воздухе, терялся среди густых ветвей и мерцал бисеринами водяных шариков. Трава – молодая и упругая, источала тепло и словно утопала в серебристом тумане, липком, промозглом, скрывающем нижний порог леса. Теплый воздух с примесью смол и тысяч лесных ароматов раздирал легкие, пытаясь заполнить все без остатка.
Волосы липкие, тяжелые, сверкали от влаги в тон лесному дождю. Платье намокло так, что невозможно идти и свисало с колен грязным саваном, разодранным подолом стекая по покрытому мхом камню в серебряный туман, через который было видно, как трава словно пытается убежать от чуждого ей покрова. Светлые пряди закрывали лицо, по которому вниз к шее бежали тонкие соленые струйки. Белые ресницы чуть вздрагивали и, когда они открывались, на мир невидящим взором смотрели ясные глаза цвета девственного леса. Зеленые огоньки вспыхивали в зрачках, отражая мириады искорок. Тонкие руки упирались в весенний мох и холодный камень, и казались какими-то неживыми - слишком светлые и голубовато-прозрачные. Маленький человек посреди огромного мудрого леса плакал в этот теплый день и дождь, словно передразнивая его, вторил: «слезы – вода, утекла и прошла, весна взяла – жизнь дала. Дин-дала. Дин-дала…» - хрустальным перезвоном по упругим листьям, по вспучинным из земли корням, по молодой траве, по холодным камням.
Парнишка сидел на большом валуне под столетним дубом. Толстый, неизмеримо-огромный ствол уходил высоко в небо, тянулся ветвями вверх. У земли же он был почти ничем не прикрыт, если не считать молодую поросль и уродливые, кое-где покрытые наростами, кое-где почти трухлявые, корни. Здесь дождь совсем не проникал сквозь густую листву, но сам воздух словно намок и мир впитывал эту влагу жадными пригоршнями. Ствол дерева был почти сухим, а вот под ногами земля уже стала рыхлой из-за воды. Скоро на ней прорастут морошка, болотница и грибы. А пока, ранней весной, уже полно зелени, но лес еще не отягощен заботами о будущем поколении, первый урожай будет через недели две или три. И лес радуется весне как ребенок, одевая свои лучшие наряды. Он уже ожил после зимы и наполнен жизнью. Маленькие паучки с трепетом плетут тончайшие паутинки, расставляя силки на незадачливую жертву, и опутывают деревья тонким кружевным узором, что искрится и сверкает от невесомого движения воздуха, преображая все вокруг.
А где-то совсем недалеко порог леса, возле которого удобно расположилась маленькая деревушка. Народ там простой: сеют пашни, держат огороды, ходят в лес за мясом и пушниной, да по грибы и по ягоды. Но далеко заходить никто не осмеливается – боится народишко здешних чудищ, коих повыдумывали старики в своих байках. Рассказывают о диких зверях, о колдунах-отшельниках, да духах древних. Мало кто истинно верит, однако проверять никто не желает.
Белокурый парнишка оказался в глуши совсем один. Он не убоялся ни диковинных чудищ, ни зверья лютого, ни лесных духов – ему теперь некого было бояться. Люди оказались слишком жестоки, и их жизнь стала для него чужой. Деревня у порога леса была его родной. Там остались его отец, мать, близкие и друзья. Он ушел, оставив их там, за порогом не столько леса, сколько стены отчуждения в его сознании. Возможно, этот поступок нестерпимо глуп и парень, успокоившись, вернется домой. Но не так решили те, что хранят тайны мира, не сегодня.
***
Крупная капля, свесившись с листа, неуклюже надувшись, сползла вниз и больно ударила по белой голове, тут же расплескавшись по волосам. Парень словно очнулся ото сна, поднял голову вверх. Там за вершинами деревьев проглядывало солнце, дождь уже кончился и можно возвращаться домой. Но отчего-то тело не хотело слушаться. Зеленые глаза взглянули на преобразившийся после дождя лес. Сейчас и вправду можно было поверить в сказки про лесных духов, так было нестерпимо красиво и таинственно вокруг. Скоро его начнут искать, потому что день почти добрался до своего пика, а значит, народ потянется по домам на обед и тут опоздание – стоит дорого. Запросто можно остаться не только без лишнего куска хлеба, но и своей доли. Заметят не его отсутствие, а то, что никто не хватится еды, не попросит хотя бы куска хлеба или репса взамен. А уже ближе к вечеру вся деревня отправится на поиски. Ведь для простого народа, живущего вдалеке от городов и торговых путей – это грандиозное событие. Наверняка, бедную мать сердобольные люди будут ненароком стращать волками-людоедами, медвежьими Читать далее...

гл. Теория и практика
Ему снился загадочный лес и скалистые горы, пролетающие под ним. В одно мгновение он вдруг оказался в большой светлой зале с высокими белыми колоннами по кругу, сквозь арки которых струился золотой солнечный свет. Посреди залы стоял юноша и с любопытством разглядывал его. Светлые волосы цвета янтаря блестели на солнце будто шелк и блики играли в упругих кудрях. Аметистовые глаза неотрывно наблюдали за Иль, словно проникали сквозь него. Легкая шелковая ночная рубаха доставала почти до самого пола, прикрывая ноги в мягких меховых обучах ослепительно белого цвета. Иль снова осмотрел юношу и тут только заметил, что из-под правого рукава по запястью сочиться кровь. Но стоило ему сделать шаг в сторону златоволосого юноши, как он растаял и перед глазами полыхнул отблеск меча и алым светом трепетали тяжелые высокие полотнища. Аметистовые глаза с искорками злобы над лезвием черного, украшенного странными мерцающими рунами, меча… И вдруг снова лес, журчанье реки и шелест стрекоз. Мерное теплое дыхание над ухом – это Скайлир.

Глава Х2. Падение.
Ильнаи смотрел, как красная от крови вода омывает белые руки Дариона, медленно окрашивая белоснежное кружево рубашки в алый цвет. Ярко сияют рубины на золотом браслете толи от солнца, толи от напитой ими крови. «Что же ты наделал Дарион, наследный владыка, молодой храбрый воин? Зачем ты повел войска на эту битву?» Ответом было непроницаемое по-детски милое лицо в золотых локонах волос: «Это мое желание, я – владыка».
Работало старое, но верное заклинание лечения – драконий заговор на усмирение крови. Учитель пришел бы в ярость, узнай он, на что его любимый единственный ученик потратил столь дорогие компоненты как кровь дракона и пузырь болотной нимфы. Попробуй поискать прозрачный маленький шарик в зарослях лесных топей, где каждый шаг – верная гибель. Ильнаи смотрел на тело наследника и в памяти всплывали ведения: «Как может этот златоволосый мальчик стать тем чудовищем, что потопит мир в крови?» Медленно текло время, а маг все продолжал тихо ждать, сидя на песчаном берегу реки.
Солнце клонилось к закату, когда Дарион открыл глаза и жадно втянул воздух и тут же закашлялся от крови в легких. Аметистовые глаза сейчас изменили цвет на золотисто-алый, словно зеркальное отражение закатного солнца, вместе с бледной кожей они придавали их владельцу вид диковинного существа. Рубины на браслете вспыхнули и угасли, подтверждая окончание действия заклятья. Ильнаи наклонился над наследником, заглянул в его глаза, тонкие пальцы легко коснулись пульсирующей на шее артерии, считывая удары, скользнули за ворот рубашки, чуть задев кожу. Дарион вздрогнул от прикосновения, тело напряглось, почувствовав холод: «Тами?!»
- Владыка! Это я – Иль, - светловолосый маг смотрел в глаза наследнику. Медленно сознание возвращалось, и откуда-то из глубин сплывала боль. Дарион зажмурился, руки сжимаясь, утонули в мелком песке, зарываясь пальцами все больше и больше.
- Иль! – голос наследника был еле слышен: Это ты… вытащил?... Зачем?
- Не мог же я бросить тебя одного…, - улыбнулся маг. Тонкие пальцы Ильнаи аккуратно вытащили из песка руку Дариона, прижали к теплой груди мага. Наследник улыбнулся от приятного ощущения, как тепло друга разливается мягкой волной по его венам.
- Иль, где Тами? Где мой Тами?
Светловолосый юноша ничего не ответил, отведя взгляд от завораживающих алых глаз наследника, тихо обнял его за плечи.
- Нужно уходить. Я отнесу тебя Дарион.
Приятное колкое ощущение в руках, прохладный ветерок по коже, тело обретает силу, изменяясь по воле мага. Иль поднял наследника на руки словно маленького ребенка. Еще несколько мгновений и призрачный костяк драконьих крыльев совершает взмах, поднимая ни то человека, ни то зверя вверх. Серебристый хвост щелкнул по воде, подняв в воздух алые брызги, и вот уже молодой дракон с человеком в когтистых лапах удаляется от земли. Крылья ложатся по ветру, стальные перья в красных лучах солнца мерцают агатовыми бликами. Вдох – и новое заклинание: огромное тело дракона растворяется в сумеречном воздухе.