Маленький светлячок с любопытством разглядывал мир, сидя на плече светловолосого спутника, также с интересом рассматривающего пейзаж вокруг себя. Вниз уходили белые ступени, теряясь меж зарослей кустов и крон деревьев, росших ниже по крутому склону, так что их вершины можно достать, находясь наверху лестницы. Медленно, но уверенно парень ступал босыми ногами по холодным камням, успевшим остыть за ночью. Позади осталась серебристая лесная тропа и красота вечного леса. Плотные зеленые лианы свисали с ветвей прямо над головами путников, касаясь ступеней, образуя занавеси, которые приходилось время от времени аккуратно раздвигать руками, чтобы можно было пройти дальше. Скользкий мягкий мох здесь уже зацветал маленькими, едва заметными, белыми цветочками, напоминая, что весна в полном разгаре.
Лестница казалась нескончаемой, но, несмотря на это, шум воды становился более отчетливым, теперь можно было не напрягаться, чтобы различить сквозь шорохи леса журчание горной реки. Тяжелые раскаты водной мощи, падающей в глубокую расщелину, перекликались с тонким перезвоном тысяч капель, несущихся по логу, создавая невероятную симфонию весеннего полноводия. Казалось, брызги от разбивающейся о камни воды долетали до самого начала лестницы. В воздухе чувствовались невесомые прозрачные капли-бусины, словно водой был пропитан он сам.
Маленький светлячок спокойно сидел на плече светловолосого парнишки, изредка чуть подрагивая намокшими крыльями. Белые локоны пропитались водой, снова висели неровными прядями. Чтобы они не задевали жука, парень убрал волосы за уши. Относительная тишина, если не считать шума реки, заполняла лес, давила на голову. Даже маленький друг не пел своей причудливой песни. Спускаться вниз, в бесконечность, тяжело, ноги уставали, и приходилось время от времени останавливаться. Белые холодные камни быстро забирали тепло. Спасали только нити лиан и мягкий мох. Последний был сырым, потому как еще хранил влагу весенних дождей. До растущей по уклону сладкой травы невозможно было дотянуться из-за высоких и скользких перил, так что, закусив губу, парень старался держаться. Там внизу горная река с чистой прохладной водицей, а по берегам, наверняка, полно осоки и всяческих корешков, которыми вполне можно перебить голод. Спускаясь по дороге, парень стал подбирать тонкие, но крепкие как жгуты, обрубки лиан. Эти природные бечевки вполне могли пригодиться в пути.
Нескончаемая лестница, когда парень в очередной раз решил передохнуть, вдруг повернула, и сквозь заросли замаячил полуразрушенный пролет. Светловолосый мальчик и лесной жук добрались до белой платформы. От сводчатых арок, когда-то замыкавших купол, остались только остовы, потолок сменяли тяжело-нависавшие кроны деревьев. Пролет оказался достаточно широким, так что на нем легко мог поместиться целый отряд. По перилам платформы ровным полукругом располагались скамьи, вытесанные все из того же белого камня, на некоторых были еще видны узоры и барельефы, некогда украшавшие их. Каменные скамьи оказались сухими, солнышко, пробивавшееся между деревьев, успело немного нагреть и высушить камни.
Парень подошел к парапету и заглянул вниз сквозь зелень листьев. Жуткий, невероятно высокий уклон, изрезанный выступами горной гряды и врезавшимися в скудную землю деревьями, уходил вниз, теряясь не то в зарослях трав, не то в речном тумане. Приглядевшись, светловолосый юноша различил еще одну такую же платформу далеко внизу. Лестница поворачивала неоднократно, и идти ему по ней предстояло еще не мало времени. Он рассмотрел пролет, на котором находился и заметил, что сбоку зубастые валуны почти полностью развалились, и через них можно было легко перелезть туда, где на его счастье росли съедобные коренья. Их высокие стебли поднимались между камней тонкими зелеными травами. Это было как раз тем, что так необходимо для путника, забравшегося так далеко вглубь девственного леса.
Аккуратно перебравшись через камни, он очутился на скользком, из-за сырой травы под ногами, пологе небольшого уступа. Пробираться по нему приходилось очень осторожно, чтобы не скатиться вниз. Даже стоять было не просто, и надо было крепко держаться за нависающие ветки и проверять каждый шаг, прежде чем поставить ногу на сколькую траву, сплетение гладких сучьев и корней. Зеленые побеги с тонкими рваными листьями возвышались над травяным покровом, вбирали теплые лучи, чтобы слаще были, спрятанные в земле корнеплоды.
Парень подтянулся к ближайшей поросли, но успел лишь немного задеть махровую маковку, прежде чем нога соскользнула с маленького камушка, который он не заметил под ворохом старой опавшей листвы и молодой травы, и рука тут же инстинктивно схватила нависавшую перед лицом ветку. Только зеленая верхушка легко раскачивалась, потрясая молодыми листьями-травинками, еще туго стянутыми в пучок, но готовыми вот-вот развернуться в сеточку соцветий. Он удержался и смог подняться на ноги. Еще одна попытка подобраться поближе к сладким травам, еще один шаг и задетая им былинка защекотала ногу. Перехватившись поудобнее, он достал кончиками пальцев до стебля и потянул на себя. Земля была на удивление мягкая и податливая. Корнеплод оказался в руке мальчишки. Наблюдавший за этим голубой жук весело подрагивал крылышками, готовый взлететь в любой момент. Также аккуратно мальчик вырвал еще несколько зеленых пучков и медленно вернулся на площадку лестницы. Жук стрекотал над ухом, словно радовался и хвалил своего путника за смелость и ловкость. Белокурый парень, подкрепившись немного и оставив пару корешков на случай, если больше не представиться возможности их добыть, поднялся, погладил танцующую на его плече букашку по спинке и снова зашагал вниз по каменной лестнице.
***
Он миновал ни один пролет, прежде чем его нога ступила на разбитое от времени подножие лестницы, прямо перед ним в нескольких шагах текла быстрая горная река. Темные воды неслись бурлящим потоком вправо, по излучине сквозь лес, дальше и дальше, путляя и разветвляясь на сотни маленьких речушек и ручейков, образуя водовороты, заводи и лесные болота. Течение слишком сильное, чтобы пробовать переплыть на другую сторону, и не видно дна: иссиня-черная вода скрывала глубокое ложе реки. Чтобы перебраться на тот берег – стоило поискать мост, так как брода, скорее всего, могло не существовать. Слева белым пенящимся потоком срывался с уступа каменной гряды водопад. Толща воды с грохотом падала вниз расщелины, разбиваясь о черные камни на тысячи летящих и переливающихся кристальных брызг. Зрелище поистине было удивительное. Мириады прозрачных капель, вспыхивающих от проблесков солнца всеми цветами радуги, рисовали в полете невиданные цветы, белые кружевные узоры, невесомые водяные шары. Капли воды падали, ударяясь о речную гладь, расходились кругами и будто в зеркале на водной поверхности отражались узоры, что создавали в воздухе летящие брызги.
Берега реки густо поросли высокой травой, камышом и осокой. Теперь можно было найти место посуше и отдохнуть. Серебряная тропа здесь заканчивалась, хотя оставалось загадкой: если это действительно старый путь сквозь лес, то должно остаться хоть что-то от переправы или подвесы моста, остатки сходен, опоры…
Перекусив, белокурый парень решил обследовать место, куда привела его призрачная тропа. Никакого намека на мост или переправу он так и не смог найти поблизости. Стало быть, нужно искать другой путь. Юноша решил подобраться к водопаду. Острый валуны и изрезанный берег могли стать настоящим испытанием, но не для него. Он ловко перепрыгивал с одного камня на другой, удерживая равновесие. Холодные брызги щекотали лицо, разрисовывали рубаху пятнистым узором; хотелось прыгнуть в воду и смыть усталость. Возле самого водопада под водой парень разглядел достаточно большой плоский камень. Белокурый юноша легко перескочил на него и тут же оказался по щиколотку в воде. Он протянул руки к белой падающей толще, зачерпнул пригоршню чистой ледяной водицы и поднес к лицу. Колкая холодная вода снимала усталость не хуже крепкого сна.
***
Золотые поля пшеницы разбегались волнами спелых колосьев, шурша соломенной песней летнего зноя. Венчики желтых зерен щекотали лицо, руки утопали в этом теплом золотом море. За полями ближе к деревне начинались огороды: спеющие репа и томаты, виноградники и сады, и вот уже первые окраинные дома. Крышу из туго-плетенного орешника делал еще прадед, темные бревна стен пахли хвоей, их смолили уже два раза отец и брат, чтоб уберечь дом от весенней влаги. Подворье посыпано свежим сеном, у порога желтые венчики летних цветов, один легкий прыжок и сладкий пар вареной репы кружи голову. За большим столом сидят сестренки и таскают потихоньку из большой плетеной корзинки малину и бруснику. Вот мама вытаскивает из печи котелок с вареной репой и тут же на столе появляются хлеб и жаренные грибы, пара головок лука и сладкий перец. Отец – высокий, сильный, вытирая руки рушником, проходит на свое место за столом и нарезает широкие ломти свежего хлеба. Первый ломоть - самой младшенькой доченьке. Маленькая ручонка тянется за куском, золотые локоны в озорных хвостиках, угольки серых глаз, звонкий детский смех – это красавица Алина. Второй ломоть – старшему сыну Калебу. Он похож на отца, такой же высокий, но еще не такой сильный, он помогает отцу в поле. Следующий кусок – средней дочери Катрине, помощнице, рукодельнице. Дальше хлеб неровными ломтями ложиться на стол, а мама уже ставит перед отцом большую чашку. Он уже никогда не увидит их такими, воспоминания разлетятся на осколки, лица сотрутся, и лишь образы будут всплывать во снах.
- Когда я вырасту, я выйду замуж, - Алина вплетает в его голову ленты, - И у него будут такие же белые волосы как у тебя, братик.
Сестренка любила с ним играть, ей нравились его светлые локоны. Кто теперь будет плести ей бусики и держать за руку в грозу?
- Ты не думай, братик, я вовсе не боюсь, - она крепко обнимает его за шею, что становиться трудно дышать – Ты же меня не бросишь?
«Прости, Алина. Я не вернусь». Грустный взгляд старшей сестры, словно в укор ему. «Позаботься о ней. Пускай моя маленькая сестричка забудет меня».
***
Тихо, незаметно подкрался вечер, и лишь громадный водопад по-прежнему сверкающим серебристым потоком мерцал в сумерках леса. Белокурый юноша сидел на берегу и смотрел, как пенные струи, падая в реку, перемежались с темно-синими водными потоками, растворяясь в них без остатка. Розово-фиолетовый сумрак окутал лес, изменив привычные цвета, и в последний миг уходящего солнца тонкий алый луч коснулся реки. Темная вода отразила свет на водопад невысоко над уровнем земли, и оттуда из-под белой воды появилось розовое мерцание. Оно напоминало большой круг, обод которого состоял из таинственных сияющих переплетений, напоминавших старинные руны, очень похожие на те, что парень видел на столбах белой арки. Юноша сразу догадался, что свет указывал на вход за водопадом и решил добраться до него, пока сияние не угасло. Юрко нырнув, под мерцающую воду, он оказался возле входа в пещеру, похожую на большой круглый лаз, вход которой был украшен какими-то светящимися самоцветными наростами. Ему стало немного страшно, сердце забилось быстрее, разгоняя кровь по телу.
Парень ступил в гладкий желоб, осторожно заскользил ногами по мокрому полу и тут он осознал, что вода в пещере была теплой и идти по ней довольно приятно. Голубой жук выскользнул из-под рубахи, застрекотал, мерцая крыльями, полетел без опаски вперед. Длинный проход закончился в большой зале со свисающими с потолка светящимися сосульками. Выход оказался в середине стены между дном и верхом, и дальше пришлось карабкаться вниз по уступам пещерных наростов. Пол залы был сухим и гладким, словно камень специально шлифовали, высокие стены почти ровные подпирали свод. Парень аккуратно сполз вниз по уступам и огляделся.
- Жук! Ты где? – светловолосый мальчик пытался различить в темноте пещеры голубое мерцание друга. Чуть слышное стрекотание над головой заставило его забыть об осторожности, и парень тут же поскользнулся. Он упал на выступ, руки заскользили по шероховатой поверхности. Камень казался живым, от него шло чуть различимое тепло и как будто что-то пульсировало внутри только очень медленно и тихо. Выступ переходил в большую гряду, расположенную у стены залы, на которую можно легко забраться, что парень и сделал. Голубой маячок замельтешил перед глазами и, издав резкий свистящий звук, полетел прочь.
- Ты чего? Жук, вернись. Жук!
Гряда вдруг зашевелилась, блестящая поверхность засияла беловато-лунным светом, зашуршали неразличимые тонкие пластины, повеяло горячим воздухом. Юноша обернулся в сторону тепла и увидел огромную шиповатую скалу-голову нависавшую прямо над ним. Раскрылись огромные нечеловеческие глаза нестерпимо зеленого света. Так вот он Хозяин леса тот, что снился ему. В голове зазвучал мерный тяжелый голос:
- Я ждал тебя мой друг. Ты нашел меня, - огромное существо зашевелилось: из-под каменного туловища показались когтистые лапы, тонкие крылья, поднявшись, уперлись в свод пещеры. От тела Хозяина шел мерцающий свет, и в зале стало светло, словно полная луна в темную ночь дарит свой таинственный блеск. Древний серебряный дракон предстал пред мальчиком во всем своем великолепии. Юноша очарованно смотрел на Хозяина пещеры, в эти бездонные зеленые глаза с тонкими черными прожилками зрачков. Светловолосый парень с изумрудными глазами и дракон разглядывали друг друга.