Пост написать надо, надо - хотя бы для себя.
Хотела до боя курантов написать про уходящий год. Не успела. Потом просто не знала, как начать. Так и не судьба.
Судьба говорить о более животрепещущем.
Передать привет из мира каблуков, туши, хорошей музыки, оргазмов. Проследите линию, не читайте дальше. Перечтите строчку.
Знаете.
Сегодня видела картины до того славные.
Они плясали, лежали на полу, кусали друг друга за уши. Я думала, что чем-то я лучше их. Взросление взглядов и все такое. Думала, пока не увидела их.
Они! - они упивались своей свободой!
Тяжело - безумно. Настолько, чтоб танцевать, смеяться, ругаться матом, думать, что ты такой один.
Иллюзия свободы или нет, но она упоительна, это я хорошо помню.
Они упиваются, упиваются. Чем? Да, им горько. О, у них большие, очень большие проблемы. Им ужасно.
Но это ли только может быть поводом жить на максимуме?
Некоторые ведь не перерастают это. И не глупо ли становиться зависимым только потому, что ты нашел, что общество славное? Славное.
Ужасно. В чем я сижу?
...Из мира туши, оргазмов.
Удивительно. Везде думаешь, что ты молодец.
Пора уже адекватно оценивать, где ты молодец, а где нет. Пора? Возможно ли?
Многи ли вы знаете людей, кто может адекватно это оценивать?
Не представляю. Но жить стало бы легче.
Легче ли?
Даже не совесть. Просто: "А вот это я не молодец..."
Как-то все.
Что-то надо грызть, но как бы не ясно, что.
Еще о талантах.
Талант! Музыка! Меня штырит от музыки и зомбируют таланты!
"Я влюбляюсь в талант. В талант, никак не в оболочку... В ядро. Да, именно в талант".
Не беспокойся, родной. Это не я. Это Земфира.
Ядро? Ядро или средство?
Я всегда завидовала таланту как средству выражения этого самого ядра. Я верю, что спеть можно все. Все, что чувствуешь.
Почувствовал, спел - и сам у себя как на ладони.
Вот он ты. Здесь ты. И человек послушал и сказал: "Да".
Но не только средство. Само ядро. Часть ядра. Твой талант делает тебя, делает тебя другим. Это что-то такое. В крови.
И ядро, и средство...
"Песня сочиняет меня. Я сочиняю песню. Я всё, мы всё еще вместе".
Наблюдела за ней: мы стеснительны. Ну, мы с Альбиной.
Подумать "Ура!", подойти за спиной, пока он с кем-то здоровается, смешаться, сделать вид, что смотришь в другую сторону, потом что оказалась тут случайно (рукой обхватить шею (свою)), все это, конечно, фальшиво, и стоять в дву шагах, уже лицом к лицу и ждать, когда заметит и будет ясно, что он тоже тебя узнал.
Я всегда такой была. И еще я всегда думаю, что меня не запомнили. Я не здороваюсь с уймой людей, потому что думаю, что они меня не запомнили. Но это же бред.
В самоуважении ли дело? Просто я подумала, что мне было бы проще, если бы у меня было что-то, за что я могла бы себя уважать и знать, что "ничего страшного, если я не понравлюсь этому человеку. я все равно ценна". Талант, например. Обращаю внимание на эту мысль: "я могу не понравиться. но я все равно ценна". У меня никогда такого не было. Нету. Но почему мало имеющегося? Да, я знаю, что я не плоха. Но что, не настолько, чтобы мое отнюдь не серое лицо можно было запомнить?
Не знаю, откуда это пошло. Почему в первом классе я завела лучшую подругу за один день, в шестом - за год, в десятом - смогла говорить о чем-то с кем-то за полтора.
Это что, какие-то комплексы?
Это, может, из-за неудачных влюбленностей? Но неудачные влюбленности уже в меня тоже не поправили дела.
Я не знаю, в чем здесь корень.
Стеснительная девочка. Конечно, я пела песни на полу, что мне оставалось делать.
Что им остается делать.
Что делать? Мне.
Что-то надо менять, надо грызть.
Честно, я не вижу реальных причин не собираться с кем-нибудь по воскресеньям.
Что ни говори детка Ю, а я замечательная. Даже если забываю ключи и муку.
С другой стороны, учтывая нынешний образ жизни, я действительно ничего не представляю собой. В том смысле что,
что.
"И в этой таблице я между бором и литием. Я не живу, я слежу за собственной жизни развитием".
Славная песня.
Как-то я закрыла глаза.
Говорю же, помада, хорошая музыка.
Думаешь, что ты молодец.
Перед сном традиционное "Боже..." и сказать нечего. Кажется, для меня для того, чтобы, кладя на подушку голову, думать "Боже...".
Я не знаю, что говорить. "Спаси и сохрани".
Вот и пообщались.
Ужаснулся? Я знаю, кто должен был. Что ты сделал, покачал головой?
Это не к Богу, конечно. К Тарасу.
Да, когда до конца полугодия оставалось два дня и я плакала выжатая, думала: "Что могут изменить два дня? Что это такое в масштабах изни? [Ничего]. Что могут изменить два дня? Пять дней?"
Удивительное дело. Сколько важных поворотов судьбы, сколько этих решающих вещей укладывалось в предел пяти дней.
"Эти пять дней были самыми счастливыми в моей жизни". В пять дней промелькнули первое опущение, первая любовь, первые дни будущей многолетней дружбы.
Удивительное дело.
Впрочем, уж точно ничего удивительного, что все это прошло.
А не пройдет главное. То, что совершалось долгие полулетия, полугодия. Года. Дни и ночи. Сколько этой истории? Откуда край мотать?
"Я ее там ждал, тлел и догорал, часто умирал, - итак, где ты была так долго? Я тебя так ждал, тлел и догорал..."
Серёжа. Твое имя тут в каждом слове. В каждой букве. В каждом пальце. В поцарапанной пальцем губе. В горячем дыхании, которое в ладони.
Родненький.
Всё я в каком-то потустороннем измерении. Возраст ли, все никак не проснусь. Якорь мой. Поманил меня маяком из открытого моря, из бури, из океана. Раздолбанную в ошметки, в безумные щепки, слатал, собрал. Вычинил, вылечил, выодил экипаж. Дал питья, еды на недели, выкрасил. Капитану - мне же - выдал красивейшую трубку, снабдил попугаем, куком. Устроил погоду хорошую. Все это, будучи в простой майке, бедствуя, одухотворил, назвал Любовью, вывел в открытое плавание. Так и сказал: "Я люблю тебя". И как бы заочно: "Останься".
И все-то меня, дуру, в какие-то рифы. В какой-то ром. В какие-то скалы, в какие-то вихри. И ты так аккуратненько за цепь якорную оп - "девочка моя, все в порядке".
Я помру без тебя, я уже говорила.
Ой, помню. Вдруг такой запах пугающий. Сидим - и вдруг такой страшный запах!.. Ты. С сигаретами, с спиртным запахом. С пропахшими горем, горем волосами. "Я думал, что ты приехала посмеяться надо мной". Вот это самое страшное.
Что-то такое было непередаваемое...
Сережа.
Это ничего.
Дорогой. Я тебя тоже выхожу. Ты так пахнуть, родной мой, не будешь уже никогда. Я надеюсь.
Ничего не бойся. Как вы яхту назовете. А мы правильно назвали. И все у нас есть и будет.
Что-то расшалились мои нервы, мои воображения.
Это уже через чур.
Я даже, наверное, уже как-то неправильно говорю. Неправду, а в несколько шоковом состоянии. Даже уже голова болит.
И вы представляете, нет, вы представляете?! Я собиралась вместо этого писать пост о сгущенке. О wow, о Уитни Хьюстон и о чае со сгущенкой.
"Я не живу. Я слежу за собственной жизни развитием".
Это все уже гипертрофированные речи. Час поздний. Но одно очевидно ясно.
Что-то надо выгрызать из своей жизни. И обратить внимание на себя. На себя.
А не на ногти.
И хватит радоваться, что грудь растет.
Ты тупая такая же.
С новым годом.