Г. Померанц "Записки гадкого утенка"

"...Я как сосуд — ничто. Я только вместилище. Я как дух, наполнивший сосуд, неотделим от Истины.
Это доступно каждому — но прежде надо сказать о себе всем сердцем: я ничто. А это не выходит.
Почти ни у кого не выходит. Кто умер, чтобы жил в нем Бог? Кто полностью освободился от своего
внешнего, сосудного я — даже от сознания своих грехов — и может сказать "я" о том, что в сосуде?
Мы только гадкие утята.

У подлинных лебедят есть какой-то период гадкоутеночности. Но кончается он очень рано, в юности.
Свою природу они, кажется, никогда не узнавали от других, извне, а только изнутри, толчком
преображения, таким бесспорным, что сомнения в своей лебединости исчезают, как дым. И не нужно
ничего пробовать, испытывать, добиваться. Это лебединость лебедя, постоянно удостоверяющая себя
сама. Какие-то атавистические черты прежнего, долебединого состояния могут оставаться, но то, что
для нас норма, для лебедя — минутное отступление от нормы. То, что для них всегдашнее, для нас —
только проблеск.

Здесь между лебедем и гадким утенком — пропасть. И через пропасть узенький, дрожащий мостик.
Лебедь помнит свою юность, когда он казался себе гадким утенком. Лебедь понимает гадких утят.
И гадкий утенок, испытавший проблески лебединости, может немного понимать лебедей. Заклеванный
на птичьем дворе, он может увидеть в лебеде свое возвышенное подобие.


Мы вышли из ничто, уйдем в ничто.
И надо нам без ничего остаться,
Чтобы почувствовать, что мы есть Кто-то...
Все, что мы видим, — что-то.
Но мы сами!..
Кто видел нас без ничего —
Без плоти?
Или кто видел во плоти, сквозь плоть, Того
Кто плоть творит, как мастер платье?..
Никто не сотворен.
А только нечто
Сотворено,
А Некто
Есть Творец.
И Он во всем
И Он в ничем
Равно один и тот же.
И если я есть Некто, а не нечто,
То я уже не в силах умереть.
И наша смерть есть отторженье нас
Ото всего,
Но не от нас самих...

(стихи Зинаиды Миркиной)"

Избранные главы из "Записок" - автобиографии Григория Померанца - здесь