Совершенно неправильный. Хотя, собственно, чему я удивляюсь? Это было предопределено: кто еще мог родиться у таких родителей? Мы с ним были насквозь неправильными… Но сейчас не о том.
В ожидании скорой развязки, мама задарила мне "нааачнушку для роооддома" - чисто в мамином стиле - голубенькую, с пуговками, вышивкой, 46-го размера (при моем едва ли не 42-м)… Два дня я была в депрессии, увидев это. В итоге рожать я пошла в его черной футболке с надписью "BOSS", до дыр заношенной, застиранной, сто лет в обед…
По тому, как упорно не отвечал мой мобильник, все догадались, что "has begun" и затаились. "Не спалось" одной Наташке, и она, минуя первоисточник в моем лице, позвонила в роддом, где бабушка с вахты осчастливила ее вестью о том, что "мальчик". Наташка знала, что с того момента, как я увидела две заветные красные полоски, ждала "только девочку", о том же говорили все УЗИ, на то же указывали все сны и приметы… "Мальчик"… Верная подруга попыталась было спорить, но куда там. Через полчаса про "мальчика" знали все. Кроме меня.
Первому я позвонила ему. "Как назовем сына?", - спросил он. Я, конечно, расстроилась, что в такой день - эх! - он решил обкуриться, ну да ладно.
Потом я позвонила маме и поняла, что курили они вместе.
Потом была подруга, которая скороговоркой принялась меня утешать "не расстраивайся, не Соня, так Саня, не танцы, так плаванье, хоть один нормальный мужик будет…"
Потом пришла смска "Спасибо за внука!"…
И тут я окончательно задумалась "а была ли девочка?" Все, что мне показали, это родинку на спинке, по которой судить о половой принадлежности ребенка было трудно.
Пришлось разбираться с бабушкой на вахте…
Ну а дальше началось…
Пеленать ее, как делали все нормальные мамки, я сразу отказалась: один вид замурованного ребенка вызывал у меня приступ клаустрофобии, а сам процесс заставлял чувствовать себя гестаповцем…
Когда всем орущим раздавали пустышки и те мирно засыпали в своих люльках, моя упорно плевалась и требовала "натурпродукта". Позже она выбрала себе одну-единственную любимую соску - от бутылочки. Причем, отделялась соска от бутылки не иначе, как с пластиковой пробкой. Так мы и ходили гулять, с пол-бутылкой во рту. Естественно же, соска эта была какого-то дюже старинного образца, с производства была уже десять раз снята, и заменить ее, съеденную в лохмотья, было нечем.
К двум месяцам мы набрали вес как на полгода. И нам сказали, что мы неправильно едим.
Чтобы меньше есть, надо было больше спать. Но она не хотела спать! И нам сказали, что мы неправильно спим.
Чтобы усыпить, нужно было дать пустышку. Эту крамолу см. выше.
Когда все дети начали радостно "торчать" - высоко держать голову, лежа на животе - мы вели бои за укладывание на живот: она твердо решила, что ей не нравится лежать лицом вниз. Нам сказали делать это перед кормлением, но мы так и не поняли, где эта зыбкая грань между "до" и "после", и когда, собственно, в таком случае спать…
Девчонка моя, вопреки всеобщим чаяниям, совершенно оказалась на меня непохожа, решив из всего мной предложенного взять один лишь подбородок, группу крови с резусом и пол. Что ж, будет напоминать мне о нем. Да и вообще, не самый, наверно, плохой вариант для девочки - быть голубоглазой блондинкой. Пусть она непохожа на меня, но ведь, кроме того, она не похожа ни на кого.


LI 5.09.15