Теперь интересно, чем занимаются татары, державшие шалманы на перешейке.
Это тот случай, когда геополитика свернула привычные маршруты и изменила уклады. Впрочем, почему «геополитика» – история. Игра цветных осколков в призме калейдоскопа, в ней никакого стратегического смысла. В этом раскладе каждый может оказаться банкротом или случайным бенефициаром.

Я ведь не знал, когда въезжал на полуостров в 12-м, что в последний раз воспользуюсь Чонгаром. И что в этот день впервые поддамся кичу – просигналю, приветствуя полуостров, остановлюсь у железобетонной стелы и выйду в полынную степь, разминая подошвы своих новых городских мокасин.

А когда выходишь в степь – пусть это даже её край, шумная обочина дороги на берегу соляного озера Сиваш, – хочется раскинуть руки, выгнуть усталую, мокрую водительскую спину, запрокинуть голову и так замереть, расставив ноги. Выпростается из штанов рубашка, ветер обдувает спину ласково. Какой восторг!

Полынь ли растёт в этом краю, не знаю. Но горьковатый настой вместе с летучей солью щекочет ноздри. Как хорошо рассматривать безымянные травы, цвет грунта сравнивать с виденным в других краях – вспоминать почти красную критскую почву и серый подмосковный суглинок. Понимать, что земля – один из субстратов красок. Особенно пристально я разглядываю мусор – конечно, если он не связан с гигиенической сферой, и насекомых. Мне отрадна безымянность, которая напоминает, что вселенная не словарь, что в ней, возможно, есть много неназванного, нравятся затерянные места, дома, ведущие в неизвестность дороги, незнакомые люди и поднебесные муравьи. Даже если местность мне чужда, её обаяние подавляет мою недоверчивость. Нулевая толерантность уступает озорному конформизму.

Мне нравился этот перешеек. Жест природы, сухопутный, естественный мост между материком и полуостровом. Чтобы очутиться под кронами реликтов перевала, чтобы ворваться в ночь туманных горных лесов, нужно было проехать дорогой полуденной, пыльной, узкой, зажатой морем и гренадёрами тополей. Едешь, предвкушая прохладную воду Северо-Крымского канала, остановку в Джанкое на рынке, – солнце слепит, а тополя от зеркала заднего обзора отскакивают рикошетом.
Совсем другое дело – появляться в Крыму через юго-восточную дверь, Керчь. Но это проникновение словно застаёт Крым врасплох. После парома дорога ухабистая, петлистая, нервная, город раскалённый и выхолощенный зноем, и в нём светофоры. Нет, через Керчь полезнее ехать обратно. Так Пушкин, заслышав колокольчик, выходил на заднее крыльцо, садился на приготовленную лошадь и сбегал от гостей. Но это уже другая история.