Утром в конце сентября, когда природа в торжественной тишине раскладывает золотой пасьянс, хорошо думается о бабах и о Пушкине. Если подойти к вопросу без всякого ханжества, то первоначально, до полного физического пробуждения, думается всё-таки о Пушкине. А именно: ежели б Пушкин жил на каком-нибудь 12-м этаже панельки где-нибудь в Выхино-Жулебино, стал бы он нашим всем? Ежели б среди роскошной осенней ночи била по его барабанным перепонкам сигнализация пафосного внедорожника во дворе... а он выскакивал бы голый в тапках на балкон и застывал бы, как Каменный гость, терзаемый мыслью: чья это так орёт... не окислилась ли клемма в аккумуляторе? Антиутопия, скажете вы, он родился в своё время, поэтому сейчас вечно современен. Но кто сделал его вечносовременным, задумываюсь я. Не литературоведы ли? Не есть ли он символ, придуманный технологами во имя символа? Отчего голос его - благородный, чистый, ненадтреснутый - почитается за образцовый в литературе? И самое главное - вечен ли его образ? Думается, что вечен, и сейчас погиб бы он таким же молодым, без единой морщинки на великом челе, с всё ещё пышной шевелюрой, в разборке, которой причина была бы, конечно, la femme, или пал бы в дорожном конфликте - пробивалась бы через пробку карета скорой помощи, а он лежал бы на обочине и просил бы морошки...