Что из семнадцати самое ценное? То, что было или то, что впереди или то, что происходит сейчас. Я никогда не пыталась навязать собственную идеологию никому, я не занимаюсь пропагандой, я не пытаюсь убедить окружающих в том, что я права, я просто хотела бы, чтобы меня поняли.

Когда стрелка на стенных часах медленно доползла до отметки полвторого, я тихо оделась и проскользнула на улицу, почти незаметно. До этого я спала и не думала ни о чем, кроме того, что мне предстоит в ближайшие часы. Честно говоря, я даже и не знала, в чем все это будет заключаться.
Ровно час назад я услышала два коротких стука в окно и проснулась. Значит, меня уже ждут. Осталось шестьдесят минут, чтобы решиться на что-нибудь.
Я собралась очень тихо, оделась, не включая свет, распихала по карманам сигареты, зажигалку, мобильник и немного денег – этого должно хватить мне до возвращения обратно.
Когда я пробиралась сквозь темноту старого коридора подо мной несколько раз проскрипели половицы и дверь предательски завизжала, возвещая о моем исчезновении.
Во дворе было очень холодно и темно, я пожалела о том, что не взяла с собой свитер. Но возвращаться было невозможно. Я на секунду задержалась, пытаясь определить движение в доме. Но ничто, кроме Гипноса не царствовало в ветхих комнатах. Это все же не успокоило моего разыгравшегося воображения. Я не хотела, чтобы меня начали искать прямо сейчас.
Я вздохнула глубоко и тихо прокралась под окнами к заранее незакрытой мною калитке. Я выбралась на свободу, на относительную свободу. Осталось преодолеть еще немного до нового открытия.
Я зашагала быстро, боясь опоздать, если это вообще было возможно.
Я чиркнула зажигалкой, и на мерцающий, едва заметный огонек, звонким лаем залились десятки собак в хозяйских дворах. Кое-где загорелись тускло окошки сельских домов, как будто все только ждали этого, и с опасением выжидали момента, подглядывая в узкие прорези в стенах.
Я, немного побаиваясь темноты, прошла три ближайших дома, это первый путь, который я успешно преодолела. Собаки не умолкали. Я думала, он уже забыл про все, но я ошибалась. Мрачной тенью, он стоял под дверьми единственного магазина, его невидимые глаза были устремлены в неизвестность.
Сразу стало ясно, что договор в силе. Что за глупая определенность. Стало очень страшно. Не говоря ни слова, мы развернулись и одновременно пошли в противоположную сторону. Так было нужно, мы оба это знали. Я увидела вдали мигающий огонек электрического фонарика. Теперь нас трое и мы на верном пути.
Мы идем молча, и никто не оглядывается. Я ступаю первая и чувствую прерывистое дыхание моих спутников.
Они боятся идти вслед за мной.
Я не замечаю, как по одиночке они отстают и сворачивают с дороги. Через полчаса я оборачиваюсь, я вижу, что уже давно иду одна.
Я достаю из кармана сотовый телефон. Никто не отвечает на мои настойчивые звонки.
Я решила вернуться. Мне грустно, но я знаю, что никто не захочет увидеть меня сегодня.
Обратно иду быстрее, чтобы успеть к рассвету, который уже насмешливо краснеет на востоке.
Я подбегаю к дому. Хлопаю дверью, забегаю в комнату, раздеваюсь за 4 секунды и бросаюсь в постель, лицом в подушку. Таким образом жду утра.
Я просыпаюсь в гневе и обиде. Никого нет рядом. Нет никого из тех, кто шел рядом со мной.
Я собираюсь уезжать отсюда.
В самый последний момент они возвращаются, как ни в чем не бывало, и предлагают мне пройти этот путь вместе с ними.
Но я четко знаю, что, если я пройду его, то абсолютно одна.