Как-то так всегда получалось, что, когда кто-то слишком совсем рядом решал, как ему жить, я, по молодости лет, неизменно выбирал между жизнью и нежизнью. Отважно бился головой, а еще больше- сердцем, в непомерно высокие стены и зачем-то сам себя раздирал в кровь. Обстоятельства в это время, вероятно, благодаря собственному нашему попустительству[и закрывтым глазам], успешно решали за нас все остальное. И стены становились все выше, а пробивать их - все труднее. Но почему-то это никогда не умериволо "революционного" пыла. Шрамы становились все ощутимее, превращаясь из незаметных царапин в постоянную пульсирующую боль где-то там внутри и еще глубже, а время перестало быть просто удобной системой координат. А потом я снова тонул и пытался выплыть, а может и вовсе наоборот. Но, конечно, так и оставался вечно тонущим странным парнем с грустными глазами.
И, кажется, я так почти ничему и не научился. Разве что тому, что человек по-крайней мере должен пытаться быть сильнее обстоятельств. В идеале - не пытаться, а быть. И, пожалуй, еще тому, что понимание ситуации, в том числе сделанных ошибок, еще не означает мудрость и не является страховкой от новых точно таких же ошибок. Ну и, конечно, в награду за идеализм и дон-кихотство я получил хорошую дозу горькой иронии в свою улыбку. Вот только почему-то так и не бросил меч и не прекратил упорно биться в непробиваемые стены.
Уж не знаю, смеяться ли над этим или грустить.

-Ты должен работать над тем, чтобы прожить долгую жизнь, раз ты этого хочешь. Ты понимаешь, самосовершенствование...
-Да мы с тобой, кажется, и так успешно работаем над этим *показывает глазами на гору пустых сигаретных пачек на столе и переполненную пепельницу*
-Циник. (с)