Накануне
Опять я нихера не могу заставить себя лечь спать пораньше. На отдых осталось часов девять и пора бы уже окунуться в приятные волны постельного белья... Пожалуй, допишу первую зарисовку и в люльку, чтобы завтра в 12 быть как штык на Юго-западной, бодрый, в полной экипировке, взяв с собой фотоаппарат, фонарик, диктофон, блокнот и тетрадь с ручками, а также Rolling Stone с Камерон Диас на обложке, панаму и пару очков. Встречу там напарницу-фотографа и вместе мы рванём в заброшенное недостроенное здание, с виду напоминающее одно из комплекса «Москва-Сити», на поиски потенциальных восхитительных снимков.
Наметилось такое приключение довольно спонтанно. Джеве нужны были снимки, а мне - новые ощущения. Её идея забраться на какую-нибудь крышу ради красивых снимков заинтересовала меня почти моментально. Фотографировать с высокой площадки мне ещё не доводилось, и я чувствовал, что самое время попробовать. Тем более, что на этой неделе было целых три выходных, а значит, я успевал расправиться и с остальными делами.
Единственное, в чём я сомневался - наш семейный фотоаппарат - бестолковая сонька с внутренним объективом, вмятиной на передней стенке, расходящимся в некоторых местах корпусах, с расхваленной до тошноты системой стабилизации, которая, видимо, окончательно наебнулась, когда камерой в очередной раз завладела сила земного притяжения… Однако эта серая коробочка ещё способна делать замечательные снимки, если проявить достаточно терпения или просто дождаться солнечной погоды. И завтра этот аппарат – мой главный инструмент. После фонарика, конечно. Ведь я еду не просто валять дурака, а путешествовать по 25-ти полутёмным этажам недостроенной высотки.
Утро
Голова не варит. Я ничего не понимаю. Половину утра убил, чтобы заставить себя ещё раз хорошенько подумать над списком необходимых вещей. Оделся, пусть и не по погоде, и вышел. Людей и машин по пути к метро снова не было. Опять все смылись на свои дачи. 9 мая, три дня выходных. Ради чего задыхаться в Москве? Ради салюта или ради парада с военной техникой? Утром казалось, что ни того, ни другого москвичам не надо. Вечером же нельзя было войти ни в одно метро на Кутузовском проспекте, заполненном огромным потоком патриотично настроенных алкогольно-заправленных масс. Но это отдельная история. А сейчас я ехал на Юго-западную, составить компанию одной неплохой девчонке в подготовке фоторабот для колледжа. Это было как-то непривычно для меня, этакого домоседа, ехать на край Москвы, чтобы найти и исследовать какое-то заброшенное здание, которое я видел лишь раз и то на фотографии. Правда, настроение в начале дня у меня было совсем не для такого рода занятий. Возможно, просто в крови не хватало алкоголя.
Задержка
Как мне объяснил человек, что уже путешествовал по той многоэтажке, лучше приехать часиков в 12 дня, пока ещё нет охранников. И в 12 я уже был в условленном месте, однако напарницу пришлось ждать. Сначала я листал журнал, сидя на лавочке в центре зала, а потом достал тетрадку и ручку и записал пару мыслей на этот счёт, которые выглядели примерно так: «Я сижу на этой ёбаной Юго-западной среди блядского шума постоянно приезжающих и отъезжающих синих консервных банок уже сраных полчаса. Успел прочитать дневниковые записи какого-то богатого придурка про его «путешествие по Америке». Некий известный ювелир, хвалящийся своим знакомством с Кристиной Агилерой, рассказывает, как однажды приобрёл Форд Тандербёрд, тачку, которой было уже за 50 годков. Он, якобы, не смог устоять перед таким раритетом. Однако машина успела пройтись по рукам всех знакомых этого Ювелира, и, наверное, до того была замучена, что её пришлось отправить в ремонт на четыре года. Но клиническая смерть была не последнем испытанием в жизни старухи. Её хозяин решил отправиться в «небольшое» путешествие, попутно показав Форд всем от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса. За всю дорогу главным впечатлением рассказчика был лишь уровень полезности питания придорожных забегаловок, о которых было написано столько, будто это практически всё, что можно встретить, проехав 3500 миль по США. Единственное, о чём было написано так же много и даже чуть больше, так это о ежедневных поломках доведённого до отчаяния Тандербёрда. Обо всё остальном лишь понемногу.
Это бестолковая статья только отнимала моё терпение. Я мечтал скорее вырваться из этого треклятого метро и жалел, что не взял с собой пару баночек рома с колой».
* * *
Около часу дня я наконец увидел знакомый силуэт – тёмные волосы, знакомые черты лица. Вышли из метро и сразу увидели цель нашего путешествия – высокое здание из синего-зелёного стекла. Насчёт того, как пробраться внутрь, я знал только одно – перемахнуть через забор. А дальше - полагайся на интуицию. Было весьма интересно, откуда в столице заброшенная высотка? С нынешними ценами на кв. метр площади в это верилось с трудом. Однако, вот оно, на первый взгляд немного обветшалое, но в целом очень приличное здание. Загадочный призрак смерти капитализма находился на не менее загадочной территории некой «Академии Народного Хозяйства при Правительстве РФ». По крайней мере, так было написано над КПП. Казалось, за забором все умерли в результате какого-то страшного эксперимента – территория была совсем не малой, но внутри не наблюдалось никого.
- Может тупо пройти через главный вход?
- Ворваться на тележке из супермаркета… Нет, меня напрягает камера у въезда.
Итак, мы решили обойти здание кругом, дабы найти подходящее место. До некоторых пор даже не было видно охраны. Ни считая одного во всём чёрном, который блуждал вдали в тени деревьев. Но мы прошли мимо, свернули на другую улицу, где решётчатый забор сменился сплошным, прилегающим к соседней стройке. На их границе мы и перелезли, не заметив никого с внутренней стороны. Прошли между двумя зданиями с занавешенными окнами, по пустой стоянке и очутились прямо перед заблокированным входом в высотку… С этой стороны ловить было нечего. Лучшее, что было, так это возможность вытащить стекло из стеклянной двери. Мы пошли дальше.
Если сначала всё было цивильно, то дальше уже были все признаки разрухи. Мы шли между дорогой и высоткой, пока не наткнулись на стоянку, находившуюся ниже дороги метра на два с половиной. Можно было бы и пройти дальше, где разница уровней сводилась к нулю, но сразу такого варианта я не предвидел. Поэтому решил сделать единственное, что выглядело возможным – спрыгнуть с бетонного выступа вниз на распотрошённый рафик, а с него на бетонный пол стоянки. Что потом заставил сделать и Иру. Не удивительно, что эта мысль ей не понравилась. Но кое-как я её уговорил. В конце концов, настоящий фотограф должен уметь приспосабливаться к любым условиям – от этого зависит его успех.
Стоянка подготавливает входящих к погружению в атмосферу хаоса. Чего стоят две распотрошённые машины. Я поднялся по одной из внешних лестниц:
- Здесь определённо есть признаки жизни. – Посмеиваясь, сказал я Ире, нацеливая свою фотокамеру на пустую бутылку водки, подпирающую пыльно-стеклянную дверь.
* * *
В добрый путь, путнечги (с)
Мне говорили, что за неимением должной охраны это местечко стало любимым для молодёжи, из которых половина, что совсем не удивительно в наше псевдо-демократичное время, неформалы. Ввиду этого микрофон я на всякий случай укрепил на сумке незаметно, дабы не вызвать недружественной реакции. Но войдя внутрь мы не встретили ни души. Просторное помещение и очередные признаки жизни – «наскальные» надписи, наделённые неповторимым глубоким смыслом, типа «хуй», «я люблю Мишу», а также разные ники и совсем нечитаемые надписи, ну и до боли знакомая баклашка «Очаково», пустая, смятая, в строительной пыли. С потолка свисали синие, связанные в узел, провода. Стены были не то недостроены, не то уже полуразрушены. На вертикальных железных балках местами было нечто вроде картона – зачатки будущей (бывшей?) стены. Местами картон был изрисован, оборван, часть его в беспорядке валялась на полу. Некоторые балки, к которым он крепился, погнуты. И что-то мне подсказывает, что не строителями. На окне чёрным фломастером была нарисована очень позитивная фраза: «Йа выжыл!» Коротко и ясно. И она-таки вселяла в нас уверенность, что мы не зря сюда пошли. Сквозь это окно виднелся зелёный куст и, вдалеке, два строительных крана. Одной из первых мыслей, посетивших меня при виде всего этого, была даже не мысль, а скорее вопрос самому себе – чем мне лучше отбиваться от крыс и иных диких животных? Они ведь наверняка облюбовали это место не хуже всяких панков. Фонариком? Сумкой? Что делать, если какая-нибудь ёбнутая тварь вцепится мне в ногу? Сорок уколов в живот и девять месяцев сухого закона для отдельно взятого меня? Но кроме нас пока было не видно и не слышно никого. Ничего, кроме наших собственных шагов и голосов.
Этот этаж нам быстро надоел. Мы нашли лестницу недалеко от огромной дыры в неизвестность и покоцаным снаружи лифтом. И тут я мысленно поблагодарил человека, посоветовавшего взять нам фонарик. «Без него – никуда» - вспомнилось мне. Внутри недострой пусть и был освещен неярким светом серого московского неба, однако на той лестнице окон не было. Кстати говоря, лестницы в этом доме – это целый отдельный разговор. Первая, что мы нашли, заканчивалась стеной уже через пару этажей, и нам пришлось выйти. На этаже была открытая площадка. Перед ней пара комнат, в одной из которых из пола торчали несколько труб с какими-то набалдашниками на концах. Три трубы изгибались, как ветви дерева, на них паутиной висела проволока. Всё это вместе напоминало некий экспонат в стиле авангард. Мы не смогли пройти мимо, чтобы не запечатлеть на плёнку это чудо-юдо. На площадке, как и везде, валялся строительный мусор – разные доски, то, что некогда было окном – большой прямоугольник растрескавшегося стекла, и кусок квадратной жестяной трубы. Две стены площадки, как и всё здание снаружи, были из стекла. Два из трёх рядов окон были почти до конца разбиты – в верхнем и нижнем ряду симметрично друг над другом зияло ровно по семь дыр – оконных рам, из которых торчали осколки сине-зелёного стекла. Вид был, конечно, загадочный и пугающий одновременно. Кажется, всего лишь формальные и денежные проблемы, плюс временной фактор сделали из проекта шикарного здания этакий призрак разбитой мечты, разбитой в прямом и переносном значении. Вроде, ничего сверхъестественного. Мне же, как человеку, в детстве насмотревшемуся американских блокбастеров, казалось, что это будто бы целая планета и в своё время она была заселена мирным трудолюбивым народом. И как будто здесь произошла страшная трагедия, заставившая всех бесследно исчезнуть, оставив своё незаконченное творение на разграбление всем, кому не попадя. От праздной беспардонной молодёжи, до разных сталкеров и просто любителей сувениров, особенно из цветмета. Конечно, никакой планеты и никакого народа здесь и в помине не было, но меня, на протяжении всего нашего путешествия по разрушающемуся недостроенному комплексу, не покидало чувство, сходное с тем, будто я увидел труп ещё не родившейся мечты, оставленный на растерзание шакалам. И оно постоянно усиливалось, пока мы проникали всё дальше.
- Мы, наверное, палимся. Типа там охранник. – Джева, а вслед за ней и я, увидели неприкаянную чёрную фигуру, проходящую внизу, и видимо, тоже заметившую нас. С балкона пришлось слинять, однако, никакой опасности не было – ха, не поднимут же за нами вертолёты. Проще говоря, я просто понадеялся на обычную человеческую лень охранника, и не ошибся в этом.
Так и не встретя ни единой души, мы вышли на второй этаж, в ту часть здания, что, видимо, задумывалась как торговый центр – больше в ширину, чем в высоту, со стеклянной крышей, с рядами небольших помещений по диаметру и ничем не заполненным пространством по середине. Там царила большая разруха, чем где-либо ещё во всём этом здании, на сколько я убедился позднее. Пол на самом нижнем этаже весь был завален металлическими балками, очевидно, когда-то составлявшими многочисленные каркасы чего-то… Ну и много прочего железа, ржавого, покореженного. На все пять-шесть этажей снизу-вверх протянулись пустые шахты без лифтов, с приоткрытыми дверьми. Потолки торговых рядов не были доделаны – в основном это был металлический каркас, над которым виднелись трубы: вентиляционная и какая-то ещё поменьше, бурого цвета. Всё также лианами свисали провода. Местами на бетонных краях этажей мёртвыми змеями застыли всё те же железные балки. Ещё одна надпись на стене, выполненная с претензией на готический стиль, гласила: “Welcome to hell”. Много раз я и Ира риторически спрашивали друг у друга, почему же ни один добрый человек не оставил стрелочек к лестницам? С ними была настоящая беда. Во-первых, ни одна лестница не вела с первого до последнего этажа. Что вниз, что вверх приходилось добираться по нескольким, с пересадками, как на нескольких электричках. Во-вторых, их ещё нужно было НАЙТИ. Первая попавшаяся нам лестница, как я уже говорил, привела к стене. Следующая – к непонятному завалу, на который можно было бы забраться по маленькой лестнице из арматуры. Но ни лестница из арматуры, ни щель, к которой она вела, нас совершенно не привлекали. Правда, в какой-то момент времени я уже было отчаялся бестолково шляться по наскучившим пейзажам торгового центра в поисках альтернативного пути наверх. И чуть не уверился, что та поебня, наверняка обожаемая любителями острых ощущений, – единственная возможность попасть наверх. Осознание того, что мы так и поднимемся выше пятого этажа, непоправимо обламывала всю картину и даже ущемляла мою гордость так, что я уже почти настроился попробовать свои силы и залезть в этот анал. Но мы не торопили события и искали лестницу для более адекватных людей. Снова набрели на площадку, теперь повыше. Кажется, уже на самом верхнем этаже торгового центра. Она была ещё одним доказательством бесхозности здания: битые стёкла, граффити и прочие атрибуты присутствия молодёжи. Пофоткали и снова пошли на поиски пути наверх, к крыше – а это была наша главная цель.
* * *
Нет никакой мазы подробно описывать наши дальнейшие похождения, тем более в хронологическом порядке. На это есть не одна причина. Во-первых, фотографировали мы всё реже – трудно было бы подробно охватить все четыре часа, что мы там пробыли; диктофонная запись вышла довольно низкого качества – зря я спрятал микрофон, всё равно было не от кого; видео в таком количестве заняло бы не один гигабайт, а у меня в распоряжении и был всего один; во-вторых – я, к нашему общему сожалению, явно не дружу с памятью. Поэтому дальше отчёт грозит перерасти в груду сумбурных флешкбэков. Но, видимо, такая у него судьба.
Дорогу в верхние этажи мы искали действительно чуть ли не до сумасшествия. Усугубляло ситуацию отсутствие напитков, как алкогольных, так и иных прочих. Были только сигареты, которые вызывали ещё большую жажду. Чтобы немного скрасить наши скитания я включил музычку с телефона, которая и сейчас скрашивает моё пребывания за клавиатурой в полвторого ночи, пока я пытаюсь разобрать диктофонные записи. Однако из-за музыки, естественно, голоса стало слышно только хуже. Собственно, было слышно только музыку, нескончаемый шорох от трения микрофона об мою сумку, и глухие голоса. Кажется, тот самый момент, когда я подумывал залезть в экстремальную щель. Да, я был уже готов обезуметь. Мы шатались по небольшим комнаткам, и рядом с каждой находилась ванная комната. Причём ванны, как мне показалось, были для карликов. Жалко никто их не запечатлел.
Музыка с моего мобильного скоро надоела мне не меньше, чем эти тупые ванны, прятавшиеся в тёмных углах. Как обрадовалась моя душа, когда Джева врубила несколько песен из Nirvana. Трудно представить, как идеально они дополняли атмосферу нашего путешествия. Вокал Курта хрипел в той безысходной интонации, которая как мне кажется, была криком души всего этого дома, всех его изуродованных внутренностей, если бы у дома вообще могла бы быть душа и она могла бы кричать.
Вернёмся к нашим лестницам. Интуиция Джевы помогала нам в тот день даже лучше моего фонарика, раздвигающего мрак перед ступеньками. Несколько раз она находила лестницу там, где я бы даже не подумал и искать. Таким образом, нам всё же удалось продолжить покорение этого гиганта. Пусть он ростом всего в двадцать два этажа, однако, для человека, прожившего большую часть сознательной жизни на первом этаже пятиэтажки, этот дом, конечно, казался среднего размера гигантом.
Поднимаясь всё выше мы находили всё новые объекты для съемки. Тут были и неплохие виды района из разбитых окон, и народное творчество в виде двух глаз, нарисованных рядом с торчащим из стены проводом. Картина резко отдавала двусмысленностью – то ли это комар с хоботком, то ли с яйцами хуй. Понять было трудно, однако я оценил на все пять баллов. Встречались нам и комнаты, полностью занятые вентиляционными трубами, и немалое количество изрисованных дверей лифтовых шахт, и сами лифты, не доехавшие до места, или не упавшие до конца и застрявшие какой верней частью, какой нижней, перед дверями в шахту. Был один, от которого виднелась только крыша с электромотором и прочим ненужным ему сейчас барахлом. Не редко встречались выпотрошенные электрощиты. Несколько раз мне казалось, что всё, вот она крыша – высшая точка здания, и ни на какую открытую площадку надеяться не стоит. Но то был просто очередной чердак, или комната, венчающая шахты лифтов – машинное отделение, где находилось соответствующее оборудование – очередные электрощитки, скорее даже электрошкафы, а также двигатели, предназначенные таскать железные коробки лифтов вверх-вниз.
* * *
- И зачем нам сюда лезть?
- Затем, что это, чёрт побери, крыша.
Наконец мы добрались и до самой крыши. Но тогда я ещё не подозревал, что мы действительно на вершине. Это было небольшое помещение, у которого, извините за каламбур, не было крыши. По середине стояла площадка. Поднявшись на неё, мы увидели нечто наподобие крана, только в миниатюре. Как я узнал уже вернувшись домой, это специальный кран для люльки, в которой должны были ездить снаружи здания мойщики окон. Их в здании два. Только попав на второй, тот, что находился пониже, и вылезя посмотреть, что находится за стенками той маленькой площадочки, я понял, что предыдущий кран и был той самой долгожданной высшей точкой. Но возвращаться мы уже не стали, а продолжили, уже спускаясь, разведывать всё, что ни попалось нам на глаза раньше. Было достаточно разбитых окон, чтобы вдоволь наснимать виды района. В основном же, оттуда можно было наблюдать низкие здания, очевидно, занятые торговыми центрами, высокие и молчаливые жилые здание, много новых строящихся жилых высоток и иные здания разной разности и принадлежности. А какой-то шутник рядом с разбитым окном написал жёлтой краской “exit” и, естественно, пририсовал рядом стрелочку, указывающую на это окно.
Послесловие
Сказать честно, по трезвости всё это быстро надоедает. Но в нужном состоянии здесь могут ходить либо безмозглые упыри или настоящие crazy со стальными яйцами. Возможности умышленно или неумышленно поставить кровавую точку в своей жизни здесь хоть отбавляй. Главное, не поленись залезть повыше, чтобы сдохнуть на дне шахты лифта сразу, не дожидаясь потери крови или набега крыс. Мэрлин Мансон – во что подходит под атмосферу даже получше нирваны.
Пусть назад не доставил особых хлопот, кроме всё тех ж лестниц, и не принёс каких-либо особых впечатлений. Разве что мне понравился этаж, полностью исписанный граффити. С территории мы убрались тем же путём, что и пришли. И, довольные и счастливые, погнали в макфак, захватив с собой по бутылочке пива, чтобы немного отметить наше восхождение, наше благополучное оттуда возвращение и просто восстановить силы…
[показать]
Спасибо) Я рад, что понравилось)
в школе я учусь пока ещё =P
