Мы ставим друг другу диагнозы (категоричные), не прочитав толком историю болезни. Мне кажется, моя история толще всех. А другим кажется, что во мне вообще нет никакой истории. 

Эти первые майские ночи такие холодные.  Мама говорит, спи спокойно. Я отвечаю, хорошо, и принимаю снотворное.  

Я засыпаю от того, что мы все похожи на Париж: о нас мечтают, но, задержавшись более, чем на три дня, перестают видеть какую- либо ценность. Мы ассоциируемся с одним, но совсем другими получаемся на фотографиях. Нами любуются, и, быть может, даже любят. Но умирать предпочитают явно в другом месте.

Мне стало казаться, что это так обидно. Ты умираешь, а кому-то не просто все равно. Кто-то после этого может еще и жить.