[300x389]
Да. Забавные сейчас времена. Если на улице не убьют, значит в метро взорвут. Можно сразу сказать, что для них мы всего лишь мясо. А впрочем так и есть. Никому нет дела. Усилием воли перебороть инстинктивный страх и дальше ехать. Мелькающие провода, серые стены, тусклый свет в вагоне, рассеянные, испуганные лица, которые становятся все более бледными с каждою речью машиниста. В нас вселяют животный страх не смертью, а неожиданностью. Впрочем какой толк говорить об этом. Завтра опять грохот железа, гул в ушах, остановка за остановкой. Опять испуганные лица, люди, толпы милиции. Опять, и опять, и опять. Пока в новостях мы не услышим эти слова. Потом снова метро, люди, поезда. Один сплошной общественный туалет. До тех пор пока кто-то не бросит в бензин спичку.
За это время я заметила, что кольцо в буквальном смысле прожигает мне руку. Раньше я думала, что это кожа обветревается, потому что под серебром остается вода. Но теперь я его снимаю постоянно. Воды по определению быть не может. Но на коже красный след. Довольно болезненно. Но дело не в этом. А в том, что бы это могло значить.
Мои глаза каждый раз наполняются грустью,
Увязаю в обмане пепела, дыма,
И быть может сюда никогда не вернусь я,
И быть может все чувства о светлом остынут.
Ты не веришь и думаешь светлое будет,
Что во мне обязательно будет надежда,
Но зимний ветер мне сердце остудит,
И мне станет так холодно, как без одежды.
Ложь истлеет во мраке. И маски сорвутся.
И никто не полюбит куклу такой.
Ломают. И рвут. И режут. Смеются.
Я стану покинутой, брошеной, злой.
Да, надеяться на улыбку можно,
Но все больше виднеется грусть в глазах.
И помни, каждое слово-ложно.
И каждый мой смех это только прах.