[343x252]
О, какая..Как его заводила эта её молодость, невинная непосредственность, дикость, нетронутость. Ну зачем ее привезли сюда? Мучаться теперь всю ночь, дрочить в глупых великовозрастных мечтах трахнуть малолетку.
-Эй, хочешь грушу? На, возьми!
-а, спасибо! и, даже не обратив на него никакого внимания, девчонка схватила грушу и побежала обратно к куче песка, в которой возились остальные дети.
А он не мог глаз оторвать от того, как она ее ела.
Еле дождавшись ночи, он лежал на матрасе в сенях: его мозг поспешно и нервно придумывал, прокручивал и корректировал план действий на сегодняшнюю ночь. На этот раз он просто должен сделать решительный шаг и наконец-то прислушаться к своим желаниям. Терпеть далее становилось все более невыносимым. Да и подвернется ли еще такой случай? Никто ведь не знал.
Девчонок уложили спать в соседней комнате, изолированной ото всего дома, но рядом с сенями, что было очень кстати. Плохо конечно, что их положили вдвоем. Думать, думать, еще раз думать. В этот момент еще не поздно было отказаться от этой безумной затеи - говорили остатки разума. Руки и все остальные части тела отчаянно голосили, заглушая все попытки чего-то человеческого в нем отменить четко обдуманный план.
Сейчас он только и ждал, когда стихнут все звуки и будет слышно одно только размеренное дыхание в тишине старого деревенского дома. Навряд ли его мысли заходили чуть дальше, туда, где слезы и синяки, истерики и кровь. Почему об этом не думалось? Такой простой вопрос не имел ответа тогда.

Между тем, девчонки, обсудив прошедший день и вдоволь наговорившись, уже мирно посапывали. Еще чуть-чуть поколебавшись, он встал и, как хищное животное, беззвучно прокрался в комнатку. Она спала с краю кровати. И это значит, что ему снова повезло. Приподняв одеяло, он увидел худенькие голые ноги, прижатые к туловищу. Она крепко спала, свернувшись клубочком.
Слегка поглаживая ноги, в его сознании уже неслись мысли о том, сколько, как и в каких позах он будет ее иметь.
Когда она начала просыпаться от его прикосновений, он прошептал ей в ухо продуманную фразу: "молчи и делай, что я говорю, иначе я тут всех перережу, и тебя не оставлю в живых. Я уже сидел, мне терять нечего!" И тут он увидел, что и ожидал увидеть - испуг в ее желтых глазах. План минимум выполнен.
Уведя ее в сени и уложив на матрас, он уже не мог дождаться главного, того, о чем навязчиво и болезненно думал целый день.
Минут через тридцать его осенило, что все идет не совсем так, как он ожидал. Вместо того, что бы трахать ее, он ей рассказывает всю свою жизнь, момент за моментом. У него брали, но только интервью, тщательно, но осторожно разводили на поговорить. Пока рассказывает - определенно же не трахает.

И в этот самый момент он почувствовал резкую боль в паху, что-то липкое полилось на матрас, он тщетно пытался прикрыть руками порез. Еще через мгновение он услышал страшный грохот, это девчонка ногой пнула кастрюли, стоявшие одна на другой в углу сеней.
Счастливая случайность: рядом с матрасом валялся ржавый кусок старой ножовки, да еще эти кастрюли. Ее счастливые кастрюли.
Открыв зажмуренные глаза, она увидела уже пустые сени. В ту ночь переполошившийся дом не спал до утра, но его так и не нашли. Даже частично.