Следующий вопрос простой: каково быть первым русским писателем?

Не знаю, не пробовал (смеется).


Тем не менее, о-очень многие считают, что это так.

Ну, это совершенно не так. Потому что, во-первых, — уже сто раз говорил, и это никакое не кокетство, а абсолютная истина — я не писатель, я беллетрист. Тут есть принципиальная разница. Беллетрист — это массовик-затейник. А писатель — человек, для которого писательство органично, и он жить без него не может. Сегодня есть очень сильные русские писатели — именно писатели, которые не развлекают, а занимаются какой-то другой литературной работой.

Можете назвать?

Михаил Шишкин, например. «Взятие Измаила» — роман, который, с моей точки зрения, останется в истории русской литературы как некая важная веха. Недооцененная. Может быть, и не нужно, чтобы у серьезной литературы было слишком много читателей. Сколько человек, в конце концов, дочитало «Улисса» до конца? Сейчас в издательстве «Иностранка» я затеваю новую серию, которая так и будет называться — «Русская литература». Там для начала выйдут три романа, совершенно замечательных: про любовь — Сергея Гандлевского, философский — Леонида Костюкова и мистический — Григория Петрова.

В сборнике вы выступаете в роли…


…составителя. Мне хотелось показать, какое направление в нашей литературе я считаю перспективным.

На следующий вопрос, если не захотите, не отвечайте. Судя по вашим книгам, вы человек и не верующий, и не атеист, а внерелигиозный, что ли. Хотя даже и Пелагия монашка, но романы о ней все равно мирские. Вы не считаете, что отсутствие духовных аспектов несколько обедняет ваше творчество? Или проклятые вопросы бытия для такого жанра, как детектив, избыточны?


Во-первых, у меня в книжках достаточно проклятых вопросов бытия. По-моему, больше, чем этот жанр может выдержать. В связи с чем некоторые критики упрекают меня в назидательности и занудстве, и правильно упрекают. Что же касается веры, то это такая вещь: она либо есть, либо ее нету. Если она есть — это замечательно, это дар. Если ее нет — приходится жить с тем, что есть. Насильно себя поверить не заставишь. И никого не заставишь.

Живя вдали от литературного мейнстрима, я иногда сочиняю разные теории. Одна из них такая: на рубеже тысячелетий Борис Акунин и Владимир Сорокин оказались Харонами, которые перевезли через Стикс в царство теней русскую классику. Говоря не так пышно, Сорокин явился патологоанатомом, который произвел вскрытие, а Акунин — бальзамировщиком, который сделал усопшую «как живую». Ведь, несмотря на изысканность языка, увлекательность сюжета и точность деталей в ваших книгах, обилие литературных аллюзий и подспудной ироничной пикировки с классиками позволяет думать, что все это не всерьез, игра, fiction.


Не думаю, что я или Владимир Сорокин что-то можем сделать с русской
классической литературой. Она продолжает быть живой и плодоносить. А мои детективы — это веточка, которая растет из этого огромного дерева. Во всяком случае, мне хотелось бы так думать. Если уж выбирать неприятные сравнения, я бы предпочел не «бальзамировщик трупов», а «продавец в розницу». Потому что то, чем я занимаюсь, — это вывод русской литературы на массовый формат. По сути дела, я паразитирую на теле русской литературы. Если выражаться более снисходительно по отношению к самому себе — я создаю культурную легенду, миф на фоне массовой культуры. Причем стараюсь делать это не только в рамках России, но и шире.

Вы не считаете, что отомстили русской классике мастерством сюжета? В смысле фабулы она всегда была вялой и рыхлой. Единственный, кто владел сюжетной интригой, — Достоевский. Да и тот с натяжкой.

Она и не ставила себе такой задачи (если не брать «Повести Белкина»). Эта литература не развлекала, а решала другие проблемы. Другое дело, что у нас здесь не было качественной беллетристики в силу различных культурных и исторических причин. Поэтому вот именно сейчас она и создается. Это очень благотворный и захватывающий процесс. И это поле, на котором много игроков — я не один. Мне кажется, что подобное броуновское движение продуктивно для культуры вообще и литературы в частности.