Ну, чё... Говоришь, не обновлялся неделю дневник... Пишу.
Из последнего. А ничего ТАКОГО на ум пока не приходило. Разве только последний снег натолкнул на одну мысль. Он такой холодный был, колючий и треугольный какой-то... Такой почти что град. Лепил мне в лицо по-хамски, почти что орал. И он мне нравился, очень. И я поняла, что все-таки я с Севера... Так, наверное, нравится все последнее, когда оно точно уходит... Так, с нежностью, вспоминается потом даже самый неприятный разговор, когда становится ясно, что он безвозвратно-непоправимо последний. У него... какие-то краски появляются. Теплые. Кажется... съедобно-красные...
И я шла, ладони ему, снегу, протягивала-подставляла, и увидела, что далеко не всем снежинкам есть дело до моих теплых ладоней. Им даже нет дела до того, что они раскрыты. И они не присаживались на ладонь не из опасения, они ее не замечали.
А некоторые снежинки, несмотря на ветер, садились и таяли... А другие все пролетали мимо... теперь уже капелек и неслись, чтобы разбиться о землю, сесть в грязь, или пожить там, внизу... не тая. И я шла и думала. Вот, кажется, видишь, что кто-то живет не правильно, а ты ему руку хоть запротягивай... Если он не просил твоего тепла, позволь ему лететь своей дорогой. А тот, кто ищет тепла, кому твое тепло будет понятно, тот окунется в него и растает. И даже забудет о том, что в суете и вечной борьбе за место под солнцем каждой снежинке привычно думать: тепло - есть смерть...
Опять же... Зачем тогда снежинкам место под солнцем, если они так боятся растаять?..)))