Навряд ли кто когда о ней что-то напишет. После пары неудачных замужеств она не оставила никого после себя.

Но в моей жизни она была достаточно живым и колоритным персонажем, хотя и недолгим. Всего лишь несколько встреч. Но я хочу написать о ней и попросить Всевышнего проявить к ней немного милосердия.

Она жила на берегу реки. Речки, вернее. Тётя Сура. Я был недавно в районном центре, где прошла часть моего детства. Возможна самая важная. И попросил проводить меня к её дому. Но я не дошёл. Потому, что реки уже не было, и оставалось её высохшее устье. Я спросил, что произошло с речкой. Речкой, которая иногда весной раздувалась, разбухала и сносила целые дома. Выяснилось, что ниже по её течению раньше была мельница и поэтому она текла именно в этом устье. А потом мельницу за ненадобностью закрыли, а потом и перекрыли эту речку в её верхнем течении.

Дом стоял на берег и во дворе у неё был тендир. Но тендир был не с самого начала, а чуть позже. Она пекла там хлеб. Хлеб получался немного кисловатый и не совсем такой как в городе, но мы с восторженными и удивлёнными глазами наблюдали за всем процессом: нам не запрещалось бегать и зыркать в течении всего процесса от момента, как готовились лепёшки из сырого теста, разбрасывались угли в тендире и до того момента, как лепился хлеб к стенкам разогретого тендира. И конечно же, мы разламывали этот хлеб на кусочки, после того, как она доставала его из тендира и брызгала на него водой.

Тётя Сура была сестрой моей бабушки по материнской стороне. Классический пример ширванской культуры старушек: ходила с келагаи вокруг головы, в мужском пиджаке, в старомодных чулках цвета какао с длинными как вермишелины полосками, которые крепились наверху резинками цвета и чаще в калошах.

Дома у неё всегда было прохладно, никогда не было лишних вещей внутри дома. В те времена в сельских домах приделывали длинную доску вдоль всей стены, и она заменяла некого подобие шкафа. На ней складывалась посуда: всякие кяса, обязательный пестик, всё та же обязательная керосиновая лампа, которая примешивала свой запах ко всему в доме, пряностями и запахом белья, постиранному по старинке: откипячённое с синькой и отглаженное чугунными утюгами. Пол в доме у неё скрипел. Это был первый дом, где я услышал скрип половых досок. Она страстно любила своих родственников, особенно детей. Было ощущение, что не раздумывая убьёт себя за любого из них. Была сухая-сухая, взгляд быстрый, умный по сельски и очень приницательный. Чаще вбок. Люди, подобные ей, вернее женщины, подобные ей не стесняются целовать родственников-мальчиков, прижимая к себе, даже если эти мальчики вырастают в сорокалетних дядек. Делают они это настолько искренне, настолько горячо, что ни возражать, ни пытаться поменять ситуацию в голову даже не приходит.

Среди всех сладостей, которые она подавала нам к чаю, самым почётным был "ногул". Она доставала его по случаю особого торжества. От дома до речки была небольшая площадка и мы бегали по двору, периодически поднимаясь, чтобы выпить чаю, а чаще стянуть со стола пастилу или конфетку.

Она также запомнилась мне тем, что я впервые у неё попробал молочные хлебцы с тмином. Она пекла их загодя и складывала в толстую ткань. Когда узнала, что мне они очень нравятся, отправляла нам в город каждой оказией.

Её семья пережила раскулачивание. Отца и старшего брата отправили в ссылку, где их расстреляли в 1937 году. В Иркутске. Возможно из-за этого стресса, бабушка моя заболела сахарным диабетом и скончалась от инсульта в свои 46 лет. Их мать была знахаркой. Ну да ладно, это дебри истории, и навряд ли кому интересны.

Сама Сура умерла, судя по косвенным признакам, то ли от лёгочной эмфиземы, то ли от отёка лёгких. Умирала долго, ибо сердце было здоровое и не хотело отпускать её.

Я очень хотел бы увидеться с ней, посидеть на веранде перед её домом, услышать её вопросы с выраженным сельским акцентом и причитаниями, рассказать о себе, обязательно сказать, что и она сыграла роль в моём развитии и если у меня есть какие-то успехи, то в них и её толика есть, выпить с ней чаю, послушать журчание той самой реки, вдохнуть смешанный с землёй кисловатый запах, зайти в её прохладную комнату и оглянуться в памяти назад.