Давай, родная, выпьем. Как в старые добрые времена, когда ты только и не раздражалась на меня пьяного и падающего с ног. Вытаскивала за шкирятник из очередной забегаловки и везла домой. Вытряхивала меня из одежды, загоняла в душ, стирала мне тело, запаренное и потное, и полоскала мне душу. Я не обижался, тебе было дозволено всё.

Наливала кофе и садилась напротив. У тебя лучились глаза и хотя мне было тяжело, я старался поймать твой взгляд. Убедившись, что я выпил кофе и предположительно не засну, убегала сама в душ. Я засыпал, за столом, положив голову на стол. Поднимала меня и тащила в постель. Что навострили уши? Да, у нас был секс, в его самой развёрнутой дозволенной и недозволенной форме. Влюблённая женщина, что может быть лучше её присутствия рядом для понимающего толк в этой жизни мужчины. Ну, да, я льщу себе, что я разбираюсь в этой жизни.

Что, родная, скучаешь? Скотина, да, я? Негодяй и паскудник, что оставил тебя? Понимаю, если бы могли иметь полную власть над собой, своей жизнью и над поступками. Ты не верила, до последнего не верила, что я распутник. Но было холодно и одиноко, а ты была далеко. Не мог дождаться, спрашиваешь? Не мог, и не хотел. И всё равно, я бы пошёл по этому пути. У меня своё понимание что такое мужчина. Не надо было меня тащить туда, вниз. Там всё хорошо, все обустроены, демографическая статистика, логика долбаных феминисток, но мне там душно. И насрать на них. И самой не надо было туда спускаться. Неважно, это в прошлом.

И я скучаю. Простой мужланской тоской. Всё есть, тебя нет. Ничего кроме глубокого вздоха сожаления. Если прочтёшь, дай знать. Если даже никогда меня и не вытаскивала ниоткуда, и я просто всё это, кроме тебя, себе нарисовал.