Месть. Злая. Беспощадная. До упора. Как тогда, когда ещё не знал, что такое милосердие. Прочь картины о совместном прошло и мысли о будущем. Прочь мечты и желания. Прочь всё, что связывает твоё слабое созание. Вспомни, ты же умеешь делать больно. Жизнь чему-чему, а этому-то научила тебя. Этого умения тебе хватит с лихвой, и даже с горочкой. Вспомни все бессонные ночи, все письма в никуда, все безответные звонки. С кем и когда ты позволял себе такое? Нет пути назад, память не сотрёшь. Всё, что не диктуется тебе твоей злость и желанием отомстить - ложь. Мир не сошёлся на ней клином. Ты и так сделал намного больше, чем когда либо для кого-то. Месть. Месть, пока железо не упрётся в кость и не раздробит её, - шепчет ранненая Гордость.

Она такая же, как ты. Только слабее, только ранимее, только более одинокая. Ты уже сделал своё, ты привязал её к себе, и сейчас мир по одну сторону, а ты по другую. Ты отомстил уже тем, что искалечил её и так больную душу. Ты уже растоптал её, перечеркнул всю жизнь. Будь милосерднее, протяни к ней руку ещё раз, позвони. Дай ей ещё один шанс. Ты для неё всё ещё всё, что у неё есть и будет. Она не знает, что она творит, у неё никогда до этого не было такого. Она как потерянное дитё в ночи, совсем одна. Помоги, ты же можешь, - пытается пробиться наружу чувство.

...

Мне тоскливо, и опять не нашлось ни единой души, чтобы постоять рядом. Я сажусь в машину и уезжаю в город. Один. В блюз. "When we are dancing..." от бессмертного Армстронга. Медленно проходят в окнах авто дома и здания. В каждом из них кто-то живёт. Сейчас. Радуется, ссорится, спит или смотрит телевизор. А что мне надо в этот поздний час на улице? Почему я не могу включить ТВ и поглазеть на что-то. Не знаю. Никто и никогда не поймёт меня. Сегодня меня никто не поймёт. Завтра, выверенным и уверенным голосом я буду руководить своим окружением, сильной рукой держать себя и свою Судьбу в узде, одним взглядом буду осекать людей, а улыбкой поощрять их стараться дальше. Я еду, потому как не хочу идти в постель. Сегодня я не засну, система самозащиты и спиртное сегодня не помогут мне вырубить сознание. Внутри слишьком уж сильно бьётся жизнь. Жажда жизни. Откинув голову назад я стараюсь смотреть в чужие окна. Немного чужой жизни, мне кажется, более полной и осмысленной, чем моя, могут мне помочь.

Detour ahead.

Где-то здесь, в этом городе живёт она. Макает своё сегодня в свою боль, как в кровь и любуется, как стекают капли боли обратно. Молчанием пытается построить стенку между нами. Если тебе так легче, пусть будет. Ты же прожила свою жизнь до этого без меня, и дальше проживёшь. Пусть. Я нажимаю на педаль, и машина просыпается своими лошадинными силами, не верит, что это я, и взревев берёт подъём, оставив других далеко позади. "Не надо обижаться на меня, хотя бы ты не оставляй меня", - шепчу я машине и глажу руль. Всхлипнув, машина сбрасывает обороты. Смотрю в одну точку.

В динамиках "All that remains" oт Jessy Cook. Это уже не блюз, но вещь лучше вписывается в ситуацию. Останавливаю машину у обочины. Молчу. Не хочу ничего вспоминать. И о будущем думать ничего не хочу. Мне даже уже не больно. Пусто и немного жаль. Завожу и отъезжаю. Снова меня, позднего путника окликает часовой, я называюсь и меня впускают обратно, домой, в мою крепость, где мне предстоит провести ночь в большом тронном зале, который не согреешь ни огромным камином, ни подбитыми пухом одеялами и перинами.