Мы занялись сексом.  После второго раза, она оргазмировала.  Она начала чаще двигаться на мне и стимулировать себя рукой.  Или же отправила туда мою руку.  Потом мы вышли на кухню.  Обычную холостяцкую кухню с новыми, пластмассовыми окнами, которые глушили наружные звуки, и от этого внутренние слышались более отчётливыми: падающая капля в раковину, ход часов.  Она сидела абсолютно голая, накинув мою куртку.  Из грубой кожи и прокладкой из овчины.  Она курила и беседовала со мной.  Вернее, выговаривалась.  «Я слишком долго разменивалась на людей.  И они часто этим пользовались.  Ты не смотри, что я такая красивая.  Я простая и доступная, даже если не всякому.  Я присматриваюсь к мужчинам, долго выбираю, а потом сильно привязываюсь.  Стараюсь удержать себя у них в жизни.  Возможно поэтому, мужчин у меня было немного.  За каждого я боролась.  Долго и упорно.  Я уже долго одна.  И после того, как мы встретились, я хочу чтобы ты оставался со мной.  Я не хочу брака.  Просто будь со мной.  Ты и я по эту сторону, а мир по другую.  Я стану стервой.  Я хочу быть стервой, чтобы хоть как-то посчитаться с этим миром.».  Тут дым от её сигарет заставил сработать противопожарную сигнализацию.  Она, сигнализация была на самом потолке и мне повезло, что потолки в этой квартире были невысокие.  Я поднялся к этой визжащей сигнализации и думал «Хорошо, если она не соединена с общегородской системой пожарного оповещения».  Я не нашел выключатель и заставил его замолкнуть вытащив оттуда батареи. 

Она ушла в другую комнату.  Ответила на звонок.  В скупых лучах зимнего дня, я снова увидел её целиком.  Подошёл, и руки мои начали гулять по ней, а губы потянулись к шее, чуть ниже мочки.  Мне нравится видеть красивое женское тело в колготках.  Вернее, мне нравятся красивые полные ноги в колготках.  И не ажурные какие-то, или в крупную сетку, а простые колготки телесного цвета.  Ну или чёрного. 

Я познакомился с ней в Банке.  Она работала с клиентами, всегда улыбчивая, приветливая и очень сексуальная.  Возможно, я неправильно сейчас использую это слово, но она сочетала в себе внешнюю привлекательность, красивые формы и вызывало мужское желание.  Во всяком случае моё.  Она очень изысканно одевалась или я так это видел.  Особенно ей шло сочетание белой рубашки с чёрной юбкой.  Иногда она поворачивалась ко мне спиной, чтобы достать файл или какой документ, и тогда я видел её ягодицы.  Этот умеренно широкий, рельефный, красивый женский зад с гибкой поясницей, которая только оттеняла и усиливала желание обладать ею.  Как-то раз я отправил ей букет роз.  Я бы не решился сам появиться там с этим букетом – я всегда думаю, что я буду выглядеть смешно с цветами в руках – но я не мог совсем не выражать своего отношения к ней.  Когда я спросил у неё, получила ли она мой букет, она мило улыбнулась и я понял, что я не единственный, кто делает ей подобные подарки.  Странным образом мне нравилось состояние увлечённости ею, и несмотря на жгучее желание, я довольствовался тем, что оно у меня было и не предпринимал напористых попыток завладеть её сердцем, а следом и телом.  Позже, когда мы уже сблизились, я узнал, что в этот период она встречалась с каким-то иностранцем. 

Потом получилось так, что мы оказались на работе в одном офисе.  Я помогал ей советами, направлял её, иногда делился информацией.  Я вроде бы уже свыкся со своей мыслью, что мне её хочется, но предпринимать ничего я не хотел.  Мы стояли в коридоре и беседовали, и она была как раз в том гардеробе, в котором она нравилась мне больше всего.  Пуговицы её рубашки были открыты ровно настолько, насколько необходимо, чтобы увидеть дозволенную часть её грудей.  Говорят, что давление в зерне, прорастающем в земле, достигает до нескольких сот атмосфер, поэтому он так легко пробивает асфальт.  Также и её груди, казалось немного, и они пробью ей бюстгалтер, рубашку и выпрыгнут наружу.  Этот эпизод останется у меня в памяти как пример того, как женское тело может так манить даже видавшего виды мужчину, напрочь отнимая у него рассудок. 

Через пару дней она попросила встречу, чтобы обсудить какие-то проблемы на работе.  Мы сиделе в комнате для встреч.  И я внимательно слушал её, стараясь подправить ход её мыслей и планируемые шаги.  Вдруг тень пробежала на её лице.  Тень смущения.  Она немного покраснела.  Совсем чуть-чуть и улыбнулась той улыбкой, которой улыбаются женщины, которые не хотят этого делать.  Попыталась согнать.  Я заметил это и прервал речь: 

- Что такое?

- Ничего.  Продолжайте.

- Нет.  Вы, кажется, что-то хотели сказать?

- Нет, это к делу не относится.

- Хорошо, пусть будет не о деле.

- Нет же.

- Но вы же хотели что-то сказать.

- Я просто... я...

- Что «вы»?

- Нет же, мне неудобно.

- Заканчивайте, вы же начали...

- Я подумала, какой вы, наверно, страстный любовник. 

Тут бы мне и перекинуться на развязный тон рассказчика, чтобы обрисовать свои мысли тебе, читатель.  Это сейчас модно.  Мне кажется, что мужчины подобным образом защищаются, пытаясь показать всем и доказать самому себе, какие они они крутые и даже в подобных ситуациях ведут себя сродни ковбою, который достаёт лассо, чтобы заарканить бычка, самого идущего ему на ранчо.  Но я не хочу этого делать.  Потому, что это неправда.  Любой мужчина, который несколько лет почти ухаживает за нравящейся женщиной будет растерян от подобной ситуации.  Я не знал, как себя вести.  Вокруг да около ходят люди, мы в комнате на олимпе власти, даже если и одни.  И всё же я не смог удержаться и мякго поцеловал её в губы.  Я назначил ей встречу.  На квартире у друга. 

Она хотела начать раздеваться.  Я остановил её.  Я прислонил её к стене, мягко нажав в левое плечо.  Я начал смотреть ей в глаза.  Потому, что никогда до этого не делал этого так долго, как мне этого хотелось.  Я смотрел ей в глаза и пытался понять, что происходит там, в глубине сознания.  Она не отводила взгляд, и я немного успокоился. 

Когда я снял с неё бюстгалтер, она прикрылась рукой «У меня некрасивая грудь».  Не знаю, может быть оно так и было.  Но грудь как грудь, целиком помещающаяся в ладонь, грудь нерожавшей женщины с немного может большим, чем положено ореолом, темноватым, с небольшим жёлтоватым оттенком.  Бюстгалтер был правда уже поношенный, но в свете того, что я выбросил его в сторону, сам факт его поношенности был уже неважен.  Когда мы оказались в кровати, и я нагнул ей спину, она смущённо улыбнулась: «У меня на попе прыщик».  Меня удивило её смущение и неловкость, с которой она вела себя в постели.  Такой соблазнительной, красивой и вроде уверенной в себе женщиной овладела робость, и она скорее следовала моим желаниям, нежели выказывала свои.  За эту пару часов я несколько раз брал её.  Сказывалось моё давнее желание, её красивое тело и что-то ещё.  Но я не пытался разобраться что именно, мне на тот момент это было совсем неинтересно. 

Один из самых сложных моментов это отсутствие понимания, как себя вести с женщиной после постели.  Если ты, конечно, не любишь её, а просто хочешь.  Даже если очень хочешь.  Это та пограничная полоса, перейдя которую ты оказываешься как будто в другой среде и не знаешь, что предпринять: то ли вести себя, как будто ничего не случилось, то ли проявлять больше внимания, то ли ещё что.  Установленные формулы здесь не срабатывают: это просто партнёр, и ты не хочешь ни привязываться к ней, ни привязывать её к себе.  Радость обладания её телом безусловна, но ещё недостаточна, чтобы изменять привычкам, размеренному темпу жизни, даже словам, которыми ты обходился, чтобы пребывать в собственном пространстве. 

Она позвонила на следующий день.  Когда прошли почти сутки.  В голосе её звучала обида.  Она ехала в поезде, и голос прерывался стуком колёс.  Она спросила:

- Что-то случилось?

- Да нет, вроде.

- А почему такое долгое молчание?

Тут я понял, что вчерашняя постель между нами в её представлении создаёт новую плоскость отношений, а для меня новая плоскость заканчивалась осторожным и внимательным отношением во время этой постели, но никоим образом ни после, и ни между.  А может мне просто надо было время, чтобы привыкнуть к этому новому уровню отношений.  Я что-то начал мямлить и оправдываться в ответ, но и она, и я, мы почувствовали, что это конец отношениям.